Александр Прозоров - Золото мертвых

Андрей подхватил котел, отступил на полсотни шагов от околицы и двинулся вокруг деревни, макая полынь в заговоренное зелье и рисуя ею защитную линию. Действовать следовало быстро: пока круг не замкнут, он не помогает. А мертвец, вышедший изнутри наружу, вполне способен разрушить силу заклятия.

К счастью, размеры Запорожского позволяли обойти его целиком за десять минут. Медлительные покойники за это время и луг покинуть не успели. Андрей вылил остатки зелья в том месте, где начинал круг, протянул котел и ветку полыни старосте:

— Это можно помыть и пользоваться, а это следует закопать на пороге. Сиречь, на дороге, на въезде в Запорожское. Можно не глубоко. Главное, чтобы ветку с ее места ветром не унесло или дождем не вымыло.

— А ведь ты колдун, княже, — оглядевшись по сторонам, молвил мужик. — Истину Колывай сказывал, колдун и есть.

Смерды, наблюдавшие за манипуляциями Зверева с крайнего огорода, стояли саженях в пятнадцати и слов его не услышали. Однако мысли наверняка имели те же самые.

— Если и колдун, — ответил князь, — то не тот, что мертвецов поднимает, а тот, что защиту от них дает. Тебе что больше нравится, Фрол: вражда с колдуном или его покровительство?

— Мы в Бога веруем, — перекрестился староста, и его жест повторили многие из крестьян.

— Ничто на свете не происходит без воли Божией, — ответил Андрей и тоже осенил себя знамением. — Все в руках Его, и даже волос с головы не падет без Его соизволения.

— Егорка скачет… Коня бы не загнал…

По дороге от Сосновки мчал во весь опор вороной. Молоденький еще жеребчик, как и его наездник.

— Видать, напугало что-то… — Андрей опустил руку на косарь и в тревоге крепко сжал пальцы. Другие деревни от Запорожского далеко. Что, если колдовские порождения и вовсе их разорили?

— Там такое… — влетев в селение, выдохнул мальчишка. — Такое…

— Что?! — первым спросил князь. — Что, деревни погибли?

— Нет, с ними в порядке… Они наших бед и не ведают. Но на дороге, в лесу… там…

Из соснового леса, что тянулся дальше от озера, за Боровинкиным холмом, выбредало пополнение мертвецов. Одни скелеты, много веков назад истлевшая одежда, земля вместо мышц и внутренностей. Армия северян начинала новую атаку. Хотя особой доблести в стычке на кладбище они не проявили, однако вид у них был — не для слабонервных. Таких соседей Андрей иметь бы не хотел.

Шли они медленно, покачиваясь и опираясь друг на друга. Некоторые сжимали в белых руках масталыги — свое древнее боевое оружие. Однако устрашающего впечатления все равно не производили. Во всяком случае — на Андрея. Взять бы оглоблю, да и…

Беда в том, что вместо поломанных костяков колдун наверняка пришлет новые. Земля богата человеческими могилами, кого поднимать — найдется.

Северные воины добрели до околицы и… уткнулись в заговоренную Андреем стену. Зверев облегченно перекрестился: получилось.

— Посевы все перетопчут, — обреченно посетовал Фрол. — Вон, через грядки с горохом ходют.

— Зато хоть дома спать спокойно сможете. — Князь Сакульский поднял глаза к небу: — Длинный сегодня день выдался. До сумерек еще далеко, а словно целая неделя после рассвета прошла. Пойду к княгине. Пора мне наконец и позавтракать.

Но мысли его крутились не вокруг завтрака, а вокруг святой воды. Именно она, а также христианские службы «за упокой» надежнее всего обороняют от приставаний мертвецов. Впрочем, нет, надежнее всего — осиновый кол в сердце. Для службы, как и для большинства магических обрядов, нужно знать имя. Так что к ним обращаются, когда умерший родич во сне или наяву является, когда его дух в доме шумит, под руку лезет, никак мир живых покидать не желает, хотя тело в могиле давно. Здесь же дело другое. И имен всех узнать невозможно, да и храмы ближайшие слишком далеко.

— Здесь другое, совсем другое, — бормотал себе под нос Зверев, спускаясь по тропинке. — Это нежить, колдовством из могил поднятая. Значит, и бороться нужно, как с нечистой силой. Нечистая сила боится полыни и можжевельника. Мертвецов могильная земля всегда останавливает. То ли они боятся ее, не желая назад в домовину возвращаться, то ли, наоборот, покой в ней чуют и назад, к могиле поворачивают.

В голове ученика Лютобора начал складываться рецепт нужного зелья. На кладбище, будь оно освящено или нет, — земля все едино духом смерти пропитана. Можжевельник так просто не применишь — настаивать надобно или заваривать. А вот полынь растереть меж ладоней достаточно, чтобы она свой дух воде отдала. Плюс — заговор от колдовства, и никакой мертвец такой черты не перейдет, пусть даже она и не замкнута в кольцо.

Андрей остановился, решая: пойти ему в деревню, приказать полыни собрать побольше, а самому на кладбище смотаться — или все же супругу навестить?

Победил зов желудка, и князь бодрым шагом поспешил вниз.

— Ты ли это, Андрюшенька?! — Полина, завидев мужа, сбежала по сходням, промчалась мимо Левшия, несущего караул с двумя бердышами, кинулась к нему в объятия. — А я уж истомилася, все глаза выглядела.

— Да меня же не было всего ничего! Обещал быстро обернуться, вот и обернулся.

— Как же, как же… Завсегда все так говаривают, а в поход иной раз на годы отправляются.

— Какие годы? До деревни триста сажен! Так мы есть-то, как, будем сегодня?

— А как же, миленький! — всплеснула руками княжна. — Эй, девки, чего таращитесь? Огонь высекайте, печь затапливайте, горшок доставайте, воды несите…

Андрей тем временем забрал у холопа один из боевых топоров, вопросительно кивнул:

— Знахарь-то где?

— Выпорол я его, как велено, Андрей Васильевич, да отпустил. Душегрейку он потерял, пока выполаскивался. Надо было под замок посадить?

— Да нет, ни к чему, — пожал плечами князь. — Еще кормить его за свой счет, захребетника. Пусть сидит в лесу да помнит, на кого пальцем показывать можно, а на кого — нет. Пахом не появлялся?

— Нет, княже, не видно.

Из новенькой печи дохнуло огнем, после чего пламя затянуло в трубу, и над заводью заструился сизый дымок. Девки, подметая подолами сарафанов пыльную землю, заглядывали в топку, прикидывая, как сподручнее запихнуть горшок и не обжечься.

Купить в дорогу ухват никто из корабелов не догадался. Печи да горшки — не их забота. Наконец, намочив в воде мокрую тряпку, холопки затолкали емкость к самым поленьям. Пока каша запарится — они как раз прогорят, можно будет вытянуть без страха.

— Топка мала, — с жалостью заметил Левший. — Не забраться.

— Зачем тебе?

— Известно зачем. Помыться, попариться. Бани-то нет.

— Ничего, будет и баня, — утешил его князь. — Вот усадьбу отстраивать станем, с нее как раз и начнем.

— Кипит… — повел носом холоп. — Ишь, как мясом пахнуло. Разваривается.