Дмитрий Сорокин - Оберег

Очнувшийся Черноморд кряхтел в мешке, но, будучи туго связан, ничего поделать не мог. Смеясь и перебивая друг друга, Рыбий Сын, Руслан и девушки рассказывали о своих приключениях, и все чувствовали себя хорошо, как никогда. Один Молчан сидел как на иголках, не в силах оторвать восторженный взгляд от Лидии. Похоже, сон оказался в руку, да еще как в руку! Волхва захлестнула буря никогда им прежде не испытываемых чувств. Он, конечно, догадывался, что с ним происходит, но, если бы его попросили, вряд ли подобрал бы слова, чтобы описать это чудесное, волнующее состояние.

Лидии очень льстило откровенное внимание молодого… кто он? Колдун, воин, жрец? Похоже, что и первое, и второе, и третье одновременно. Эти могучие гипербореи называют таких людей странным, коротким, но труднопроизносимым словом «волхв». И девушка, краснея от смущения, иногда тоже украдкой бросала красноречивые взгляды на широкоплечего волхва. Примерно в середине ночи, проверив, крепки ли путы, связывающие колдуна, и упросив коней посторожить, усталые, но счастливые, они так и заснули в саду, благо дождь давно кончился. От прекрасного, сказочного дворца опять осталась лишь широкая выжженная площадка.

Утром ничто, кроме пепелища да плененного Черноморда, не напоминало о вчерашних событиях. Солнце ярко светило на безоблачном небе, в освеженном дождем саду снова пели заморские птицы. Невдалеке безмятежно шелестело море, пускай даже и гнилое.

Сборы были недолги: «все свое ношу с собой», вот первейшая заповедь человека, совершающего дальний путь с какой-либо целью и не желающего постоянно отвлекаться на всякие досадные мелочи.

— Как удачно получилось, — заметил Молчан, — что у нас осталось как раз шесть коней!

— А что, у вас было больше? — спросила Мила.

— Да, больше двух сотен. — небрежно ответил Руслан. — Мы их у печенегов в кости выиграли.

— В какие кости? — не поняла Фатима.

— В самые настоящие, печенежские. — совершенно серьезно ответил богатырь.

— И где вы оставили свой табун? — заинтересовалась Лидия.

— За Черномордовым каналом… — ответил Руслан. — Молчан, кстати, пока Черноморд свой канал не осушит, не брей его! А то вплавь переправляться придется, а я лично все же предпочел бы по суху.

Ехали неспеша; теперь уж торопиться было некуда. Потому к устроенной Черномордом, правда, с некоторым опозданием, водной преграде подъехали только на закате. Колдун был извлечен из мешка, его покормили, потом Руслан сказал:

— Видишь дело рук своих, поганец? Ну-ка, быстро сделай, как было! — меч богатыря замер в вершке от горла Черноморда, чтобы тому не вздумалось дурить. Колдун зашипел что-то на каком-то мертвом языке, потом скороговоркой выпалил несколько слов. С резким свистом мгновенно испарилась вода. Еще миг — и неправдоподобно длинная узкая туча взмыла ввысь и ветер погнал ее к морю; тем временем края бывшего канала срастались с мерным гулом. Удостоверившись, что все в порядке, Руслан снова заткнул колдуну рот, и Рыбий сын ножом, коим некогда пытался зарезаться, сперва отхватил длинную полуседую бороду, потом тщательно сбрил ее остатки. Подумав, на всякий случай сбрил также длинные усы и редкие волосы. Молчан извлек из мешка баклажку с заветным отваром и обильно смочил им голову Черноморда. Пока три новоявленных цирюльника проделывали эту процедуру, (Руслан крепко держал колдуна), девушки заразительно смеялись, а Черноморд заливался горючими слезами от унижения и отчаяния: с могуществом приходилось прощаться, и неизвестно, как надолго. Вдруг, навсегда?!

Без бороды, усов и волос Черноморд был так смешон, что путники вшестером долго смеялись над ним. Пленник посерел, и Руслан снова засунул его в мешок, чтобы не лопнул со злости раньше времени. Продолжили путь по еще горячей после встряски земле.

— Ишь, как все перекопал! — Молчан никак не мог успокоиться. С момента встречи с Лидией он пребывал в состоянии лихорадочного возбуждения, и Рыбий Сын с Русланом уже подумывали, не пора ли волхву самому выпить какой-нибудь отвар или настой для успокоения?

— А вот отсюда, если правее взять, как раз и будет Лукоморье. — показывал Рыбий Сын Фатиме, каким путем они шли. Воин только что подстрелил третью за день дрофу и был этим заметно горд.

— А что вы в Лукоморье делали? — наморщила лоб девушка. — Есть же более прямая дорога!

— Мы там с печенегами…

— В кости играли. — с нажимом произнес Руслан, выразительно глядя словенину в глаза. Пугать Милу рассказом о битве со степняками, а уж тем более рассказывать про дочь морского царя, он не хотел. Но Мила все равно поняла, что богатырь хочет от нее что-то утаить.

— И многих вы… обыграли?

— Пустяки, всего-то две сотни с небольшим… — усмехнулся Рыбий Сын.

Ночевали в степи. За перешейком отыскался и табун, пасшийся почти на том же месте, где друзья его намедни оставили. Хотя ощущение успеха, счастья не проходило, но за день все так устали, что улеглись спать сразу же после ужина.

Ближе к полудню следующего дня, когда Рыбьему Сыну пришла в голову мысль, что следует все же немного поторопиться, если они хотят добраться в Киев до прихода зимы, взглядам их открылось интересное зрелище. Посреди степи пылал костер, и вокруг него задумчиво водили хоровод десятка два юношей и девушек. Рядом сидели три гусляра: один совсем старый, седой как лунь, борода до колен; двое помоложе.

— Что это? — недоуменно вскинул брови Руслан.

— Праздник какой-то… — неуверенно ответил Рыбий Сын. — Хотя какой сейчас может быть праздник? Молчан, ты, часом, не знаешь?

— Да, вроде, не должно быть сейчас вовсе никаких праздников… На Купалу ты, Руслан, как раз… гм… купался… А с тех пор не так уж много времени прошло.

— И я еще вот чего не пойму. — медленно произнес Руслан. — кругом степь, печенеги туда-сюда рыскают, а эта молодежь — явно из наших, посмотрите сами, други! — здесь веселятся, словно у себя дома. Да как они сюда попали?!

— Сейчас спросим, и все узнаем. — рассудительно молвил Молчан, направляясь прямо к костру. Остальные последовали за ним.

— Исполать вам, славяне! — приветствовал веселящихся волхв.

— И тебе не хворать. — пробурчал старый гусляр.

Рыбий Сын тревожно принюхивался: он учуял какой-то смутно знакомый запах, и что-то подсказывало ему, что от места, где так скверно пахнет, добра лучше не ждать. Да и Ерш вел себя очень неспокойно, но, сколько воин его ни спрашивал, ничего толком ответить конь не мог. Тем временем Руслан и девушки столпились рядом с волхвом, с интересом разглядывая молодых людей, невозмутимо продолжавших водить хоровод вокруг костра. И тут Рыбий Сын разглядел чуть в стороне, в высокой траве, два полуобглоданных трупа степняков. «Вот что так пахло! — понял он. — Волки здесь, что ли, пошаливают? Тогда тем более непонятно, почему эти резвятся, ничего не боясь? А если… О, боги-духи-демоны!!!» — его аж подбросило в седле от чудовищности такой догадки.