Константин Бояндин - Мозаика (книга первая)

Два хлопка — два выстрела.

Эль–Неренн вскочила на ноги. Рядом с тем местом, где только что была её голова, в стене виднелось пулевое отверстие. Хольте стояла, сжимая в руке пистолет. Рядом с ней лежали неподвижно два тела. Официанты — те, что были у стойки.

— Полиция! — крикнула Хольте, держа над головой что–то прямоугольное, блестящее. В другой руке сжимала пистолет. Только сейчас эль–Неренн заметила, что оба убитых были вооружены. — Всем на пол! Не шевелиться!

Испуганные возгласы, шум, скрежет. Посетители оказались послушными.

Топот. Кто–то — и не один — бежит к дверям кафе. Звуки выстрелов на улице.

— Она не оставляет свидетелей, Ньер, — Хольте взглянула в лицо эль–Неренн. — Инспектор всё расскажет. Вряд ли ты простишь меня. Но может быть, поймёшь.

Она подняла пистолет к виску.

— Нет! — эль–Неренн ощутила, что время замедляется, замедляется стремительно. Чернота сгущалась вокруг.

Она не успела бы допрыгнуть. Всё, что смогла сделать — схватить кружку и бросить так, чтобы попасть в оружие.

Попала. Послышался звон и окружающий мир рассыпался на миллионы сверкающих осколков.

— Самый страшный сон, который я мог себе представить, — инспектор Тигарр осторожно положил компресс ей на лоб, — это то, что случилось сегодня.

Эль–Неренн осознала, что находится в машине. Её почти не трясло, но скорость была неплохой — судя по тому, что мелькало за зашторенным окнами.

— Здравствуйте, инспектор, — прохрипела эль–Неренн. Горло вновь болело. — Простите, что я снова выжила.

Тигарр оторопело посмотрел на неё и… расхохотался. Покачал головой, вытирая слёзы у уголков глаз.

— Я к тебе уже привык, эль–Неренн, — сообщил он, помогая ей улечься поудобнее. — Было бы жаль потерять тебя так скоро. Кстати, мне пообещали повышение. Думаю, это твоя заслуга. Лежи, лежи. Мы уже подъезжаем.

— Что с… — начала эль–Неренн и заметила Хольте, сидящую рядом с инспектором. Охранница встретила её взгляд и опустила голову.

— Все живы, — инспектор уселся, вынул пачку табачных палочек, подумал, и спрятал обратно. — Ну, почти все. Хольте сообщила, кто и где должен изловить тебя. Ещё вчера. Давненько я не сидел в настоящей засаде.

Эль–Неренн закрыла глаза.

— Ты теперь звезда, — инспектор явно был доволен. Таким довольным эль–Неренн его ещё не помнила. — Попадёшь во все газеты.

— Это почему? — девушка открыла глаза.

— Старуха Рекенте, наконец–то, попалась по–настоящему, — инспектор подмигнул. — Двадцать два года её пытались поймать — ни единой зацепки. Ни одной улики, ни одного свидетеля. До сегодняшнего дня.

— Ей не повезло вчера вечером, — усмехнулась эль–Неренн. — Или когда у неё случился инсульт?

— Позавчера ночью, — кивнул инспектор. — Вчера у неё был день рождения.

Эль–Неренн расхохоталась — хрипло, превозмогая боль. Смех был недобрым. Смеялась долго, её не останавливали.

— День рождения, — повторила она. — Ну что же, теперь мы в расчёте.

Инспектор и Хольте переглянулись, но не стали ни о чём расспрашивать.

Стук в дверь.

Эль–Неренн закрыла книгу, оглянулась.

— Войдите.

Хольте. Не в форме охранника — в повседневной одежде.

…Журналистов было много, но к эль–Неренн допустили лишь трёх из них. Предварительно инспектор, вместе с Виккером, проинструктировали девушку, о чём можно (и как именно) говорить, а о чём лучше даже не вспоминать. Всё прошло, как по маслу. Признаться, эль–Неренн было приятно.

Затем её оставили в покое. Врачи обследовали её — ещё раз — и пришли к выводу, что худшего удалось избежать. Эль–Неренн почти сразу же уснула — как провалилась. И вот, примерно в час ночи, она проснулась. Ощущала себя необычайно бодрой и готовой ко всему.

Попросила поесть — и немедленно получила то, что просила. Да уж. Здесь можно жить с удобствами — насколько в таком месте уместно слово «удобства».

Полчаса спустя она уселась в кресло, с книгой. Тот самый детектив. Перелистнула всего три страницы, как в дверь постучали.

— Можно? — Хольте замерла, не переступая порога.

Эль–Неренн поднялась, подошла к двери, протянула гостье руку — пригласила внутрь. Охранница вошла, остановилась по другую сторону порога.

Эль–Неренн закрыла дверь.

— Садись, — указала она. — Прости, у меня тут беспорядок.

— Я уезжаю, — Хольте не поднимала головы. — Не хотела тебя будить.

Она села, на краешек кровати. Эль–Неренн уселась рядом, молча.

— Инспектор расскажет тебе, — Хольте выглядела спокойной. — Не думала, что ты меня впустишь. Если можно, — она указала на дверь, — я хотела бы познакомить тебя с…

— Нужно было сразу впустить её, — улыбнулась эль–Неренн, вставая. — Я сразу почувствовала — как только ты вошла.

— Но… — Хольте была в замешательстве. — Ах да. «Угомона» тебе теперь не полагается. Войди! — позвала она, чуть повысив голос.

Дверь открылась. Девочка оказалась настолько похожей на Аголан Рекенте — видом, манерами держаться, походкой — что эль–Неренн вздрогнула.

— Лас–Тесан, — Хольте встала, — познакомься с эль–Неренн.

Девочка подошла поближе к хозяйке комнаты и поклонилась — не торопясь, с достоинством. Лицо её оставалось серьёзным.

Эль–Неренн поклонилась в ответ, стараясь не улыбаться. Присела перед новой знакомой.

— Лас–Тесан, — повторила эль–Неренн. — Красивое имя. Оно тебе нравится?

Девочка кивнула, робко улыбнулась.

— Всё в порядке, — эль–Неренн прикоснулась тыльной стороной ладони к щеке девочки. — Всё позади. Всё будет хорошо.

— Рада знакомству, эль–Неренн, — голос девочки также напомнил Аголан. Лас–Тесан оглянулась, взглянула в лицо матери. Та кивнула. Девочка поклонилась, сложив руки перед грудью, и неторопливо покинула комнату.

— Спасибо, Ньер, — Хольте также поклонилась. — Будь осторожна.

Кивнула и направилась к выходу.

— Подожди, — позвала её эль–Неренн. Подошла к охраннице, встала перед ней, глядя в глаза.

— Спасибо, что выслушала меня — там, в машине, — эль–Неренн не улыбалась. — Я не держу зла, Хольте. Надеюсь, мы ещё встретимся.

Хольте долго смотрела ей в глаза.

— Сочту за честь, — ответила она, наконец. — Мы уезжаем — к моей сестре. Поезд через полтора часа. Послезавтра я вернусь — искать работу.

— Я никуда не уеду, — выражение лица эль–Неренн оставалось серьёзным.

Хольте рассмеялась.

— Да, Ньер, я знаю. Тогда — до встречи.

Эль–Неренн некоторое время стояла, вспоминала Аголан — тогда, новогодней ночью. Интересно, как звучит её имя, — взрослое имя, которое пока не объявляли?

Дочь Хольте явно соответствовала своему имени. « Laes–a te Sann » — «Буревестник».

— Может, вина? — инспектор указал на ряд бутылок. Виккер отрицательно покачал головой.