Дмитрий Гаврилов - Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы

— Мама! — Ольга вскрикнула от неожиданности, но кот, более легкий, устремился к ней и яростно куснул Это.

Тщетно, враг еще сильнее сжал бедную ножку.

— Следы останутся на всю жизнь! — подумала девушка.

По счастью Свенельд оказался уже рядом. Сверкнул металл. На поверхности валялась кисть, обрубок дергался и трепетал, орошая песок густой кровью. Несколько капель попало девушке на щеку, но она не заметила этого — вокруг творилось ужасное. Казалось, целое войско силой каких-то причин вдруг оказалось погребенным под слоем губительного песка. Тем, кого накрыло сразу, повезло больше, чем отчаянно боровшимся за жизнь — их ожидала медленная и мучительная казнь. Всюду, куда достигал взор, она видела лишь руки со скрюченными пальцами да головы с грязными кровавыми дырами вместо глаз. Бывало, до людей доносился крик о помощи, то падальщики, расхаживая среди останков, делали свое дело.

— Пить! — раздалось совсем рядом.

Усилия Свенельда, наконец, увенчались успехом. Он выволок на поверхность какого-то человека и медленно, осторожно, чтобы не причинить раненному боль, перевернул на спину.

Оставшись один, Краснобай разоблачился до пояса, обнажив еще весьма и весьма привлекательный для женщин торс. Стянув дорогие красные сапоги с острыми, загнутыми кверху мысами, зло швырнул их в угол.

— Спокойно! Только успокойся! Надо решаться — иначе будет поздно.

На столе слуги оставили кувшин с любимым дорогим вином из Корсуни. Год назад вельможа там неплохо погулял и приказал вывезти в Киев несколько бочек. Хлебнув прямо из кувшина, Малхович подошел к окну и сквозь щель в неплотно прикрытых ставнях глянул во двор. Стражи исправно несли службу. Дворовые ходили на цыпочках и вели себя тише мыши. Никто не посмел бы нарушить покой разгневанного хозяина. Однако, Краснобай решил дождаться сумерек, а пока он занялся необходимыми приготовлениями для задуманного таинства.

Вернувшись вглубь светлицы, вельможа направился к самому темному углу и надавил на одну из гладких, ничем неприметных досок. Стена подалась, и он, сдвинув искусно сработанную дверцу, скрылся в потайной комнате. О ее существовании больше не знал никто. Мастеров, возводивших терем, по приказу Краснобая удавили, тогда еще Святослав был жив — зятек несостоявшийся.

Содержимое комнаты тоже не предназначалось для чужих глаз, хотя терем строили с расчетом, что из нее открывался вид на Днепр, и раздолья, расстилавшиеся за рекой. В лунную ночь здесь бывало светлее, чем днем, если приоткрыть занавес, скрывавший единственное окошко. Как раз днем Краснобай думал входить сюда реже всего.

В покоях не было ни скамьи, ни стола, ни кровати, пол был устлан черной материей. Такая же плотная, непроницаемая для лучей ткань покрывала алтарь, составленный из двух больших и гладких камней, лежащих посреди комнаты. По углам стояли светильни, полные дорогого масла, которое совсем не коптило. Если бы их зажгли сейчас — то можно было бы разглядеть, при алтаре, вокруг него лежали предметы, укутанные в разноцветный шелк. Каждый имел свое особое место. Камни поддерживали пятый предмет, также скрытый под коноватым покрывалом, но в очертаниях угадывалось блюдо с чем-то большим и округлым на нем.

Человек, раздевшись уже донага, запалил огонь, притворил потайную дверь и опустился на колени подле алтаря. Он развернул один из свертков и накинул на себя белоснежную суконную мантию, рукава которой едва достигали локтей, а низ платья расширялся колоколом. Положив руки на колени и закрыв глаза, он вознес к небесам какую-то молитву, а затем обратился к загадочным вещам, по очереди извлекая их из-под шелка и приговаривая шепотом.

Первым оказался черный шнур — и смертный тут же опоясал себя:

— Сделанный, чтобы измерять! Созданный, дабы связывать! Прочнейшим будь, ты, Шнур, мной сплетенный! Такова моя Воля и да будет так!

Затем опоясанный обратил лик на Север, для чего ему пришлось развернуться к алтарю спиной, и отбросил шелка черного цвета — под которыми оказался искусно сработанный свинцовый пентакль.

— Йуд, Йебешас, Йуд! — молвил он и положил символ Земли на прежнее место уже ничем не прикрытым.

Обратившись на Запад, маг, прошептал:

— Йуд! Йам! Йуд!

С этими словами он поставил справа от себя медную чашу, полную влаги, а под ней оказались голубые шелка.

Оставаясь лицом к алтарю, то была южная сторона, склонившись над ним, посвященный торжественно сдернул кроваво-красный шелк с жезла и кадильницы, что лежали вместе.

— Нун! Нур! Нун! — таковы были слова, прозвучавшие в тишине.

Теперь предстояло обратиться на Восток, что он и не замедлил сделать, обнажая кинжал, укутанный в желтые ткани и указывая им налево.

— Реш! Руах! Реш! — сказал человек, заклиная воздух.

И точно, в комнате заметно похолодало, может сквозняк, а может и сам Рафаил соизволил заглянуть на огонек.

Он прислушался, нет, решительно ничего!

Как поведал Бермяте оскорбленный Буревид — чужеземец был в ладах с духами огня, не даром он так просто спалил стан Ильдея под стенами Домагоща. Михаэл с пылающим мечом вряд ли бы откликнулся на призыв сейчас.

Малхович знал также, что кровнику удалось непостижимым образом договориться со змеем, и значит, альвы воздуха также покровительствовали врагу.

Не укрылось от Краснобая и то, как на помощь осажденному городищу вятичей пришли все водяные Оки. Потому он не осмелился молить о помощи Гавриила.

Была лишь одна стихия, союзом с которой Ольг из Ладоги не посмел бы хвалиться.

Все эти мысли пронеслись в воспаленном мозгу княжьего уя, едва явился гонец Бермяты. Ныне он вступал в царство Каббалы [50] [50] Каббала — древнеиудейская магическая система, предполагающая в том числе заключение договора с демоном или иным духом, чтобы заставить его работать на себя. Считается, что формировалась в 7-13 веках. Ее последователи одинаково преследовались и христианской церковью, и строгими последователями иудаизма. Поскольку дядя Владимира хазарянин по крови и жил в хазарском каганате, а хазары исповедовали иудаизм, он мог приобщиться к тайнам каббалы. во всеоружии, чтобы закабалить подходящего Духа Земли. Маг решил воспользовавшись мощью самого Ориила. Для того предстояло выполнить очень хитрый и опасный обряд Пентакля.

Не все ритуалы были ему ведомы. Чему-то научили хазарские колдуны, когда Святослав, еще будучи при голове, опрометчиво отправил «свояка» с посольством в Каганат, высмотреть и вызнать о его силах. Что-то Краснобай узнал с детства от матери — Малки, а кое-что выведал сам.

Этот обряд Малхович не просто любил, он его чувствовал. Взяв в руки свинцовый пентакль, на котором проступали едва заметные символы, человек стал похаживать возле алтаря. Двигался он так, что земляной знак Севера всегда сменялся воздушным символом Востока, а не наоборот. Стал похаживать да приговаривать: