Гленда Ларк - Оскверненная

Дело было в том, что испытанный мной ужас был так глубок, что словно стал частью моей души. Я только что слетел с вершины утеса, вздымавшегося на пять сотен шагов над поверхностью океана, и это были человеческие – а не птичьи – шаги. К тому же я летел не над тропой. Я мчался, как ныряющая в воду олуша, каждым взмахом крыльев посылая себя все ниже и ниже. Все это время я думал: если Келвин Гилфитер именно сейчас убьет Мортреда, то все кончится тем, что мои перья будут рассеяны по океанским волнам. Нет, не перья – плоть и кровь. Я стану совершенно мертвым человеком, даже не узнав, каково это – быть человеком.

Говоря честно, чем ближе казалась смерть Мортреда, тем меньше я верил, что она не скажется на птицахдастелцах. Тем меньше я верил в то, что мы не пострадаем, потому что уже родились заколдованными…

Однако, повидимому, Келвин заколебался, и я прожил немного дольше. Сидя на снасти, я наконец улучил минутку, чтобы подумать: что пугает меня больше – смерть Мортреда или то, что он не умрет? Я не мог решить… В обоих случаях нас ждал кошмар. Я посмотрел вниз с того места, где сидел, и взъерошил перья, пытаясь справиться с паникой.

«Возьми себя в руки, Руарт!»

Думай.

Прямо подо мной на палубе стояли четверо людей. Ни один из них не подозревал о моем присутствии.

Среди этих четверых была Флейм. Она носила тот же наряд, что и во время гонки. Тяжелые концы расшитого бисером пояса не давали ветру поднимать ее юбку. Я мог бы найти это зеленое платье прелестным, если бы не знал, что оно подарено Флейм Мортредом, который ее изнасиловал… осквернил и попытался превратить в такое же порождение зла, как и он сам.

Флейм разговаривала с двумя женщинами, прежде обладавшими даром силвмагии, а теперь, конечно, превращенными в свою противоположность, и капитаном корабля, одноруким жителем островов Спатт, которого я знал только как Кайеда. Отсутствовавшая у него рука придавала ему сходство с Флейм, только его культя кончалась ниже локтя, а рука Флейм была ампутирована выше сустава. Я подозревал, что он и в лучшие времена постоянно извергал ругательства, а теперь, скованный дунмагией, чуть ли не пускал пузыри от праведного гнева, но сила, которая превосходила его ярость, лишала его возможности сказать то, что ему бы хотелось.

Я снова сосредоточил внимание на двух экссилвах. Им повезло: в отличие от остальных прислужниц Мортреда они не приняли участия в гонке, потому что не умели плавать. Все те, кто участвовал в гонке, к этому времени скорее всего были мертвы или, во всяком случае, обречены.

– Мне безразлично, что вы думаете, – говорила им Флейм. – Мы отправляемся немедленно. – Она повернулась к Кайеду: – Отчаливай.

– Мы не заплатили портовый налог, – начал капитан. Мне было его жаль: на нем играли багровые всполохи дунмагии, сковывая его по рукам и ногам. Бедняга даже не мог дать воли своему гневу – каждый раз, когда он пытался сопротивляться, опутывающие его магические цепи начинали его душить. За время нашего путешествия на захваченном корабле из Порфа на архипелаг Ксолкас попытки противиться несколько раз едва не стоили ему жизни.

– Никто нас не увидит. Не оспаривай моих приказов, или я выброшу тебя за борт, – рявкнула Флейм. Дунмагия буквально била из нее, обрушиваясь на порабощенного человека всей своей мерзкой тяжестью. На этот раз капитан не медлил. Повернувшись к матросам, он приказал поднимать паруса. Я поежился, пытаясь придумать, каким чудом можно не дать кораблю покинуть Барбикан. Я взглянул вверх, на окружающие гавань скалы. Утесы нависали над водой – отвесные, смертельно опасные, в любой момент готовые обрушиться. На каждом выступе гнездились морские птицы; это были большие и сильные, вечно ссорящиеся существа. Они были так же чужды мне, как рыбы в море.

– Мы не можем отправиться без нашего монарха, – возразила старшая из женщин, пожилая колдунья по имени Габания. До того как Мортред захватил ее, она работала на сирсилва Датрика и Совет хранителей.

– Монарха? – подняла бровь Флейм, хоть и знала, конечно, что женщина имеет в виду Мортреда.

– Великого мага, монарха Дастел. Это… это титул, который он предпочитает.

Флейм фыркнула. Возможно, она поняла иронию, скрытую в словах Габании. По милости Мортреда Дастелы больше не существовали.

Вторая женщина, Страси, в волнении заломила руки.

– Он убьет нас, – прошептала она.

– Его здесь нет, Страси, – возразила Флейм и добавила язвительно: – Зато я здесь. И я убью вас, если мы немедленно не отправимся. Убью на месте.

Страси посмотрела на Габанию, ожидая от нее указаний, но та колебалась: она явно оценивала возможность сопротивления, сравнивая свою силу с силой Флейм.

– И не пытайся, – предостерегла ее Флейм. Потом она заговорила уже не угрожающе, а мягко: – Послушайте, нам же выпал замечательный шанс. Мортред не может вернуть нас просто силой воли, уверяю вас. Да он и должен погибнуть теперь уже в любой момент, так что мы можем отправляться куда захотим, делать что захотим. Все сокровища на этом корабле станут нашими… – В ее голосе я не улавливал ни следа той Флейм, которую я знал. – Подумай о той силе, которой мы обладаем, Габания. Мы – волшебницы, у нас есть корабль, матросы – наши рабы, и сколько хочешь денег. В нашем распоряжении все, чем Мортред завладел за последние годы, с тех пор как его сила вернулась.

В старой женщине проснулись остатки былой независимости, и в голосе зазвучала надежда:

– Мортред должен погибнуть?

– Да. Те люди, что пытались освободить меня на Порфе… я видела одного из них здесь. Я знаю этих людей, знаю, как они думают: они убьют его, пока все вокруг заняты только гонкой.

– Станем мы… станем мы снова силвами? – спросила Страси. Она казалась озадаченной, словно сама не понимала собственного вопроса.

Флейм протянула руку и коснулась лица молодой женщины.

– Нет, милочка. Не станем. Ты же не позволишь такому случиться, правда? Ты используешь свою силу дунмага для того, чтобы оставаться прежней. А теперь иди и позаботься о том, чтобы эти дуракиматросы выполняли мои приказания.

Подчинение Мортреду приучило Габанию и Страси покоряться, так что они отправились выполнять распоряжения Флейм, больше не споря. Флейм посмотрела им вслед, потом прислонилась к борту. Я знал, что она делает: я наблюдал это достаточно часто. Ее, как легкий туман, окружили цветные полосы. Раньше они были бы серебристоголубыми; теперь же они обрели глубокий лиловый цвет, пронизанный и голубым, и багровым. Флейм собиралась скрыть собственное отплытие при помощи иллюзии. Это была магия, которая в последнее время давалась ей не так легко: создание иллюзий было скорее талантом силвов, а не дунмагов; Флейм постепенно теряла свою силу силва.