Александр Прозоров - Год полнолуний

— Нет, конечно. — Саша привлек Синичку к себе. — Извини.

— Кстати, — звонко хлопнула себя по лбу девушка, — о памяти. Боюсь, я скоро запутаюсь во всех тех местах, где мы побывали. Ты не мог бы купить мне клубок ниток?

— Зачем? — не понял связи Трофимов.

— Увязать все, что видела. Кстати, хочешь, я научу тебя писать?

Придя домой, Саша в первую очередь слазил в тумбочку к матери, достал клубок акриловой пряжи и протянул Синичке:

— Такая подойдет?

— Вполне.

Они ушли в Сашину комнату, уселись на тахту, и девушка принялась учить Сашу «писать»:

— Вот смотри. Вот так, еще с незапамятных времен, создается дорожная лента. Купец берет путеводную нить и начинает делать узелки на память. — Пальцы девушки быстро мелькали, нанизывая на нитку узелки разного размера, с выступающими или нет петельками, стоящими где-то совсем рядом, а где-то довольно далеко друг от друга, и сматывая их на клубок. — В конце путешествия получается клубочек. Когда нужно возвращаться назад, достаточно потянуть за «нить повествования» и по памятным узелкам определить обратную дорогу, как бы запутанна она ни была.

— А если дорога слишком длинная? Это какой клубок должен быть!

— Ну, сколько веревочке ни виться, а конец-то будет.

— В этом способе есть один большой недостаток: если захочешь взглянуть на середину пути, надо перематывать половину клубка.

— Тут ты прав, — согласилась Синичка, не переставая «увязывать слова», — но для путников это не важно. Заглядывать в середину необходимо в научных трактатах и художественных книгах. Но в таких случаях «плетут сюжет» другим способом. Создается «ткань повествования», похожая на обычную ткань для одежды.

— То есть, — рассмеялся Саша, — в «длинное повествование» при заморозках и одеться можно?

— Одеться нельзя, — улыбнулась девушка, не переставая работать, — а укрыться можно.

— И спросонок «запутаться во вранье»?

— Нет, — поправила его Синичка, — во вранье путаются, когда хотят внести исправления: «рвут нить повествования», пытаются «увязать концы», а «концы с концами не сходятся».

— Тьфу ты, — закрутил головой Трофимов, — никогда не думал, что в просторечии так часто говорят о нашей письменности как об узелковой.

Он встал, достал из стола блокнот, взял ручку:

— Ты, наверное, думаешь, что я «двух слов связать не могу»? Смотри… — И он крупными буквами написал: «СИНИЧКА»

— Что это?

— Это твое имя.

— У меня нет имени, — задумчиво поправила девушка, разглядывая буквы. — Так вот это что… А я понять не могла, что за рисуночки такие рядом с платьями в журнале?

— Возьми, — протянул ей Саша блокнот.

— Не нужно. Ваш способ письма еще очень несовершенен. Ты писал довольно долго, а на нитке это делается вот так. — И она быстро сделала пару узелков.

— Ну, я могу писать и быстрее. — Саша быстро начертал прописью: «Синичка». По времени получилось примерно одинаково.

— Дай попробовать. — Девушка потянула блокнот к себе. Задумалась, глядя на чистый лист бумаги. Потом решительно провела прямую черту, пририсовала несколько хвостиков снизу, пару сверху. Провела еще линию, пририсовала хвостики, потом повторила в третий раз.

— Что это? — с любопытством спросил Саша.

— Я написала: «Начинаю путеводный клубок». Маленькими узелками отмечаются гласные — их я нарисовала сверху, а большими — согласные. Они снизу.

— Где-то я это видел, — зачесал голову Трофимов, подошел к книжной полке, после недолгих поисков нашел «Бхагавадгиту», купленную год назад в подземном переходе, раскрыл. — Точно! Ты только посмотри: черточка, узелки; черточка, узелки. Да это же язык хинди!

Синичка заглянула через плечо, сравнила написанное там со своими словами в блокноте, отрицательно покачала головой:

— Нет, ни слова не понимаю.

— Естественно. Это же язык хинди, а ты говоришь по-русски. Однако, похоже, узелковая письменность совсем недавно процветала и в нашем мире!

— Конечно, — кивнула девушка. — Узелки надежнее. Для вашей письменности необходимо изготовить специальный материал, на котором писать, потом нужно довольно сложное устройство, чтобы наносить рисунки. А мне нужна только нитка. Ее можно спрясть где угодно и из чего угодно.

— Хорошо, — кивнул Саша, взял блокнот и быстро набросал схему. — Смотри, вот Чесменское кладбище. Отсюда мы пошли по этой дороге к Парку Победы, повернули не доходя, здесь свернули на Московский проспект, а здесь сели на метро. А теперь попробуй сделать такой простенький набросок с помощью своих узелков!

Примерно минуту Синичка разглядывала рисунок, потом встала и расстегнула замок на платье. Бирюзовая ткань скользнула на пол, девушка осталась в короткой алой сорочке и полупрозрачных трусиках.

— Ты чего? — опешил от столь нежданно-неуместного поступка Трофимов.

— Как чего? — Синичка изумленно приподняла брови, а в глазах сверкнули озорные огоньки. — Мне кажется, с новым видом письменности ты оказался прав. А раз совершил открытие, значит, достоин награды.

Она взяла блокнот из его рук, небрежно отбросила за спину и решительно повалила молодого человека на постель.

Примерно через час утомленный, но довольный молодой человек вошел в ванную, забрался под душ и, нежась под горячими струями, подумал, что неплохо бы было сделать еще какое-нибудь открытие.

Негромко напевая себе под нос, Олег выстроил восковки на верстак ровным рядком и прищурился, оценивая необходимое на них количество металла.

— Ну как, уже домой уходишь? — услышал литейщик голос Альбертовны и, не оглядываясь, пожал плечами:

— Рано. Еще одну плавку надо закончить.

— Понятно. — Хозяйка собралась было присесть на стул, но вовремя догадалась провести по нему ладонью и недовольно поморщилась.

— Раковина в углу, — безразлично напомнил Олег. — Не в вашем наряде по мастерским разгуливать. — И, почувствовав излишнюю грубость в своем тоне, добавил более миролюбиво:

— Кстати, очень симпатичный костюм.

— Английский, — назвала Надежда Альбертовна то ли стиль костюма, то ли страну-производителя. Помыла руки, немного подумала, глядя на бурое полотенце, и вытирать ладони не стала.

— Не беспокойтесь, — сказал Олег, — все сделаю как положено.

— А мне не надо как положено, — внезапно сообщила хозяйка.

— Почему? — не понял Олег.

— Потому. — Альбертовна взяла в руки восковку бегемотика, покрутила в руках, поставила обратно. — Я тебя брала на работу как мастера. Как мастера своего дела. Скрывать не буду, поискала я другого человека. И действительно, меньше двадцати процентов брака быть не может.

— А я что говорил?! — встрепенулся Олег.

— Но ведь не было у тебя раньше этих двадцати процентов! Ведь так?