Александра Руда - Ола и Отто 1

Мне стало все понятно. С трудом оторвав примерзший к стеклу нос, я решила вернуться на землю. На середине нелегкого пути вниз (отлеплять пальцы от перекладин приходилось силой), я услышала гневный окрик:

— Это еще что за безобразие?

Мгновенно очутившись на земле, пересчитав ребрами оставшиеся ступеньки, я уставилась на незнакомую преподавательницу. Отто рядом молча дергал себя за бороду. Приходилось действовать быстро — встреча с Деканом, куда наверняка отведет нас разгневанная магичка, в мои планы не входила. Изобразив взгляд моей младшей сестры «А что такое? Это не я, и вообще я сама невинность», я захлопала глазами и со всей возможной почтительностью сказала:

— Уважаемая госпожа! — одеревеневшие на ветру губы плохо слушались. — Простите нас, но это все виной наше любопытство и ничего больше! — получилось очень жалобно.

Преподавательница осуждающе покачала головой. Я поняла, что бури не будет и продолжила:

— Вы знаете, как нас, теоретиков, практики обижают! Ну и что, что я боюсь зомби! — я добавила в голос дрожи и обиды. — Зато они боятся Бефа и Начертательной магии, а я не боюсь. Вот и хотела посмотреть, как у них коленки дрожат! — а теперь заискивающие нотки.

— Практики не только Начертательной магии боятся, — покровительственно сказала магичка. Видимо, что-то вспомнив из студенческой молодости, она улыбнулась и сказала:

— Еще раз поймаю, отведу к вашему Декану!

Мы рассыпались в благодарностях, подхватили лестницу и сбежали греться.

— Итак, что мы имеем, — наш военный совет заседал в уютном теплом кабачке с подогретым пивом в руках. — Когда Беф активизирует пирамидку, проявления магии в аудитории сводятся до минимума. Колдовать можно только в пределах мелового круга. Соответственно, все варианты шпаргалок отпадают.

— Магических шпаргалок, — ответила я, наблюдая, как за соседним столиком ложечка сама размешивает в чае сахар.

— Что ты имеешь ввиду?

— То, что можно обойтись простыми шпаргалками.

— Ты думаешь, ты одна такая умная? — ехидно спросил Отто. — Беф посторонний предмет мигом учует. И отберет.

— Отто, ты умница! — светлая мысль упала мне на голову с тяжестью кирпича. — Это будет не посторонний предмет.

Идея была проста, как валенок — шпаргалкой будут разрешенные линейки для чертежей! Надо просто нанести на них надписи.

— Которые обнаружит первая же проверка! — прокомментировал Отто.

— Ничего подобного! Сверху будет нанесена маскировочная пленка.

— И как он будет ее снимать? Во время экзамена? Под пристальным взором преподавателя?

— Еще не знаю. Пошли в библиотеку. Но знаю, что магия в аудиториях в таком количестве, что на маленький ее всплеск пирамидка просто не отреагирует.

Напряженная работа в этом хранилище знаний в течении трех дней привела к долгожданному результату: состав маскирующей пленки был найден. И даже активирующий артефакт к нему. Дело было за малым — все это претворить в жизнь.

Сначала артефакт. Берем стандартный артефакт, защищающий хозяина от опасности, настраиваем его (минус три серебряных в лавке Мастеров Артефактов, жадность обиженно плачет в уголке) и идем проводить воспитательную работу со Стофом.

— Стоф, скажи, а что случится, если ты завалишь экзамен и тебя выгонят? — небрежно спросила я.

— Мама меня убьет! — испугался он.

Я возликовала.

— Если ты хочешь, чтобы я исполнила свое обещание, то ты должен мне помочь! Раздевайся!

Стоф испуганно уцепился за ворот рубашки и затравленно оглянулся на Отто.

— Я же заплатил! Что еще?

Отто плотоядно улыбнулся, доставая что-то из сумки.

— Не знаю даже, — задумалась я, глядя на дрожащего Стофа. — Мне казалось, что нам блондины не нравятся.

— Нам? — Стофа трясло. — Нам?

— Ну да, — Отто был сама любезность. — Иногда в темных забоях так одиноко, вот и пошла традиция. Мальчики, такие нежные… мягкие… Ола, чур, я сзади!

— Я не хочу, — Стоф дрожал.

— Ну что ж, тогда я не могу сделать то, о чем мы договорились. Пошли, Отто. Он нас не хочет. И задаток не отдам, это не по моей вине дело провалилось.

— Стойте! — Стоф лихорадочно стаскивал с себя рубашку. — Только пусть это не будет больно, хорошо? — и взялся расстегивать штаны.

— Не надо, — промурлыкала я, беря в руки широкий нож. — Начнем пока так. Развернись и подними руки.

— Хе-хе-хе, — от смешка Отто даже мне стало не по себе. Стоф начал клацать зубами.

По спине у него пробежала струйка пота.

— Люблю мужчин, хорошо они потеют, — я тупой стороной ножа провела по коже, собирая капли в ручеек, а Отто прижимал к спине студента специальный пузырек, чтобы ни одна капля не пропала.

— Есть! То, что надо! Можешь одеваться.

— Что это был за цирк? — ого, разъяренный боевой маг, пусть и начинающий, это серьезно.

Я быстро-быстро проговорила:

— Нам нужен был твой пот, причем вызванный страхом. Для активации заклятья. Больше не будем.

— Так значит гномы не…

— В темных забоях пошла традиция крепкой дружбы. И все. Ола предложила план, а я его поддержал.

Две ночи мы выцарапывали иглой на стандартных студенческих линейках формулы и рисунки, днем пытаясь не заснуть на лекциях. В основном, конечно, работал Отто, сиссия у него уже закончилась, моя была впереди. Поэтому я только предоставила материал, но с точной рукой и идеальным почерком гравировки потомственного мастерового мне было не сравниться. А потом пришла моя очередь. Наложение заклятия. Так. Наложение маскировки. Связывание этих двух предметов. Уменьшение магического шума. Есть.

— Будь внимателен, — последние наставления перед экзаменом. — Артефакт пройдет любой досмотр — он разрешен как медицинский. Когда вытащишь билет, подумай о том, что тебя убьет мать, как она тебя будет ругать, если ты завалишь экзамен. Испугайся. Поклацай зубами. Пусть у тебя вспотеют ладони, в которых ты будешь сжимать артефакт. Он дает легкий толчок и маскировка с линейки уходит. Продолжай бояться. Как только ты успокоишься, маскировка вернется на место. Поэтому побыстрее списывай под видом черчения линейкой.

— И не будь помянута Бездна, ни в коем случае не притрагивайся к артефакту при досмотре инструментов! Если формулы проявятся в неподходящий момент, нас всех выгонят! — мрачно сказал Отто.

Стоф покивал и направился сдаваться.

Ожидание — это хуже всего. Мы сидели в комнате Отто. Он мрачно смотрел, как мороз рисует на окнах узоры, а я металась по комнате.

— Ола, сядь! — рявкнул Отто. — На нервы действуешь.

Я села. Волнение требовало выхода. Поэтому я начала подпрыгивать на кровати. Кровать издала недвусмысленный звук.

— Если мои соседи подумают, что я тут с тобой… гм… детей делаю, я тебя собственноручно придушу, — прошипел мой друг.