Андрей Посняков - Шпион Темучина

Увидев впереди черную тень дацана, Баурджин замедлил шаг и обернулся:

– Будем заходить, Гамильдэ?

– Ну его к черту! – нервно отмахнулся парень. – Нехорошее это место, нойон. Уж лучше миновать его побыстрее. Куда ведет овраг?

– В сопки, но…

– Нас там могут ждать.

– …никто не знает – куда именно.

– Это хорошо, – юноша немного помолчал, – значит, мы можем здесь не задерживаться.

Князь согласно кивнул:

– Я тоже думаю – не стоит.

Они еще не дошли до дацана, как вдруг окружающую тишину разорвал резкий грохот! Словно в сонный, затянутый густой зеленой тиной пруд кто-то швырнул гранату! Громыхнуло так, что у беглецов заложило уши.

И потом – снова!

И еще раз! И еще, еще, еще…

А потом, разрывая в клочья туман, потоком ливанул дождь.

– Гроза, князь! – подняв голову, удивленно закричал Гамильдэ-Ичен. – Вот уж чего не ждали. Это осенью-то!

Баурджин усмехнулся:

– То-то вчера парило.

Сделал несколько шагов… и замер! Дацан исчез! Исчез прямо на глазах – вот только что маячили рядом стены и вдруг скривились, расплавились, стекли, как и не было!

– Чудны дела твои, Господи! – словно истинный православный монах потерянно произнес Гамильдэ-Ичен.

Князь молча перекрестился, смахнул со лба намокшую челку и, обернувшись, бросил:

– Идем!

Ведя лошадей, они пошли по дну оврага, заросшему высокой зеленой травою, будто бы стояла уже не осень, а вечное лето. Путались под ногами папортники, иван-чай и багульник, желтые, умытые дождем лютики горели россыпью солнца, сладко пахло клевером и мятой. И еще чем-то таким, знакомым… Баурджин не стал вспоминать – чем, не до того было.

Гроза кончилась так же внезапно, как и началась, сильный запах озона и мокрой травы защекотал ноздри, налетевший ветер, ласковый и теплый, как взгляд любимой женщины, быстро разгонял тучи, освобождая от косматой тьмы прозрачную лазурь неба. Яркое солнце сверкающими брильянтами вспыхнуло в дождевых каплях, крупными сережками повисших в траве и кустарниках. Все вокруг зазеленело, зацвело, и громко запели птицы.

– Ну и погода, а, князь? – прыгнув в седло, радостно потер руки Гамильдэ-Ичен. – Словно вернулось лето! Ой… – Он вдруг скривился, схватился за правое предплечье – все ж таки рана еще не совсем затянулась, болела.

Нойон повернул голову:

– Что, больно?

– Терпимо… Как ты любишь говорить – до свадьбы заживет! До свадьбы… – Юноша вдруг погрустнел. – Интересно, где-то сейчас Боргэ?

– Не печалься, Гамильдэ, – утешил Баурджин. – Вряд ли люди Гурхана будут сражаться с женщинами.

– Это так, но ты же знаешь Боргэ? Разве она усидит в гэре, когда будут громить ее род? И вот, ее схватили…

– Не переживай, мы обязательно разыщем твою возлюбленную – я ж как-никак сват! Или забыл?

– Не забыл, нойон! И рад, что ты это помнишь. Чу! – приподнявшись в стременах, Гамильдэ-Ичен прислушался. – Что за странный звук? Будто воет кто-то!

Баурджин приложил руку к уху – да, что-то такое выло, точней, завывало, и очень знакомо завывало… впереди, в тополиной рощице… Господи! А тополя-то – зеленые!

Князь придержал коня:

– Поехали взглянем, кто там так воет?

– Конечно, взглянем, – улыбнулся юноша. – Я думаю, это волк или шакал попался в капкан. А раз есть капкан – где-то рядом и охотники. Наши охотники, князь! Ведь это уже наши земли, теперь нам никакая погоня не страшна – пусть Игдорж Собака пугается, уж теперь-то ему придется несладко. Утку нашу сожрал – вот злодей-то! И главное, не признается. Утки-то, конечно, не жаль, но…

Баурджин свернул за тополь и замер, с нешуточным удивлением осмысливая увиденное. Впрочем, что там было осмысливать? За подлеском, мимо тополей, проходила наезженная глубокой колеею дорога, посередине которой дергался застрявший автомобиль марки ГАЗ-АА и утробно выл двигателем (или старым редуктором).

– Сонин юу байнау? – пряча удивление, вежливо поздоровался Гамильдэ-Ичен. – Какие новости?

– Здравствуйте. – Баурджин перевел его слова на русский.

Было с кем здороваться – в кабине вполголоса матерился усатый шофер в летней красноармейской форме, а сзади толкали застрявший ГАЗ двое совсем еще молодых, стриженных под ноль солдатушек.

– Здравствуйте, товарищи монголы, – оглянувшись, отозвался один из парней. – Не поможете нам? А то упрели все, – шмыгнув носом, он вытер со лба крупные капли пота.

– Какие дела? Поможем. – Баурджин спешился, передавая поводья своему спутнику. – Только вот приятель мой немножко болен. Такие дела, повредил руку. Сиди, сиди, Гамильдэ, я сам. Эх, взяли! Навались, р-раз, два…

Вытолкали! Не с первого раза, с третьего, но вытолкали, и довольный водитель, не глуша двигатель, выбрался из кабины и обрадованно схватил Баурджина за руку:

– Вот, спасибо, товарищи монголы! Выручили!

– Да не за что.

– Вы хорошо по-русски говорите, товарищ…

– Баурджин, – с улыбкой представился князь.

– Товарищ Баурджин.

– А это напарник мой, Гамильдэ, мы из дальнего аймака. Коневодческий совхоз имени Сухэ Батора, может, слыхали?

– Не, не слыхали. – Шофер все ж таки заглушил мотор и, усевшись на крыло, вытащил из кармана гимнастерки кисет. – Угощайтесь, товарищ Баурджин.

– Знаете, не курю, – рассмеялся князь. – Бросил. В Москве еще, на агрономических курсах.

– А, так вот откуда вы так хорошо русский знаете… Не курите, значит? Ну, как говорится, было бы предложено. Меня, кстати, Алексеем звать.

– Очень приятно.

– А это – Мишаня с Гришей. Молодежь – я их так и зову – Миша-Гриша.

– Рады познакомиться, товарищи монголы! Да здравствует маршал Чойбалсан!

– Ишь… раскричались… Идите-ка лучше скат поменяйте, когда еще говорил?

– Поменяем, дядя Леша. Это мы враз!

Водитель принялся скручивать самокрутку, Баурджин же, присев рядом на корточки, исподволь разглядывал солдат. Выгоревшие гимнастерки, на воротниках черные петлицы с серебристой эмблемой инженерных войск – перекрещивающиеся молот и разводной ключ. В петлицах у шофера – три треугольничка – старший сержант, у молодых – чисто, одна эмблема. Значит, рядовые, салаги.

– Как там японцы? – негромко спросил Баурджин.

– Да сейчас уж грех жаловаться. – Водитель улыбнулся в усы. – Как Жуков пришел, вроде и полегчало… Ничего, скоро погоним самураев – к тому все идет. Так что не переживайте, товарищ Баурджин. Что-то приятель ваш все молчит?

– А он по жизни такой, молчаливый, – усмехнулся нойон. – Да и не дело молодым встревать, когда старшие разговаривают – не по обычаю.

– Хорошие у вас, монголов, обычаи… Вот бы и нам такие – а то взглянешь на Мишу-Гришу… Ты им слово, они те – пять, если не десять. Язык без костей, одно слово!

– Что здесь происходит, нойон? – негромко спросил Гамильдэ-Ичен. – Что за странная кибитка без лошадей? Кто все эти люди? Они не монголы, точно. Не причинят ли вреда? Может, их лучше убить да поскорее уехать отсюда?