Гленда Ларк - Оскверненная

– Как я понимаю, трудности связаны с тем, что гавань забита водорослями. Мне также говорили, что Ушат превратится в настоящий ад, когда водоросли начнут гнить.

– Ах, это, наверное, все и объясняет. – Джесенда посмотрела на меня со странным выражением. Может быть, ей трудно было понимать мою неотчетливую речь.

– Прости мое любопытство, сирсилв, – сказал я, – но, как я заметил, ты не носишь шазубл, как остальные. Могу я поинтересоваться, какое положение ты занимаешь в делегации? – Мой выговор, может быть, и был небезупречным, но воспитание, полученное мной на Цирказе, научило меня тонкостям придворной дипломатии.

– Я представляю своего отца, главу Совета хранителей. Я, должно быть, не скрыл своего изумления:

– Но разве ты не дочь советника Датрика?

– Да, именно. Он сейчас временный глава Совета. Сердце у меня оборвалось.

– Вот как? Прости меня, если я был недостаточно почтителен. Я не знал…

Она снова склонила голову и очаровательно улыбнулась:

– Ты ни в чем не погрешил против учтивости. Скажи мне, властительница… Роды у нее трудные?

– Она рожает первенца. Мне говорили, что в таких случаях роды бывают долгими. – Я был встревожен. Все мои инстинкты требовали от меня сугубой осторожности. Взгляд Джесенды был острым, как заточенное перо, и говорил об угрожающей нам опасности.

«Она цапля, – подумал я, – цапля, бросающая тень на воду, чтобы лучше видеть добычу».

Джесенда обвела рукой зал.

– Со мной восемь силвов, и еще гораздо больше – на кораблях. Все мы способны исцелять. Более того: среди нас есть опытные целители, видящие в этом свое призвание. Если возникнут проблемы, мы, несомненно, сможем оказать помощь.

– Ты очень добра. Впрочем, принимающий роды силв не видит оснований для беспокойства – я только что с ней… с ним говорил.

– Это обнадеживает. Однако мое предложение остается в силе. К тому же властитель предложил нам разместиться во дворце, на случай, если мы понадобимся. Кроме того, у нас с собой есть человек, обладающий Взглядом.

– Обладающий Взглядом?

– Да. Как я понимаю, Дева Замка… прошу прощения, властительница – сама силв. Ей наверняка захочется узнать, унаследовал ли младенец ее дар, особенно учитывая, что властитель им не обладает.

Сердце у меня заколотилось. Мне нужно было придумать способ не допустить к Лиссал этого приспешника Джесенды. Одно дело – если хранители подозревают, что источник дунмагии – властительница, и совсем другое – если они получат подтверждение этого. Мысли у меня путались, я никак не мог найти решение.

Джесенда склонилась ко мне и подружески положила руку мне на плечо.

– Впрочем, думаю, ты и сам сможешь сообщить ей об этом, верно?

– Я? – с трудом выговорил я.

– Да. Матергон говорит, что, по его мнению, ты тоже обладаешь Взглядом. Это, несомненно, объясняет, почему Дева Замка сделала тебя своим конюшим.

Я с трудом преодолел сильное желание уставиться себе на ноги.

– Прости меня, сирсилв Джесенда, но я должен вернуться к своей госпоже. Как ты понимаешь, мне не следует надолго отлучаться из ее покоев – вдруг ей чтонибудь потребуется.

Я низко поклонился и заторопился прочь, как краб, убегающий от чибиса.

Через несколько минут я уже пересказывал этот разговор Блейз и Деку.

– Она относится к ситуации с большим подозрением, – закончил я.

Блейз задумалась.

– Бьюсь об заклад – ее подручный, обладающий Взглядом, уже шастал тут по ее приказу и разнюхал, откуда исходит дунмагия. И как насчет всех тех силвов, что содержатся в камерах лоджии Пиратов? Когда мы сегодня утром поднимались на траге, я их чуяла. Думаю, почти все они пользуются колдовскими огоньками.

– Я тоже чувствую запах, – признал я, – просто проходя по улице.

– Тогда можно считать, что хранителям известно о тех силвах. Другое дело, понимают ли они, что силвы – пленники. Как ты думаешь, у Джесенды на кораблях есть и другие обладающие Взглядом?

Я покачал головой:

– У меня сложилось впечатление, что Матергон – единственный.

– Наверное, ты прав. Будь у Джесенды и другие, она и их захватила бы во дворец. Не нравится мне все это, Руарт. – Блейз с озабоченным видом повернулась к Деку: – Идика ты на балкон с подзорной трубой Руарта. Я хочу знать, не заметишь ли ты хранителей, покидающих корабли под прикрытием иллюзий.

Дек Гринпиндилли кивнул. Надутая девчонка исчезла – теперь на Деке была его собственная одежда, на бедре – меч, и глаза паренька сияли неудержимой радостью. Теперь, когда Тризис больше не изменяла его внешность, я смог заметить перемены – сломанный нос и наполовину золотой зуб. Я никогда подобного не видел – металлическая часть словно просто росла из обломка зуба. Дек, заметив, что я разглядываю его, с гордостью постучал по зубу и сказал:

– Работа гхемфа.

– Ах… какнибудь потом расскажи мне обо всем. Как дела у Флейм? – спросил я, переведя глаза на Блейз.

– Она в ярости, – со вздохом ответила та. – Категорически требует, чтобы тебя и близко не подпускали к младенцу, когда он родится. Проклятие, я чувствую себя хищницей вроде акулы – притворяюсь целителемсилвом, а сама замышляю детоубийство…

– Мы имеем дело с мерзким наследием Мортреда, – прорычал я. – Иногда мне кажется, что всю оставшуюся жизнь мы будем исправлять отвратительный вред, причиненный этим выродком. Тор был прав, Блейз. Нужно избавить мир от дунмагии, даже если ради этого придется распрощаться и с силвмагией.

В этот момент Тризис позвала Блейз в спальню, и мы с Деком снова в тревоге остались ждать…

На закате мы заметили несколько лодок с силвамихранителями, направляющихся к берегу по разводью около устья Скоу. Они с помощью иллюзии скрывали свое приближение, и одно это ясно говорило об их совсем не дружелюбных намерениях. Когда хранители высадились на берег, видеть их мы уже не смогли. Я сообщил эту новость Блейз, но в тот момент мы ничего не могли предпринять.

Примерно часом позже ребенок родился. Это был, как и предсказывала Лиссал, мальчик.

Блейз поманила меня в спальню. Лиссал лежала на постели с закрытыми глазами, окруженная миазмами дунмагии. Багровый цвет окрашивал все вокруг, как пролитая кровь. Тризис держала на руках завернутого в пеленку младенца. Он был крохотным, и писк его был почти неслышным.

Блейз кивком головы указала целительнице на дверь, и та, не говоря ни слова, вышла из спальни со своей ношей. Глаза Лиссал открылись, словно она почувствовала, что ребенка унесли.

– Флейм! – прошептал я, чувствую раздирающую боль в сердце.

– Что вы сделали с моим сыном? – спросила она и попыталась подняться. Это была Лиссал, а не Флейм.

– Ничего, – успокаивающе прошептала Блейз. – Тризис вынесла его в соседнюю комнату, чтобы обмыть. Вот выпей – у тебя, должно быть, сухо во рту. – Она протянула Лиссал кружку.