Виктория Дьякова - Наследники Борджиа

Среди знатных женихов той поры присмотрел Рауль для своей дочурки родственника Арденнских принцев, правивших в свое время в Иерусалиме, графа Стефана де Блуа. Граф был богат, имел хороших предков, отличался красивой внешностью и легким нравом. И главное, совсем не бредил восточными походами и даже насмехался над наивностью тех, кто верил, что нужно освободить Гроб Господень от неверных. Ему было все равно.

Чтобы не травмировать дочь, решили: пусть сначала посмотрит на графа издалека, как бы между прочим. Пригласили гостя посетить замок де Тулуз д'Аргоннов. И может быть вышло бы все так, как хотели Рауль и его жена, но вечером накануне визита де Блуа разразилась над долиной Роны сильнейшая буря, хотя стояла середина лета — видно, знак подавал Всевышний, поняли это уже гораздо позже, — и постучался в ворота замка, прося ночлега, знаменитый аквитанский трубадур и баловень женщин, победитель многих турниров, рыцарских и поэтических, красавец Аквитан, граф Гильом де Аре.

Весь вечер у пылающего камина под шум дождя и отдаленные раскаты грома читал Аквитан хозяевам в благодарность за приют свои вдохновенные стихи. Рауль радовался столь неожиданно выпавшей ему удаче, не часто ведь доводится услышать Аквитана в «сельской глуши». Его приглашают к себе короли, да и то он нередко отказывает им.

Рауль потягивал из кубка сладковатое кипрское вино, и вдруг заметил, что за ширмой свернувшись будто ежик клубком сидит, прикорнув головой к спинке кресла матери, тихо как кошка, его дочь Али-нор. Рауль сперва возмутился — всех детей давно уже отправили спать. Но увидев огромные черные глаза девочки, устремленные на высокого, статного, синеокого поэта, Рауль не посмел помешать ей. Она слушала Аквитана, подавшись вперед всем своим тоненьким еще детским существом, и образы, рисуемые воображением поэта, как в зеркале отражались в ее горящих глазах.

Всю ночь потом, пока гроза бушевала над замком, Алинор в своей комнате не могла уснуть. Она запомнила сходу наизусть все стихи Аквитана, и читала, читала их не уставая, для себя. Ни мать, ни няньки — никто не мог уложить ее в постель. Плохо спал и Рауль. Он ворочался, предчувствия и дурные сны мучили его. А Аквитан так и просидел всю ночь перед горящим камином. И ему казалось, что в пляшущих языках пламени он видит сполохи далеких сражений в пустынях.

На следующее утро, уезжая из замка, он увидел только тень девушки в легком светлом платье, испуганно мелькнувшей на аллее. Тогда он ничего не почувствовал. Тогда он не знал, что этой юной девушке предстоит стать главной женщиной в его жизни и разделить с ним смерть в осажденной сарацинами Акре.

Свидание с Блуасским графом полностью провалилось. Алинор не захотела слышать о нем и даже не вышла к нему. Она забросила свои рисунки и полностью отдалась стихам. Она была поглощена поэзией. Аквитан околдовал ее. Она сочиняла, но никому не показывала своих стихов. Она сосредоточенно готовилась к чему-то очень важному, как военачальник готовится к битве, но никому не говорила, к чему.

Так прошел год. Следующим летом герцог Шампани Тибо объявил у себя турнир. На красочный праздник с рыцарскими дуэлями он созывал всех знатных владетелей Франции. Получил приглашение и граф де Тулуз д'Аргонн. Ему предлагалось приехать вместе с супругой и дочерьми. Графиня Матильда очень волновалась: такие праздники обычно бывали строгими смотринами. Лучшие кавалеры выбирали себе там невест. И графиня из всех сил старалась принарядить своих крошек, дабы они не уехали из Шампани незамеченными. Однако Алинор сначала наотрез оказалась ехать. Но только услышав, что кроме боевого турнира, герцог Шампанский собирается еще провести и турнир поэтический и пригласил всех лучших поэтов, сразу поменяла свое решение и рвением в сборах превзошла даже мать и сестру.

Городок Экри, бывший столицей герцогства Шампань, встречал родовитых гостей выстеленными коврами улицами. Все дома, вдоль которых проезжали праздничные кортежи, украшали многочисленные букеты цветов. Рыцари следовали к месту турнира, ведя коней неторопливым шагом. На их доспехах сверкали расшитые плащи, покрывавшие также и крупы лошадей, перед каждым оруженосцы везли фамильный герб, по которому можно было легко распознать, к какому роду принадлежит всадник. Поле сражения было затянуто по краям красным сукном, над трибунами развевались знамена и вымпелы присутствующих на турнире баронских фамилий. Дамы и барышни, приглашенные быть свидетелями рыцарской доблести, шелестели бархатом и шелком дорогих нарядов и взволнованно щебетали между собой. Все сияло радугой главных геральдических цветов: золотого, серебряного, красного, черного, пурпурного и зеленого. Вокруг трибун собралась толпа празднично одетых простолюдинов, поглазеть на событие. Под звуки труб толпа громко выражала свое ликование, подбрасывая вверх шапки, букеты цветов и красочные ленты.

Сам Тибо Шампанский в сопровождении своей супруги Марии, дочери французского короля, проследовал под восторженные крики народа на почетные места под пурпурным балдахином. Рядом с ним заняли кресла жених Алиноры граф де Блуа и провансский сеньор граф де Монфор.

Герцог Шампани поднял руку в печатке, унизанную перстнями и браслетами.

Наступила тишина.

На ристалище появились герольды. Они объявили первую пару: рыцарь из Шатлена Огюст и его конь, оба одинаково красочно наряженные и украшенные выехали на поле. Кого же вызовет де Шатлен? Все терялись в догадках. Рауль посмотрел на свою младшую дочь, и его поразило ее спокойствие: казалось, она знала наперед все, что будет.

Да, так и есть. Шатлен вызывал Аквитана. Гильом де Аре выехал на ристалище. Поклонился герцогу Шампани, его супруге Марии, а затем, проехав вдоль трибуны со зрителям особо — дочери графа де Монфора белокурой красавице Изольде-Соль, с которой молва давно уже соединила его любовными узами, и не без основания. Только Алинор ничего не знала об этом. Да и откуда ей было узнать?

Бросив быстрый взгляд на дочь, Рауль пожалел, что не угадал ее чувств и не предупредил ее заранее. Он думал, что в Аквитане Алинор волнует только поэзия. Но все оказывалось куда сложнее. Алинор побелела больше, чем отутюженные белоснежные кружева на ее одеянии. Но характер будущей аббатиссы взял верх над слабостью — она не подала виду, что расстроилась.

Гильом де Аре блестяще выиграл три поединка, а потом с разрешения герцога бросил вызов тем, кто считал себя мастером стихотворной строки и образа. Он прочитал свою поэму, посвященную осаде Птоле-маиды Ричардом Львиное Сердце и закончив ее словами: