Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

– Моя мать происходила из благородного рода ликерийских дворян, а Ликерия является приморским районом Рохосса, – робким шепотом добавил Ланс.

Мы с Огвуром незаметно переглянулись. Рохосское ханство стало последним пунктом на нелегком пути отступления побежденного клана Синих эльфов, убегающих на Поющий Остров. Именно там произошли завершающие, ужасающие по жестокости и кровопролитию бои, и немудрено, что в тех краях эльфов заметно недолюбливали и по сей день. Мы еще сильнее утвердились в своей давней догадке, что отцом нашего прекрасного полукровки оказался какой-то синий аристократ. А я в очередной раз дала себе твердое обещание до конца разобраться в этой печальной и запутанной истории.

Водопад Тысячи радуг не зря получил столь многоговорящее название. Объединенная сила двух могучих рек ревела и бушевала в узком проходе между скалистыми обрывами, зияющими многочисленными пещерными лазами, бурно перехлестываясь через острые каменные пики. Мы невольно попятились, напуганные зрелищем неукротимой стихии. Над пузырящейся и грохочущей водяной пеной стояла яркая многоцветная радуга, собранная из тысяч кристальных танцуюших в воздухе брызг и капелек.

– Нам нужно каким-то образом перебраться на противоположный берег, если мы хотим попасть в Долину кленов, а не в Черные горы к сильфам. – Некромантка продлила свои обязанности гида.

Я невольно поморщилась. Вот уж не имею ни малейшего желания снова встретиться с Генрихом. Не то чтобы я испытывала к нему острую антипатию, скорее наоборот, благородный и отважный барон всегда являлся для меня самым колоритным образчиком всех возможных мужских достоинств, собранных в одном великолепном по своим физическим статьям теле. Но отчего-то наши последние встречи всегда заканчивались недопониманием и даже конфликтами. Возможно, если бы я так отчаянно не мечтала о белокуром принце с портрета в Лабиринте судьбы, наши отношения с бароном де Греем сложились бы не столь плачевно и мы…

Не очень-то уместные сейчас лирические размышления неожиданно прервал Огвур, невежливо и весьма болезненно пихнувший меня кулаком в бок.

– Мелеана, – укоризненно проворчал он, – что-то ты в последнее время подозрительно часто задумываться начала, причем с глупым видом. Ты часом не влюбилась?

Я покраснела:

– Влюбишься тут, кажется! Проблемы наваливаются – только успевай уворачиваться. Никакой личной жизни.

– Щас будет, – ехидно пообещала Гельда. – Посмотрим, до какого извращенного способа ты додумаешься, чтобы переправиться на тот берег. Немного изучив противоестественные склонности вашей ненормальной компании, имею основания подозревать все самое несуразное…

– Как же, размечталась, держи карман шире! – насмешливо прервал некромантку Ланс. – Все гениальное просто! Сейчас Эткин нас в два счета на тот берег перенесет, мы даже ног не намочим.

– Ага, – прищурился дракон. – Не хотелось бы тебя разочаровывать, красавчик, но чудо отменяется.

– Как отменяется? – не понял Ланс.

– А вот так, – развел лапами Эткин, – погода нынче нелетная…

– Опять наш кузнечик-переросток норов показывает, – возмутился орк. – Нашел время!..

Я частенько подмечала некоторую прочно укоренившуюся и временами проявлявшуюся неприязнь между Огвуром и Эткином, ведущую начало с эпизода их героической встречи под стенами замка Кардиньяк, но сейчас явно был не тот случай.

– Что-то случилось? – тихонько спросила я у дракона.

Гигант недовольно повел носом:

– Нехорошее это место. Воздух здесь так и пропитан мириадами искусно переплетенных магических нитей. Я их всегда чувствую безошибочно. Магия враждебная, темная. И невероятно сильная. Она намеренно опутывает мне крылья, не дает взлететь…

И, словно разбуженный этими словами, мой амулет, и так постоянно напряженный от присутствия Гельды, дернулся сильнее и предупредительно завибрировал. Я изумленно оглянулась, обшаривая прищуренными глазами однообразный скалистый ландшафт. Но даже мое острое зрение не смогло ухватить никакого постороннего элемента, хотя амулет продолжал явственно сигнализировать о приближении сильной некромантической магии.

– Как же не люблю я всех этих тайн и загадок, – ворчала я, медленно снимая со спины сначала ножны с Нурилоном, затем колет, а потом отстегивая многочисленные ножи и извлекая из-за голенища ботфорта серебристые метательные звездочки. Сунула в руку Огвура драгоценную Рануэль Алатору: – Береги, головой за нее отвечаешь, потом вернешь.

– А ты куда собралась? – забеспокоился бдительный друг.

– На тот берег. – Я повесила на плечо моток тонкой крепкой веревки из конского волоса. – Если дракон не может перелететь через реку, значит, придется мне ее переплыть!

– С ума сошла? – с негодованием взвился Белый Волк. – На этот раз как пить дать сошла! Только безумец полезет в подобную стремнину!

Я довольно показала ему язык:

– Лансу духа не хватит, ты слишком тяжелый, а я, к твоему сведению, отлично плаваю, причем давно привыкла к холодной воде лесного озера. Так что мне и карты в руки!

Орк даже застонал от раздражения, вызванного моими нарочито дурашливыми манерами:

– Мелеана, у меня такое ощущение, что ты испытываешь какое-то мазохистское удовольствие, в очередной раз рискуя собственной жизнью!

– А то ж! – насмешливо подмигнула я. – На то я и прозываюсь Сумасшедшей принцессой! Да и не зря мне с самого раннего детства внушали, что в жизни всегда есть место подвигу.

– Недальновидные тебе достались учителя! – осуждающе покачал головой мудрый Огвур.

Но я успокаивающе похлопала его по плечу и ступила в воду. В голове вертелась шальная, невесть откуда взявшаяся мысль: возможно, если я стану как можно чаще совершать нелогичные поступки, то и судьба, в свою очередь, ослабит бдительность и побыстрее сведет меня с белокурым принцем? Я фыркнула этой несуразице, погрузилась по плечи, оттолкнулась ногами от дна и поплыла.

Вода оказалась не просто холодной – она тут же впилась в мое мгновенно заледеневшее тело сотнями острых, обжигающе смертельных игл. Я изо всех сил боролась с тугими струями потока, неумолимо сносившего меня вниз, на гребень водопада. Сначала я довольно уверенно продвигалась вперед, преждевременно радуясь замаячившему невдалеке берегу. Но река не собиралась сдаваться без боя. Мощная струя воды, являющаяся стержнем, душой двух противоборствующих течений, опомнилась, встрепенулась и с кровожадным рычанием набросилась на неосторожную жертву. До меня смутно доносились испуганные крики друзей и бессильный, растерянный рев мечущегося по мелководью дракона… А потом водоворот накрыл меня с головой, оглушил, ослепил и бросил в темное сердце водопада. Вместе с победно грохочущим водяным вихрем я мчалась вниз, став всего лишь одной из тысяч крохотных капелек, образующих прекрасную, но бездушную радугу. Со всего маху и с душераздирающим воплем я грянулась о жесткие валуны. Цепочка с медальоном Гельды, как живая, выскочила из промокшего разорванного ворота рубашки. Золотые створки распахнулись, и мое лицо уткнулось в эмалевую миниатюру. Уже теряя сознание от холода и боли, я разглядела, как глаза нарисованного юноши внезапно ожили и расширились, а его алые губы приоткрылись и шепнули недоверчиво, но обрадованно: – Ульрика… Ты?