Александр Прозоров - Земля Мертвых

— Ну что ж, — вздохнул мастер, провожая взглядом отвалившую от причала ладью. — Как там, обедом нас кормить сегодня будут? Купец пять пил отвалил, сегодня пилить начнем!

До изобретения лесопилок бревна на доски распускали простым, хотя и нудным способом: поднимали заготовку на небольшое возвышение так, чтобы комель находился на весу, затем один пильщик становился наверх, второй вниз, и начинали пилить от одного кончика до другого. «Станок» для распилки островитяне собрали за пару часов, потом начали закатывать бревна наверх. Вот тут Росина и отозвал в сторонку Немеровский.

— Ты нас прости, Костя, — без предисловий сообщил Михаил, — но мы уходим.

— Как это «уходим»? Кто?

— Я и «викинги», — Кемеровский постоянно отводил взгляд, но говорил решительно: — Я с купцом тему местной торговли слегка пообкатал. В общем, все как всегда: в Новгороде железо, соль покупаешь, здесь на воск и кожу меняешь, в Киле — на олово и кружева, и обратно. Ты не думай, мы вернемся. Гостинцев привезем, инструмент, железо… Чего еще нужно? Ткани привезем, или мех, зимнюю одежду сшить. Валентин за раненых беспокоится. Как окрепнут, забрать с собой хочет. Мы вернемся, Костя. Всегда заходить к Кронштадту станем.

— На что товар-то купишь? — покачал головой Росин. — Твою кредитку здесь могут и не принять.

— А вот мой капитал, — любовно погладил бизнесмен свой роскошный бахтерец. — Как думаешь, хорошо такая бронька в Новгороде стоит?

Немеровский был абсолютно прав. Если верить письменным источникам, такой доспех, как у него должен стоить целое состояние.

— Ты же знаешь, Миша, — тяжело вздохнул Росин. — Я никого не держу.

И мастер направился к поднятой на столбы деревянной раме, от которой уже доносились звуки пилы. До ужина удалось разобрать на доски полтора десятка бревен. Этого вполне хватило, чтобы настелить пол в одном доме — гвоздей, прибить доски к балкам, не было, а потому их просто уложили вплотную друг к другу. А перед ужином к Росину подошли Длинное Перо и Мягкая Лапа:

— Мы решили покинуть вас, мастер. Не дело индейцам жить в домах, как крысам в норах, видеть вместо неба потолки и вместо травы вытоптанную землю. Индеец обязан жить в пути, дышать чистым воздухом и слушать пение птиц.

— Среди вас что, эпидемия? — развел руками Росин. — Сезон миграций? Ну идите, идите, если вы такие святые, по воде, аки посуху.

— А шлюпка? — переглянулись индейцы.

— Ушла уже шлюпка, — усмехнулся Костя. — Опоздали. Но вы ведь индейцы? Сделайте каноэ.

Вожди, похоже, не поверили и устремились к северной стене, к которой должны были перевести шлюпку «викинги», а к Росину подошел Игорь Картышев.

— Что, и ты тоже?! — не выдержал мастер.

— Что я?

— Уехать решил?

— Куда?

— Ну, не знаю. Сегодня как вожжа всем под хвост попала…

— Да нет, — покачал головой Картышев. — Я вот думаю, может ветряк поставить? Если пять пил через деревянные шестерни прицепить, а бревно под уклоном вниз положить, то оно под собственным весом станет на них сползать. Нам останется только бревна пару несколько раз в день подкладывать, да доски забирать. А сами сможет в это время своими делами заниматься.

— Игорь, у нас пять домов всего вместе с баней. Сегодня на один доски напилили, завтра еще на два напилим. Смысла нет пилораму ставить, нам столько леса не нужно.

— А если на продажу?

— Не знаю, — зачесал в затылке Росин. — Посмотрим…

— Смотри! — указала Настя на тропу. Со стороны болота поднимался на холм бородач в суконной куртке и штанах и сапогах из толстой кожи. В поводу гость вел вереницу из трех понурых лошадей, нагруженных пухлыми тюками. Никита опустил недоструганный черенок для вил на землю, сунул топор за пояс и поднялся навстречу.

Бородач дошел до края изгороди, поднял глаза на дом и замер. Челюсть его ощутимо опустилась вниз, да так и осталась в отвисшем состоянии.

— Эй, ты кто?! — наконец не выдержал Хомяк. — Какими судьбами в наших краях?

Гость не отвечал. Никита подошел ближе, остановился перед самым незнакомцем. Хомяк возвышался над ним почти на три головы, однако даже это не произвело никакого впечатления. В конце концов хозяин не выдержал и хлопнул его по плечу:

— Эй, очнись! Ты кто и откуда?

— Егор я, купец из Рабитицы, — заучено пробормотал бородач. — Товар хороший в разнос вожу, вещи нужные и красивые, полезные и приятные. Могу, чего нету, потом принесть, поежели купить пожелаете…

— Соль бы я купил, — моментально вспомнил Никита, — нет совсем в хозяйстве.

Он оглянулся за поддержкой на жену, но Насти на улице не оказалось. А за Невой, над маленьким островком, поднимался к небу бледный сизый дымок, словно выхлоп непрогретого дизеля. Хомяк видел этот дымок уже не в первый раз, и все собирался посмотреть, что за дым и откуда, но как-то каждый раз забывал. Завтра с утра сеть проверять поедет, нужно островок посмотреть: что за сосед такой свой костер там жгет.

— Что это? — наконец-то решился спросить гость, указывая на сверкающее на солнце, чисто вымытое и щедро отражающее голубое небо окно. На эту сторону Хомяк поставил двойное стекло — два совершенно одинаковых стекла из салона. А с другой стороны дома, у кухни, врезал раму со сдвижным стеклом из грузового отсека — чтобы проветривать проще, когда готовишь.

— Окно, — пожал плечами Никита.

— А почему оно… — тут слов у бородача не нашлось, и он совершил некий малопонятный жест руками.

— Ты чего, окон никогда не видел? — не выдержал Хомяк. — Окно как окно, два стекла, посередине воздух. Соль у тебя есть?

— У меня все есть, — кивнул гость. — Купец я, из Рабитицы, Егор.

— Егор, ты почем солью торгуешь?

— Я как все. Горсть соли — короб ржи или жита.

— Рыбу копченую возьмешь? Хорошая рыба, жирная.

— Рыбу никуда не донесу, — покачал головой торговец, не отрывая взгляда от окна. — Жарко. Мед могу взять, воск, сало, шкуры.

— Сало! — встрепенулся Хомяк. — Сало есть.

Он спустился к леднику, взял несколько ломтей срезанного с поросенка сала, понес к бородачу и обнаружил, что тот, пользуясь отсутствием хозяина, подкрался к дому и совершенно по-собачьи обнюхивал окно.

— Эй, купец!

Гость испуганно шарахнулся в сторону, едва не перекинувшись через невысокую изгородь и, перебирая руками по верхней жерди, вернулся к своим лошадям. Начал копаться среди тюков, наконец развязал один из них, извлек кожаный мешочек, тоже развязал:

— Тебе куда сыпать?

— Сейчас, подожди.

Никита пошел в дом за миской, торговец увязался следом и замер, увидев второе, немного приоткрытое окно. Осторожно протянул руку и прикоснулся пальцем к стеклу:

— Словно и нет ничего.

— Ты чего, стекла никогда не видел?