Александр Прозоров - Люди меча

Самые худшие из предположений Виктора не сбылись — глухого бойкота островитяне объявлять им не стали. Одноклубники и оставшиеся с ними епископские слуги могли безбоязненно покидать замок, входить в город и выходить из него, покупать еду и вино. Но вот никаких податей и сборов платить им никто не собирался. Старейшина Аренсбурга вежливо сообщил, что по обычаю налог вносится после служения господином епископом мессы в городском соборе, ближние дворяне с усмешкой ответили, что ждут пояснений господина о порядке выплаты нового сбора, и просили передать ему пожелание здоровья. Никто не проявлял к захватчикам враждебности — но с присвоенного острова они не могли собрать ни единого сантима.

Кузнецову эта ситуация страшно не нравилась. Даже скромная жизнь в столь обширном доме требовала постоянных расходов, а каждый уплывающий из накопленной казны золотой вызывал у него чувство безвозвратной утраты. Не то, чтобы Витя был жадным — просто предпочитал, когда доходы общеклубного кошелька хоть немного превышали его расходы.

— Нашел! Вот, смотрите господин епископ просит у английской королевы тридцать шиллингов на посылку к ней посла. Интересно, почему за посыльного эзельского епископа должна платить Великобритания? В тому же, насколько я помню, англичане — лютеране.

— Зачем тебе Англия сдалась? — тоже поднялся из-за стола и сладко потянулся Чижиков. — Решил до кучи прибрать и ее?

— Нет, мне интересен сам принцип. Итак, у нас есть замок, который не по зубам местному населению, но нет достаточно крупного отряда, чтобы совершать из этого замка набеги на непокорных вассалов. Нам невыгодно нанимать отряд для усмирения туземцев за деньги, и поэтому замок не приносит нам никакой пользы. А как поступают нормальные люди с ценным имуществом, которое не могут использовать по назначению?

— Ну, в общем, да, — кивнул Игорь, начинающий обретать понимание. — Они его продают.

— Правильно! Почему бы нам просто не продать замок тому, кто сможет перебросить сюда достаточно крупный гарнизон и призвать дикарей к порядку?

— Если они смогут призвать всех к порядку, — поинтересовалась Неля, — то почему мы должны продавать замок? Почему бы тогда не продать остров целиком?

Мужчины переглянулись.

— Ну да, — кивнул Витя, потом подошел к женщине и крепко ее расцеловал. — Действительно, зачем продавать замок? Если я епископ, то и продавав нужно все епископство целиком! А уж как его стану утихомиривать покупатели — это уже не наше дело.

— И кому ты его продашь?

— Запросто! — Кузнецов вернулся к столу и притянул к себе лист бумаги с несколькими записями. — Итак, корреспондентами эзельского епископа были: король Швеции Густав Ваза, король Дании Фредерик, король Австрии… Нет, это не интересно, у них нет выходов к Балтике. Ага, король Испании Карл, король Франции Генрих… Польский король Сигизмунд… И английский король… Мария… Мария Тюдор… Странно, не помню такой.

— Мария Тюдор Кровавая, — усмехнулся Чижиков. — Она, кстати, как раз католичкой была. Теперь понятно, почему здешний епископ ей письма писал?

— Вполне! — пожал плечами фогтий. — И мы напишем. Может, она пожелает еще немного расширить свои островные владения? Тысяч этак за сто пятьдесят богемских золотых мы, так и быть, Эзельский архипелаг уступим ей со всеми рифами и мелями.

— Хе-хе, — почесал в затылке Игорь. — А ты уверен, что добрая католичка купит у незаконного епископа принадлежащие Римскому Престолу земли?

— За спрос денег не берут, — пожал плечами Кузнецов. — Самое главное, это состряпать письмо аутентично здешним. Ну, чтобы стиль высокопарный был, буковки красиво выписаны. Короче, сделать похоже на те письма, что короли эти сами епископу посылали. Получится?

— Если сильно не выпендриваться и слогом по древу не растекаться… — Неля пожала плечами, — почему нет? Сказать «здрасте», потом что продаем и за сколько. А кто письма повезет?

— Или добровольцев позовем, или жребий тянуть станем. Англия, Испания, Дания, Швеция, Польша, Франция. Шесть стран, по два человека и слуге к каждому королю пошлем. На гонцов эзельского епископа вражды никто держать не должен, так что опасности особой нет. Разве только сами драку с кем-нибудь по дороге устроят. Платить за проезд нам есть чем. Ну так почему бы мужикам не прокатиться? Мир посмотреть, дело сделать на общее благо. Я и сам не откажусь.

— Тебе, я думаю, уезжать не светит, — покачал головой Игорь. — А вот я в Париже еще ни разу не бывал. Так что, записывай меня в добровольцы, согласен.

— Неделю на дорогу туда, неделю на дорогу обратно, — прищурил один глаз фогтий. — Месяц там, быстро в этом мире никаких дел не делается. Если сейчас конец апреля, то при хорошем раскладе вначале лета мы уже успеем отсюда сбежать, плотно набив карманы. А королевство обустроим себе где-нибудь южнее, в более курортных местах. На Балканах, говорят, хорошо. Что там сейчас?

— А тоже, что и везде: Турция, — развел руками Чижиков. — Так что, я бы посоветовал лучше Корсику или Сицилию. Там и климат хороший, и в военном отношении потрясений не ожидается.

— Мальчики, мальчики, — похлопала в ладоши Неля. — Пока вы еще не поделили между собой Тибет и дельту Амазонки, может быть, сядете и напишите по паре посланий европейским монархам? Или они уже недостойны вашего внимания?

Русские бежали словно от нашествия чумы, словно на них обрушился гнев господа или неисчислимая армия безмолвных невидимых духов, помрачающая разум. Они бросали крепости и замки на произвол судьбы, они оставляли в городах отряды из десяти-двадцати стрельцов с одним боярином вместо необходимых нескольких сотен, они бросали награбленное добро, забирая лишь самое легкое и дорогое — золото, серебро, каменья, навьючивая их в тюки на спины выведенных из оглоблей коней, после чего вскачь уносились по дорогам, ведущим на восток, оставляя на городских улицах и лесных дорогах целые обозы с верхом груженых телег.

Ливонцы с недоумением смотрели вслед уносящимся язычникам, с опаской сторонились русских повозок, но рано или поздно находился смельчак, который хватал с нее какой-нибудь кувшин или канделябр, отвязывал сундук, стаскивал на землю тюк с тканью — и вскоре его осмелевшие соседи тоже кидались на ничейное добро, споро растаскивая его по домам.

И только дерптский епископ с удовлетворением улыбался, выслушивая доносы демона о все новых и новых брошенных селениях. Священник настолько гордился своей идеей о нападении Швеции на русские земли, что даже решил вознаградить себя и приказал вернуть перину в верхние покои, постелив ее поверх аскетичного топчана.

— Господин епископ, к вам прибыл воевода из Дерпта, — постучавшись, доложил Флор.