Александр Прозоров - Золото мертвых

— Кто же их тогда покупает, страшилища такие?

— Бегают зело быстро. Глянь, нагоняет. Душегубы, видать. Пираты.

— Почему, князь? Может, просто купцы. Тоже в Любек торопятся, вот тем же путем и двигают.

— А купцы завсегда первейшими душегубами и были. Коли управы на себя не видят, обязательно серебро силой заберут, на товар менять не станут. Были бы русские — своих, может, и не тронули б. Датчане же обязательно ограбить попытаются. Не хотели бы грабить, стороной бы обошли. Море большое. Видишь, бочки на мачтах? Там обычно арбалетчики сидят. Их-то в первую очередь опасаться надобно. От них и не скрыться никуда, и не достать, проклятущих… А может, конечно, и путники мирные. Рази на глаз определишь? — внезапно изменил свое мнение Юрий Семенович. — Может, и обойдется. Захар! Щиты достань, к правому борту ставь.

— Пахом, пищали к борту вынеси, — привычно скомандовал Зверев. — Заряжены, надеюсь? Порох на полки досыпь. Бердыши раздай. Только не все, мне оставь! И броню тоже дай, у кого нет. Нечего ей зря в кладовке пылиться. Я сам оденусь.

— Они, мыслю, не на нас, они на неф нацелились, — предположил Друцкий. — На большом торговце и добыча побогаче должна быть. Луки приготовить нужно, пригодятся.

Немногочисленная команда ушкуя пришла в движение, готовясь в схватке. Щиты были поставлены к правому борту, бердыши помещены так, чтобы острые стальные кончики выглядывали наружу. Холопы облачались в куяки, колонтари и кольчуги, вешали на пояс сабли, заправляли за спину боевые топорики. Палуба заблестела от тщательно начищенного железа. Путники не скрывали, что готовы к схватке, надеясь грозным видом охладить боевой пыл преследователей. Каравелла, наоборот, выглядела тихой и мирной — никакого движения ни на палубе, ни на мачтах. Только на корме стоял одинокий рулевой, положив руки на огромный, в человеческий рост, штурвал.

— Коли просто тати, за нефом погонятся, — сказал князь Юрий Семенович, возвращаясь на носовую надстройку в драгоценном трехслойном бахтерце, пластины которого сияли позолотой. — Коли предали ростовщики — то нас захватить попытается.

Рулевой каравеллы, словно услышав его слова, крутанул руль, и стремительное судно начало быстро наваливаться на ушкуй.

— Щитами закрывайтесь! — крикнул Зверев, спрыгивая на палубу.

В бочках на мачтах пирата появились головы в гребенчатых испанских шлемах, мелькнули изогнутые дуги натянутых луков. Князь Сакульский, пригибаясь, кинулся к Пахому, распластался возле пищалей:

— Свечу давай!

— Вот и все, — выдохнул князь Друцкий, прижимаясь рядом. — Недаром сказывали, по морю Балтийскому лучше не ходить. Ныне, пока мы прячемся, они к нам уж подворачивают. Мостики абордажные перекинут — и к нам. Их там впятеро больше нашего, датчан-то. И следа нашего на волнах не останется. Море, оно тайн не выдает.

Словно в подтверждение слов старого князя, по палубе ушкуя застучали короткие, оперенные в два хвоста, стрелы. Кто-то вскрикнул от боли, корабль вильнул. Наверное, ранили кормчего. Парус, потеряв ветер, заполоскался, судно ощутимо клюнуло носом, теряя скорость.

— В общем, закон — тайга, — понял Зверев.

— Нас всех перебьют, — покачал головой Друцкий.

— Так я и поверил, — хмыкнул Андрей, подтягивая к себе пищаль и поджигая от свечи уже заправленный фитиль. Рискованно, но что поделаешь? — Пахом, вторую поджигай.

Князь отвалился на спину, вскидывая ствол, чуть оттолкнулся от борта, выскользнул на открытую палубу, навел кончик длинной пищали на бочку средней мачты и нажал на спуск.

Д-дадах!

Чем хорош дробовик — так тем, что из него целиться не нужно. Сноп картечи, расширяясь в полете, цель и сам непременно найдет. От бочки полетели щепы, послышались крики. Андрей юркнул обратно к борту — а на том месте, где он лежал, с гулким стуком выросли толстые палочки арбалетных болтов.

— Хорошо стреляют, сволочи. Пахом, пищаль! — Зверев коротко выглянул наружу. Каравелла под всеми парусами проносилась мимо потерявшего ход ушкуя. Риус, громко ругнувшись, навалился на руль — и судно повернуло пирату под корму. — Молодец, рыжий!

Князь вскинул вторую пищаль, дал выстрел в сторону задней бочки. От нее полетели крупные щепки, шлемы — потом вдруг вывалилось днище, и вниз с отчаянными воплями ухнулись сразу три арбалетчика. Бывших…

Теперь можно было больше не прятаться: передняя бочка закрывалась от ушкуя парусами, оба судна стремительно расходились в разные стороны. Риус сумел не только «потерять» в нужный момент ветер, но и «найти» его, едва понадобилось дать полный ход.

— Пахом, — задул свечу Зверев. — Давай порох. Зарядим, пока тихо.

Он не отрывал взгляда от стремительного корабля с наружными шпангоутами. А там, наконец-то, началась суета, забегали пираты, многие из которых были в кирасах и шлемах. Носовые паруса и часть треугольных сложились, потом раскрылись снова, по другую сторону мачт, и тут же наполнились ветром. Каравелла резко повернула, едва не черпнув бортом воды, снова погналась за ушкуем. Похоже, ростовщик таки продал бандитам потерянного для фирмы богатого клиента.

Дядька принес мешочек зерненого огненного зелья — мерным стаканчиком они засыпали по порции пороха в каждый ствол, прибили его пыжом, поверх отсчитали по восемнадцать свинцовых восьмимиллиметровых картечин — жребия, как называли его мастера пушечных дел. Осталось затолкать несколько гранул в запальное отверстие, подсыпать пороха на полку, и пищали снова были готовы к стрельбе. Каравелла за это время успела сократить расстояние до ушкуя с версты до трех десятков саженей.

— Захар! — развернул плечи князь Друцкий. — Лук мой где?

— Пахом, — тут же встрепенулся Андрей. — И мой тоже неси.

Картечного залпа из лука дать невозможно — но зато бьет он втрое дальше любого дробовика.

— По бочке стреляем? — предложил князь Сакульский.

— По ней, — кивнул князь Юрий Семенович, накладывая на тетиву стрелу с граненым, бронебойным наконечником.

Подобно однострунным скрипкам, запели луки, опустошая колчаны. Попасть на таком расстоянии в маленькую бочку не так просто, как из хорошей снайперской винтовки, но по крайней мере одна из трех стрел цель все-таки находила. Сотню выпустил Зверев, еще сотню — его дядюшка.

На передней мачте каравеллы, естественно, забеспокоились. Щелкнул один арбалет, другой, третий. В мачту ушкуя, в его палубу впилось по болту. И все. Арбалет — не лук, его перезаряжать долго. А в прошитой многими стрелами бочке сделать это уже через несколько минут стало, судя по всему, некому.

Впрочем, арбалетчиков на каравелле хватало и на палубе. Вскоре воздух загудел от поминутно чиркающих над надстройками стрел, и людям опять пришлось прятаться за борта. Стоять остался только рыжий мальчишка — его, как главную ценность, прикрывали щитами двое холопов. В который раз оглянувшись через плечо, он внезапно навалился на руль, рассчитывая опять уйти от преследователей. Однако на судно посыпались «кошки», которые поползли по палубе, вцепились своими когтями в борт, заставляя ушкуй наклониться, притягивая его к себе. Несколько канатов холопы перерубили, пробегая вдоль борта. Один заплатил за отвагу жизнью, получив в грудь арбалетный болт. Однако «кошек» было слишком много, избавиться ото всех не удалось. Андрей поджег от свечи фитили сразу двух пищалей, передал огонь Пахому: