Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

– Спасибо! – проворчала я, пряча подарок в карман и мельком замечая, что вместо прежних лохмотьев на мне теперь вполне приличная новая одежда. – Что-то все вокруг в последнее время о моем здоровье подозрительно бескорыстно печься стали: и демиурги, и вы вот… Ой, чую, не к добру это!

– Ну как говорится: чем можем – тем поможем, – уточнил Единорог.

– Астора верните! – сварливо потребовала я, многозначительно хватаясь за кинжал.

Белая лошадиная морда вытянулась.

– Эк ты хватила! – искренне возмутился Единорог. – Нет, дорогая, ты свою судьбу сама вершишь, по запретным местам в одиночку гуляешь, как по парку, – вот и расхлебывай теперь самостоятельно ту кашу, что в мире по твоей вине заварилась!

Я разозлилась:

– А вашего интереса в этом совсем нет? Что-то не верится!

Единорог откинулся на спинку кресла, важно складывая передние ноги на поджаром животе. Все прежнее наигранно-благодушное выражение сошло с лошадиной морды напрочь:

– Хорошо, Морра, давай поговорим начистоту!

Я согласно кивнула, закидывая ногу на ногу и готовясь к долгому разговору.

– Ты, надеюсь, уже поняла, – начал Единорог, – что ничего в нашей жизни не проходит бесследно. Не хочешь слепо следовать промыслу богов и послушно плыть по течению судьбы – тогда будь добра в полной мере отвечай за творимые тобой поступки! Чего ты там просила у теней в Колодце пустоты?

– Знания! – твердо подсказала я.

– Получила?

– Да! – Я снова кивнула. – Я поняла, что значит на самом деле любить и жить! Я осознала, как сложен, оказывается, этот, казалось бы, простой рецепт! Любить так, что твоя любовь наложит на тебя массу нелегких ограничений и страшную ответственность. Любить – это значит не только брать, но гораздо чаще отдавать и терять. Жить – не выживать, не существовать, не прятаться трусливо за спину друга, но бороться и идти к намеченной цели только благородным и достойным путем!

Глаза Единорога вспыхнули, будто звезды, нежные ноздри затрепетали.

– А творить? – напряженно спросил он.

Я задумчиво опустила ресницы:

– А вот этого пункта я пока не постигла. Думаю, что боготворчество неразрывно граничит с совестью и умением предвидеть последствия своих поступков!

– Умница! – радостно похвалил жеребец. – Теперь я спокоен за будущее нашего мира! Ты повзрослела, испытала горечь утраты самого близкого человека и получила могучие артефакты: две даги, кулон Оружейницы и перстень Пожиратель пространства, позволяющий перемещаться через Портал Оружия. Я думаю, теперь ты готова!

– К чему? – вскинулась я. – Снова принять участие в игре демиургов?

– Нет! – отмахнулся Единорог. – Ты готова начать свою Игру!

– А Астор? – жалобно напомнила я.

Жеребец хитро усмехнулся:

– Все в твоих руках, и даже он! Найди Ларру! Она носительница духа магии и по совместительству царица драконов. Возможно, в этом случае ты еще сможешь обратить судьбу вспять и вырвать у Пустоты душу своего ненаглядного принца!

– Где ее искать? – возбужденно вопросила я, загораясь огнем надежды.

Единорог вновь протянул копыто и извлек из воздуха тонкую книжицу, переплетенную в сафьян. Я бережно приняла второй дар и начала перелистывать веленевые страницы. Рукописная книжица оказалась похожей на сам Храм Света. Внешне маленькая и тонкая, а откроешь ее – и дивишься огромному множеству скрытых в ней страниц. Я бегло просмотрела несколько листов и восхищенно хмыкнула:

– Это же Хроники Бальдура?

– Ага! – подтвердил Единорог. – Они же Хроники Розы и Хроники Смутных времен. Летопись нашего мира, отражающая прошлое и настоящее.

– Но почему на обложке нет заглавия, а в конце присутствует несколько чистых листов? – спросила я, впрочем, уже предугадывая ответ.

– Ты же сама все поняла! – ухмыльнулся хитрец. – Допиши книгу, заполни листы будущего, и тогда ты сможешь назвать ее по-новому, например Хрониками Рыжей!

– И все, что я сюда впишу, непременно сбудется? – не поверила я.

Единорог язвительно хохотнул:

– Что написано пером, то не вырубишь топором! Сбудется, конечно, если ты станешь писать правду, а не сочинять наивные сказки!

Я скептично улыбнулась:

– Думаешь, тогда я пойму, что значит творить?

Единорог упрямо молчал, но его синие глаза таили скрытый подвох.

Так и не дождавшись внятного объяснения, я решилась:

– Я пришла в Храм ради Пелены богини Аолы! Может, стоит начать творить будущее нового мира именно с нее?

– Изволь! – махнул копытом Единорог.

И тогда я увидела…

Кресло с белым жеребцом куда-то пропало, а стены помещения безгранично раздвинулись, являя мне картину прозрачных струй воды, шумно низвергающихся с уступа водопада. За завесой из водных брызг парила самая обычная женская рубашка, сшитая из простого беленого полотна. Ничего в ее крое и фасоне не выдавало принадлежности к туалету самой Дарующей жизнь. Просторный застроченный с двух сторон прямоугольник, оканчивающийся тонкими лямочками. Ни кружева тебе, ни вышивки. А вот подол Пелены и правда различимо портили несколько бурых пятен, отдаленно смахивающих на давно засохшую кровь. На мгновение я почувствовала себя неловко. Зазорно вот так явно и без разрешения приобщаться к личной жизни других людей, а тем более богов, состоящих с тобой в близкородственных отношениях. Ну да отступать уже поздно…

Я поспешно упрятала в походную сумку подарки Единорога, разделась, прихватила с собой Рануэль Алатору и ступила в бурлящую воду. Не ожидая глубины, сразу же ушла с головой, но мгновенно вынырнула, недовольно отфыркиваясь и отводя мокрые волосы, облепившие лицо. Подплыла прямо под поток, падающий со скалы и окатывающий Пелену, прежде чем попасть в чашеобразную заводь. Откуда течет эта река? Упругие струи прозрачной влаги насмешливо барабанили по моим плечам, пока я, вытянув шею, рассматривала рубашку, невозмутимо зависшую в паре метров над головой. Мысленно помянула всех мерзких гоблинов, по моему разумению, пребывавших в извращенном сговоре с создателями сего храма. Хорошо придумано, ничего не скажешь! Это кем же нужно быть, чтобы добраться до Пелены: горгульей, что ли? Но я-то, как на беду, крыльями не обладаю! Я невольно вспомнила свой наивный вопрос, адресованный Эткину: почему драконы летают? И его ироничный ответ: «По чему, по чему – по небу, конечно!» Эх, хорошо ему, а мне вот приходится…

…Я перехватила дагу в зубы и, искренне надеясь, что никому и в голову не придет дурацкая идея подглядывать за мной в столь нелепой ситуации, резко подпрыгнула вверх, отталкиваясь от воды и пытаясь дотянуться до злополучного артефакта.

Недолет, однако! Я шумно рухнула обратно, эмоционально рыча самые скабрезные ругательства сквозь плотно стиснутые челюсти. Второй прыжок. На этот раз я смогла кое-как уцепиться за скользкую ткань, даже и не думавшую сдвинуться с места. Я повисла на мокрой рубашке, чувствуя, что начинаю медленно съезжать вниз. Чудно, но от прикосновения к Пелене у меня сразу же пропало ощущение реальности, а перед глазами возникли неясные, размытые образы. Я будто со стороны увидела саму себя, несущую на вытянутых ладонях полыхающий красным жаром брусок раскаленного металла, а затем опять себя же – окровавленную, сжимающую в руке обнаженный Нурилон, тяжело поднимающуюся с камней, на которых заходится криком голенький новорожденный младенец, а рядом – две странные радужные фигуры вооруженных воинов. Уже едва удерживаясь кончиками пальцев за подол Пелены, я выхватила из небытия последнюю, величественную картину – парящего под облаками огромного золотого дракона и симпатичного мальчика лет пяти, заливисто хохочущего у него на спине. Буйные локоны лихого наездника изумляли необычным чередованием рыжих и серебристо-белых прядей… Но рубашка выскользнула из затекших пальцев, и я повторно рухнула в воду.