Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

Марвин и барон понимающе переглянулись. Очевидно, ненависть Ринецеи дошла до предела, если она осмелилась поднять руку на родных и близких Сумасшедшей принцессы.

– Хотел бы я знать, – неразборчиво процедил Генрих себе под нос, – чем наша неугомонная принцесса на сей раз досадила проклятой демонице?

– Да, похоже, допекла она ее капитально, – убежденно добавил Эткин. – Не уважаю я нечестных боев! Зачем вовлекать в сведение личных счетов всю родню до третьего колена?

– Ох, – слезно всплеснул руками Марвин, – и как мы могли забыть, что в замке оставались уважаемые приемные родители Ульрики, ее названые сестры и братья и даже графиня Луиза де Ризо, урожденная де Брен? А ведь сам Раймон хвастался направо и налево, рассказывая, будто уехал на войну, оставив молодую жену на сносях!

– Спускаемся. – Эткин так резко ухнул вниз, что друзья чуть не попадали на землю, судорожно цепляясь за скользкую чешую. – Нужно проверить: вдруг кто-то из них сумел уцелеть и сейчас нуждается в нашей помощи?

Уже битый час Генрих и некромант бродили по слою жирного пепла, щедро устилавшего двор некогда богатого графского замка. Несколько не заслуживающих внимания обломков, видимо, служивших частью изысканного украшения одного из залов, – вот и все, что составило их скромную добычу. Эткин попробовал расспросить кого-нибудь из выживших погорельцев, но те, и так выглядевшие совершенно очумевшими, с воплями шарахались в сторону при первых же репликах говорящего чудовища. Между тем начинало смеркаться. Закутанные в оборванные тряпки фигуры неожиданно начали проявлять непонятное беспокойство, вскоре переросшее в дружное и проворное отступление в направлении ближайшего лесочка. Дракон проводил беглецов растерянным взором:

– Чего это они? Неужели считают, будто безопаснее ночевать с волками, чем на этом месте?

Марвин пожал плечами. Генрих, тоже совершенно ничего не понимающий, уже намеревался искренне поддержать жест друга, как вдруг одна из досок, прикрывающих спуск в подвал, скрипуче приподнялась, и из-под нее появились еще две персоны, столь же грязные и обтрепанные, как и все прочие выжившие обитатели замка. Первым из укрытия неловко вылез толстый хромой мужчина, кривой на правый глаз. Он с натугой согнулся и протянул в провал перепачканную свежей землей ладонь, собираясь помочь выбраться наружу пожилой полной женщине, но некромант с торжествующим криком схватил старика за шиворот:

– Ага, попался!

Одноглазый перепуганно взвизгнул и зайцем забился в сильных молодых руках. Генрих склонился к сырой вонючей дыре и почтительно извлек из ее глубины круглолицую симпатичную толстушку:

– Не бойтесь, мадам! Мы не причиним вам вреда. Простите моего несдержанного друга: его переполняют эмоции.

Увидев перед собой людей, неприкрыто проявляющих сочувствие, толстушка залилась слезами облегчения и повисла на шее у барона, ошеломив его сбивчивой, торопливой речью:

– Похоже, Пресветлые боги вняли нашим молитвам и послали нам двух отважных рыцарей, способных справиться с одержимой госпожой!

Де Грей осторожно разнял вцепившиеся в него женские руки, подвел незнакомку к большому камню, усадил и только после этого спросил спокойным ласковым голосом:

– Досточтимая сударыня, прошу вас, успокойтесь, соберитесь с силами и внятно поведайте нам обо всем произошедшем в замке.

Женщина согласно кивнула, открыла рот, но вместо подробного рассказа опять жалобно заскулила и залилась горючими слезами. Жалостливый Эткин, глядя на столь необъятное горе, и сам созвучно захлюпал носом. Но на помощь несостоявшейся рассказчице вовремя пришел одноглазый толстяк:

– Уж не знаю, знакомы ли ваши милости с хозяевами нашего замка, но поскольку выглядите вы как люди благородные и родовитые, то смею вас заверить: в замке Брен проживали дворяне, не уступающие вам ни богатством, ни знатностью.

– Я имел честь многократно слышать о воинских заслугах графа и красоте госпожи графини Антуанетты, – учтиво поклонился барон.

Старик польщенно затряс жалкими остатками седых волос:

– Мои господа не только состояли в близкой дружбе с королевским домом Нарроны, но и даже вырастили саму ее светлость принцессу Ульрику де Мор. А после того как ее младший брат Ульрих нашелся, моих хозяев в наших краях начали почитать не в пример пуще. Я-то, Гийом Одноглазый, сам завсегда состоял при его светлости графе, а жена моя, Мариза, самолично вынянчила и вырастила нашу милую девочку, которую теперь иначе как спасительницей королевства и не называют!

Поняв, что сидящая перед ним чумазая оборванка и есть преданная нянюшка его строптивой возлюбленной, Генрих низко нагнулся и благодарно поцеловал красную, потрескавшуюся, покрытую ожогами руку пожилой женщины. Мариза всхлипнула и по-матерински нежно погладила черноволосую голову сильфа.

– И хорошо мы все жили, – сиплым от волнения голосом продолжил старый Гийом. – Да вот пару дней назад налетело вдруг на наш несчастный замок огромное полчище всякой нечисти – демонов, гаргулий и умертвий – и пожгло нас огнем беспощадным. Господин граф с сыновьями и весь гарнизон в придачу пали смертью храбрых, людей защищая. Графиню Антуанетту балкой обвалившейся убило, молодую хозяйку Марию демоны обесчестили и со стены сбросили, а графиня Луиза, наследником беременная, – тут лицо старика перекосило от невыносимого горя, – обгорела страшно и умерла в мучениях нечеловеческих прямо на наших руках…

Генрих торопливо снял шляпу, желая почтить память безвинно погибших страдальцев.

– Вот что я вам еще скажу, благородные судари. – Старик испуганно перешел на едва слышный шепот, постоянно оглядываясь в сторону темного подвала. – Похоронили мы их всех в склепе родовом, а между тем прошлой ночью молодая графиня Луиза из гроба встала да на людей набросилась, двоих убила и кровь из них выпила… Утром же как ни в чем не бывало обратно в могилу улеглась!

Услышав подобные несусветные подробности, Генрих потрясенно отступил на шаг назад, споткнулся о балку и с размаху сел на землю.

– Так мы сегодня заново гроб-то ее закрыли, гвоздями заколотили и каменной плитой сверху завалили, – торопливо добавила Мариза. – Но думаем, что ее это не остановит. Вот поэтому и побежали люди, как только темнеть начало…

– Это как так? – заикающимся голосом вопросил Марвин, бледнея и стуча зубами. – Сама встала, что ли? Без магии, без некроманта?

– Слышал я о подобном, – вмешался в беседу молчавший до этих пор дракон. – Случается такое, если вдруг в тело умершего с каким-то недобрым умыслом сразу после гибели вселится один из высших демонов!

– Уж не сама ли Ринецея случаем? – робко предположил Марвин.