Дмитрий Сорокин - Оберег

И дело пошло на лад. За то же время, что волхв добывал одну рыбину, Рыбий Сын успел переправить на берег почти дюжину, и на этом не остановился, так что рыбалка получилась отменная. Рыбы сполна хватило на всех.

Молчан помог развести костер; самый настоящий, с дровами, чтоб дымком пахло, и теперь терпеливо дожидался, пока девки пожарят на костре рыбу. А Рыбий Сын ходил вокруг да около, донимая их советами, хищно раздувал ноздри и шумно сглатывая слюну. Когда все было готово, он схватил свою долю, жадно впился зубами в горячую рыбину.

— Ты себе не в состоянии представить, Молчан, какое это счастье! Очень, очень давно не ел я рыбы! Степняка проще убить, чем объяснить, какая это вкуснятина…

— Ты… ты так быстро ее схряпал?! — Молчан никак не мог оправиться от удивления, видя, как товарищ проворно уписывает третью рыбину, пока он и первую едва до половины одолел.

— Да, а что? Да не удивляйся ты так, я к рыбе привык с пеленок, а в последние годы вообще ее не ел… Давай лучше думать, как на тот берег переправляться будем. Я-то переплыву, да на себе могу кого-нибудь снести, но это ж долго…

— А что тут думать? Плот делать надобно.

— А вязать чем будем?

— Найдем что-нибудь. — неопределенно ответил Молчан. — Утро вечера мудренее.

Место для ночлега Рыбий Сын присмотрел еще когда выводил застенчивых полонянок купаться. Чуть поодаль была расположена небольшая полянка, почти полностью окруженная густым ивняком. Ни с реки, ни с холма эта полянка не просматривалась. Костер потушили, ночи и так вполне теплые. Первым сторожил Молчан; когда ночь стала клониться к утру, воин сменил его.

Волхв проснулся, сладко потянулся, похрустел суставами. Солнце светило уже в полную силу, пели птицы, девки тоже щебетали, подобно пичугам, некоторые из них снова купались. Поодаль слышался стук топора. То Рыбий Сын валил деревья, пригодные для сооружения большого плота, способного вместить всю их компанию. Он утирал с лица уже десятый пот, мышцы перекатывались под кожей. Молчан с немалым удивлением заметил, что труд бывшего печенежского сперва раба, затем воина близок к завершению: он уже успел завалить десятка три бревен, и теперь избавлял их от сучьев и ветвей.

— Когда это ты успел столько нарубить?

— Кто рано поднимается, тот богам нравится! — оскалился Рыбий Сын. — Ты на меня не смотри, ты делом займись. Лучше придумай, где веревку брать будем?

— А у тебя нет?

— Есть, но там с десяток локтей всего, нам этого не хватит.

— А-а-а… Ну, ладно. Тогда мы пойдем другим путем… — с деланным равнодушием произнес Молчан, повернулся и ушел. Рыбий Сын заинтересованно проследил за ним: каким это путем и куда собрался волхв? И он увидел, как Молчан подозвал двух девок из тех, что лица прятали, что-то сказал им, те поклонились и принялись сосредоточенно рассматривать каждое дерево в округе. Молчан вернулся.

— И что бы это значило? — спросил Рыбий Сын.

— А они дупло подходящее ищут. — как ни в чем не бывало ответил волхв, позевывая.

— А дупло-то тебе зачем?!

— А где, по-твоему, самые матерые веревки водятся?

Рыбий Сын на это не нашелся, что ответить, только в глаза Молчану посмотрел сочувственно и указательным пальцем повертел у виска, после чего вернулся к своей работе.

Поиски дупла увенчались грандиозным успехом: каждая из стеснительных девушек нашла по солидной дыре в дереве. Молчан важно кивнул, подошел к первому, постоял немного, сосредоточиваясь, затем сунул руки в дупло, начал было говорить какие-то заклинания, и вдруг с резким криком выдернул руки и затряс ими, громогласно поминая Чернобога со всей его многочисленной, по мнению волхва, родней. Посмотрел на свои руки, простер их в сторону дупла, рявкнул какое-то непонятное слово. Внутри дерева что-то негромко бумкнуло, оттуда повалил дымок. Молчан плюнул туда напоследок и пошел к следующему дуплу.

Здесь он повторил все свои манипуляции, с той только разницей, что ничего непредвиденного, по-видимому, не произошло. Закончив читать непонятный речитатив, Молчан еще немного постоял, затем принялся сажень за саженью вытягивать из дупла самую настоящую пеньковую веревку. У Рыбьего Сына, давно с интересом наблюдавшего это представление, со стуком упала на грудь челюсть. Уж чего он не ожидал, так это того, что волхв действительно добудет добрую веревку. Вытянув столько, что могло бы хватить на пяток плотов, Молчан перерезал веревку и, наконец, повернулся к остолбеневшему от удивления другу.

— Я полагаю, этого должно хватить. В крайнем случае, еще достанем: в этом дупле теперь всегда будет навалом веревки, как ее оттуда убрать — я не знаю.

— А…а… а как ты это… сделал?! Колданул, да?

— Пока вы с Русланом пьянствовали у Черноморда во дворце, я книжки умные читал. Ну, и запомнил кое-что…

К середине дня плот был готов и спущен на воду. Переправу решили не откладывать на следующий день, полагаясь на авось. «Авось, сегодня доплывем!» — сказал Молчан. Девки заняли места в огромном шалаше посреди плота, и друзья с натугой вытолкнули плот с мелководья. Молчан стоял впереди, Рыбий Сын правил, прося всех, каких помнил, богов и духов, отвечающих за безопасность путешествующих по воде, чтобы переправа прошла как можно скорее и без приключений.

Чем-то они все же провинились перед духами и богами, потому что без приключения не обошлось. Плот медленно пересекал реку наискось, сползая вниз по течению. Примерно на середине реки вокруг плота с жизнерадостным смехом стали выныривать прехорошенькие зеленовласые девичьи головки. Вскоре не менее дюжины русалок окружили плот и хором запели песню. Слов в ней не было, но мелодия оказалась невыносимо чарующей, манящей, засасывающей в прекрасный мир мечты, и Рыбий Сын почувствовал, что еще немного, и он прыгнет в воду, чтобы раствориться в этой чудесной песне навсегда и более не покидать волшебный мир грез. Молчан скорчился впереди, затыкая уши пальцами.

И тут им на помощь пришли полонянки. С оглушительным визгом вроде того, какой свалил с коня Лешака Поповича, они всей гурьбой вывалились из шалаша и набросились на русалок, которые к тому моменту вылезли на плот почти полностью. Русалки прекратили петь и тоже завизжали, но уже от страха. Некоторые из них успели обратиться в бегство, но большинство — нет. Девки набрасывались на них, таскали за волосы, били головой о бревна. Некоторые кромсали нежить маленькими кинжальчиками, и Рыбий Сын, уже стряхнувший с себя последние остатки наваждения, отвернулся, чтобы не смотреть на эту расправу.

С избиением русалок бывшие черномордовы наложницы справились довольно быстро, после чего вымыли плот и вернулись в свой шалаш, словно и не произошло ничего. Молчан, ссутулившись, сидел на своем месте и невидяще смотрел на приближающийся левый берег Дона.