Ольга Брилева - По ту сторону рассвета

Руско упал сверху, заливая его кровью. Вверху шла рубка, железо высекало искры, падали убитые и раненые, эльфы теснили — им, опытным мечникам, противостояли мальчишки… И вдруг — над звоном оружия, над криками и стонами поднялась песня. Высокий, чистый голос заполнил собой теснину, перекрыв шум схватки — и слова высокого валинорского языка отразились от гранитных стен…

«А Даэрон-то, оказывается, знает «Нолдолантэ…» — промелькнуло у Берена в голове, и тут еще несколько голосов подхватили песню: Элвитиль и те, кто был с ним.

Битва остановилась. Даэрон знал, что делал: горше всего терзались своим падением нолдор из народа Феанора. Берен слышал, как Брандир, Элвитиль и Даэрон усмиряют Бретильских Драконов.

Наконец, вернув себе дыхание, он смог подняться. Руско безжизненной куклой сполз к ногам своего лорда и брата. Неподвижные карие глаза смотрели в ничто.

— Ярн… — кто-то подбежал, скрипя сапогами по каменной крошке. Рудвег и Мерет. — Так ты чего, живой?

— Да, фэррим, — прошептал Берен, поднимая мальчика и слегка встряхивая, словно он спал и мог проснуться. — Я живой…

Даэйрэт, скорчившись у скалы, сдавленно выла.

Горцы потеряли убитыми тридцать два человека, ранеными — сорок семь. Из них выжить могло не больше дюжины: нолдор, атакуя превосходящий отряд, воспользовались отравленными стрелами.

У эльфов погибло пять и было ранено восемь бойцов.

— Радуйтесь, нолдор, — сказал Берен одному из их командиров, синеглазому эльфу по имени Фейнарин. — До сих пор Бретильских Драконов не бил еще никто.

— Ты не ранен? — спросил эльф.

— Если ты думаешь, что твое копье прибавило мне здоровья, то ошибаешься. Однако меч твоего друга нанес мне худшую рану.

Фейнарин поднял глаза от маленького холмика, возле которого Берен стоял на коленях — земля, песок и мелкий щебень… И простой серый камень безо всяких знаков…

— Если я могу что-то сделать, чтобы искупить свою вину — я это сделаю, — ответил он.

Берен посмотрел ему в глаза.

— Ни от какой помощи я сейчас не откажусь, кано Фейнарин, и слова твои запомню.

— Кем он был? — эльф встал на колено и коснулся камня.

— Моим братом. Самым смелым парнем отсюда до Синих Гор.

— Я не слышал, что у тебя есть брат, — удивился нолдо.

— Мы смешали кровь десять дней тому. Недолго живет моя родня…

Он схватился за голову, вцепился пальцами в волосы.

— Как вы могли не разглядеть эльфов среди нас? Где были ваши глаза?

— Они держались как люди.

— Вы могли послать еще одну разведку… Трижды все перепроверить!

— Могли, — нолдо кивнул. Что проку было объяснять? Как он мог высказать ту досаду, давно копившуюся ярость и боль, что толкнули их на это дело? Что помешало им быть осторожнее?

Отчаяние.

Берен поднялся и сказал:

— Пойдем.

После драки оставаться здесь нельзя было. Шум мог привлечь одну из орочьих банд, а те, даже если бы не решились ввязываться, могли привести Волчью Стражу из Тол-и-Нгаурхот. Берену предложение перебираться на эльфийскую стоянку нравилось не больше, чем всем остальным, но более разумного решения он не видел.

В молчании эльфы и люди похоронили мертвых. Влажный песок и мелкая галька поддавались легко, даже такой мало приспособленный для рытья инструмент, как меч, быстро справлялся с задачей. Берену приходилось рыть и более глубокие могилы, и в менее податливой земле — в промерзший суглинок у Тарн Аэлуин он схоронил двенадцать человек. А валунов — чтобы до мелкой ямы не дорылось зверье — и здесь, и там было предостаточно.

Точно так же, в тишине они покинули Кирит-Мегил. У всех на сердце было гадостно.

Но по мере приближения к долине, где встали на ночь эльфы, у него начали возникать вопросы, на которые он рассчитывал получить ответ.

Уже восток слегка посветлел, и зубцы гор обозначились на сером небе, когда они вышли на поляну, где паслись эльфийские кони. Берену хотелось пить и спать, он устал как собака, и болела ушибленная копьем грудь, но нельзя было укладываться, не поговорив с феанорингами.

Брандир и Рудвег устраивали раненых. Не сговариваясь, люди остановились на своем краю поляны, не смешиваясь с эльфами, а посередине встали Элвитиль и его маленький отряд. Еще одна кровь между нами, подумал Берен. А где Даэрон?

— Брандир!

— Слушаю, ярн.

— Не видел Даэрона?

— Он здесь, мардо. Идем со мной.

Даэрон находился с ранеными, помогал пленнице и другим эльфам, как элвитилевским, так и нечаянным убийцам. У Даэйрет глаза все еще были на мокром месте. Видно, она все же успела полюбить паренька, — Берен прикусил губы. Да как его можно было не полюбить?

Увидев Берена, девчонка насупилась еще больше и резко отвернулась, с остервенением разрывая на полосы чью-то рубаху: временные повязки, наложенные на скорую руку, следовало заменить постоянными.

Неподалеку опять рыли могилу — кто-то из раненых не выдержал пути. Проклятье…

Даэрон молча поднялся и вслед за Береном и Брандиром проследовал к нолдорскому лагерю.

— Ты не собираешься отступать от своего замысла, верно? — спросил он, когда они были на полпути.

— Не собираюсь.

Брандир вздохнул.

— Ярн, ты рассчитываешь на помощь нолдор?

— По-моему, они нам кое-что должны.

— Феаноринги не любят платить свои долги, — глядя прямо перед собой, заметил Даэрон.

— Если они откажут нам в помощи, я при всех назову их трусами.

— Они убьют тебя.

— Посмотрим.

Нолдор пропустили их, Фейнарин пошел им навстречу. Элвитиль находился здесь же, и даже не поднялся с места. Он был бледен и слаб, потому что отдал силы раненым, заговаривая им кровь и выводя яд из ран. Теперь он мог помочь только советом — сражаться и идти куда-либо он был не в силах.