Дмитрий Сорокин - Оберег

Рыбий Сын лежал в каком-то колючем кусте в дворцовом саду. Не было сил не то чтобы встать, но даже пошевелиться. Над головой пели сладкоголосые птицы, и, слушая их пение, он вспоминал давно разрушенный дом, мать, пение скворцов в конце весны, соловьиные трели; и слезы текли по его щекам. Краски мира меркли в глазах, птицы звучали уже где-то за каменной стеной, и Рыбий Сын заснул.

«Эта смерть — расплата за то зло, что я принес на славянскую землю. За убитых полян и северян, за сожженные дома, вытоптанные поля… И все-таки, это прекрасная смерть, — успел он подумать, — после жестокой битвы, в волшебном саду, под пение птиц…».

Под радостные возгласы горожан победоносная дружина въезжала в Киев. Ветробой Большие Уши горделиво ехал впереди, рядом на коне ежилась под изучающими взглядами светловолосая девчонка. За воинами ползли многочисленные телеги, груженые добычей.

Владимир вышел встречать своих воинов.

— Здрав будь, Ветробой Бориславич! — улыбаясь, приветствовал воеводу князь. — Благодарень вам, други! Справились быстро и вернулись с богатой данью. Впредь Вятичи, я надеюсь, поумнее станут да посговорчивее! Слезайте с коней, на пиру вас уже заждались!

— Здравствуй, отец. — тихо произнесла Мила, соскочив с коня. Владимир посмотрел на нее внимательно и содрогнулся, словно утонув в таких знакомых, давно забытых синих глазах.

Как-то, целую вечность назад, когда он был еще новгородским князем, которого в Киеве ни в грош не ставили — подумаешь, сын рабыни! — он полночи проворочался без сна, обдумывая многочисленные дела, которые надо разрешить не позднее, чем завтра. Очень хотелось уснуть, забыться, но ничего не получалось. Он встал, вышел во двор. Если там кто и был, то прятался так старательно, что князь чувствовал себя в полном одиночестве. Владимир молча сидел на земле, задрав лицо к равнодушным ко всему звездам, и слушал тишину.

Внезапно послышался шорох. Князь вскинулся, оглядел двор. Вдоль кустов кралась дворовая девка; засиделась, видно, на девичьих посиделках с подружками, и теперь старается не шуметь, чтобы князь не заметил, а то нрав его всем давно известен… Но — поздно.

— Эй, ты, поди-ка сюда. — негромко скомандовал Владимир, вставая. Она не посмела ослушаться, подошла. Сама дрожит, как осенний лист на ветру. Князь молча развернул ее, задрал подол… Девушка вскрикнула…

— Как звать тебя? — спросил равнодушно перед тем, как отпустить.

— Светлана… — прошептала она, князь заглянул ей в глаза и отшатнулся. Столько боли было в этих загадочно мерцавших в лунном свете озерах, столько нежности! К боли, ненависти, к тупой покорности он уже давно привык, но нежность?

Он отвел ей покои, приставил какую-то челядь, и иногда заходил вечерами, чтобы ненадолго забыть о неотложных заботах, с головой окунаясь в эти странные синие глаза… Когда стало известно, что Светлана понесла во чреве, Владимира уже не было в Новгороде, он бежал, спасаясь от убийц… А потом было столько всего, что не осталось в его памяти места для тихой нежной Светланы с большими голубыми глазами, которые она передала по наследству дочери.

— Как… как зовут тебя, дочь? — спросил Владимир. Горло вдруг отчего-то пересохло…

— Мила. — ответила она. — Мать называла Людмилой, но по мне, это слишком длинно…

— Мать жива?

— Я от нее убежала. Какая жизнь может быть в Новгороде? Так, скука…

— Добро, Людмила… Мила. Рад тебя видеть. Тем паче, что, пока ты ехала, я тебе уж и жениха присмотрел. Вот вернется он со славой…

— Ка… какого жениха?! — опешила Мила.

— Есть у меня на примете один храбрец-молодец, что сдюжил в одиночку с вятичей дань взять.

— Руслан?! — и Мила разревелась. Князь не стал разбираться, с чего это она слезу пустила, сказал раздраженно:

— Да, Руслан. А какая тебе разница? Я сказал, что за него пойдешь, значит, так тому и быть! — начиная сердиться, Владимир резко развернулся и пошел на пир.

На берегу маленького озерца горел костер. Богатырь и волхв молча насыщались жареной рыбой. Все утро у них ушло на то, чтобы как-то оклематься после вечернего приключения, да на лов рыбы. Рыбалили при помощи длинной рубашки Молчана. Барахтались в воде долго, выловили всего пять рыбин. Зато рубашка волхва приобрела нежный зеленый цвет.

— Руслан, — прохрипел Молчан, — прости мне вчерашнее…

— Это ты про что? — удивился богатырь.

— Да про трусость свою… Так страшно было, аж наизнанку выворачивало. А теперь стыдно…

— Бывает, дружище. Я в детстве, знаешь, какой трусливый был? Ууу…

— Так то в детстве, а мне уж третий десяток капает…

— Ну и что? Ты ж не воин, так что тебе можно…

— Но я же мужчина! А вчера хуже бабы визжал…

— Да не казни ты себя так. — мягко сказал Руслан. — Зато в следующий раз вспомнишь, как стыдно бывает после минутной слабости, стиснешь зубы и выдюжишь.

— И выдюжу! — с вызовом произнес Молчан. Больше к этой теме они не возвращались. Доели рыбу, погасили костер.

— Ну, что, в путь-дорогу? — усмехаясь, спросил Руслан.

— В путь, в дорогу, через Рипейские горы ящерову мать! — не вполне внятно ответил Молчан. — А ты чего усмехаешься?

— Да вот гадаю, где сегодня ночевать придется. А то мы и на урагане летаем, и на змее… Интересно, что сегодня?

— Сегодня на обереге твоем для разнообразия полетаем…

— Вот уж хрен! Ты у меня сегодня всю ночь звездочетить будешь! Надо ж узнать, куда нас затащил этот сарай летающий.

— Надо, значит буду. А сейчас что делать будем?

— Как что? Идти, конечно!

— Куда? Мы ж не знаем, где находимся!

— Можете прямо сюда! — донесся из озера смешливый голосок давешней русалки. — вчерашнее предложение еще в силе!

— Плыви своей дорогой, кому сказано! А то поймаю…

— И что? — с жадностью спросила русалка.

— А то! По заднице надаю как следует, три дня сидеть не сможешь!

— А я и так никогда не сижу! — проказница показала ему зеленый язык.

— Что она вчера предлагала? — заинтересованно спросил Молчан. — А то я что-то не помню…

— Я тебе потом подробно расскажу… — Руслан был близок к точке кипения. — Так вот. Мы пойдем не важно, куда. Важно, что отсюда . Я понятно выражаюсь?

— Понятнее некуда. Да ладно, не бесись ты так. Отловим колдуна, победим всех печенегов, бегом до Киева, а то еще ураган какой попутный, как раз одновременно с княжной доберетесь. — Видя, что богатырь продолжает мрачнеть, Молчан поспешил сменить тему: — Я так полагаю, что до дворца, или что там у него, этого Черноморда мы еще не долетели. По крайней мере давай так думать. И идти нам надо… туда! — он решительно указал направление.

— А почему ты думаешь, что не долетели?

— Так ведь змей нас довольно недолго нес — пожал плечами волхв, — к тому же горы-то, вон они, никуда не делись, родимые. Так что идти нам еще, я полагаю, немало.