Исаев Карнов - Страх святых

– Да уж, конечно, скажешь тут… Уж на что я силён, а с его милостью драться поостерёгся бы, – покачал коротко стриженый головой громила.

– Это верно, – согласился Анрис.

– Не завидую я гермийцу, – проговорил Равуль.

Очень скоро весть о побоище Снегиана разнеслась по всему войску, она сыскала ему плохую службу, усилив ненависть врагов и завистников. В остальном все оставалось по-прежнему, светоносцы шли к святой земле, шаг за шагом, день за днём, приближаясь к ней. Сам герцог ходил мрачный и раздражённый из-за неприятных мыслей мучавших его. Он осознавал всю не совершённость, всю жестокость развёрнутой войны и ничего не мог с этим поделать. Его давно не утешала та мысль, всегда согревавшая сердце, что всё это делается во имя истинной святой веры Света. Отчаяние впервые показало свою уродливую голову в душе Снегиана, он не знал, как быть дальше. Истина постепенно открывала ему своё лицо, мучительно неприятно, показывая исконное стремление тех, кто затеял эту войну и тех, кто отправился воевать под знамёна с солнцем. К сожалению, правда очень часто бывает горькой.

Сумерки уступили место звёздной ночи, у костра сидели и грелись семеро человек, тихо переговариваясь, их щиты и орудия покоились рядом.

– Ну, мужики, слышал что скоро до атаров дойдём, а там и до святой земли рукой подать, – подметил Леу, подставив вытянутые ладони ближе к огню. Пламя рисовало интересные тени на его лице, а также лицах сослуживцев.

– Вот и славно. А то уж мне наскучило просто так шататься, в бою хоть разгуляться можно. А если ещё повезёт живым остаться, то вдоволь карманы набьём, – произнёс дылда Осагон.

– Ага, если какой-нибудь нечестивиц тебе башку не снесёт! – усмехнулся жгучий брюнет.

– Так я и говорю, если жив останешься, – возразил беззубый.

Один из сидевших вдруг хохотнул, сказав:

– После того как его милость вышиб три зуба гермийцу, тебе не так должно быть зазорно Осагон. Не ты один теперь с дырявым ртом ходишь.

– Это верно, – улыбнулся двухметровый пехотинец.

– Везёт же порезанному, лежит себе в ус не дует. Равуль за него всё делает, – высказался некий светоносец без левого глаза, следствие ранения стрелой.

– К дьяволу такое везение, лучше своими ногами топать, а не валяться в беспамятстве третью неделю! Как ещё жив-то до сих пор, тузец? – не согласился Анрис.

– Однако ему полбеды, а меня часто посещают греховные мысли, – отозвался одноглазый потерев щёку, обросшую трёхдневной щетиной.

– Какие ещё мысли? – спросил Леу.

– Да бабу хочется!!! – махнул рукой тот и все заржали.

– Бабы все под властью дьявола и ведут в гиену огненную. Смотри брат свяжешься, гореть тебе в аду! – предостерёг Броже.

– Особенно, если она рыжая с зелёными очами, таких надо остерегаться пуще всего!

Это значит, она истинная ведьма и душу продала сатане за то, чтоб он её колдовству обучил, – многозначительно заявил кривоносый, отчего все сразу возвели руки к небу.

– Тьфу, избавь меня Господь от такой мерзости и беды! – проговорил подсевший ко всем Равуль, слышавший эту часть разговора.

– Да вообще все красивые женщины – ведьмы! – заметил усач Анрис, все одобрительно покачали головой. – Ну чего приятель, как там твой подопечный поживает? – поинтересовался он у молодого светоносца.

Тот с отчаянием махнул рукой.

– Плохо ребята он поживает. Боюсь приберёт его Господь ни сегодня завтра, – ответил он.

Стоило ему произнести таковые слова, как у всех глаза на лоб полезли, когда из шатра пошатываясь, вышел Арамон в одной ночной рубахе. Все опешили и только один Равуль подскочив к нему, помог добрести до огня, весь сияя от радости.

– Ну вот творит чудеса Всевышний! Истинные чудеса, слава Ему!!! – воскликнул голубоглазый красавец, усаживая очнувшегося.

– Что со мной было? – первое, что спросил он.

– Ты чуть было копыта не отбросил, дружище. Валялся словно не живой аж три недели, давненько мы рожи твоей порезанной не видывали! – сообщил Анрис, хлопнув тяжелораненого по плечу.

– Эй, полегче! – попросил тот. – Пожрать чего есть?

Арамону тут же налили остатки мясной похлёбки со дна котелка.

– А за спасение своё вот его благодари. Выходил он тебя, – рассказал Леу, указав на блондина.

– Да ладно мужики, разве тут моя заслуга, то Божий промысел, а я так, помог немного… – засмущался молодой человек.

– Ну… живы будем, сочтёмся, – благодарно пообещал человек со шрамом.

– Эй тузец, ты же при смерти лежал, может расскажешь, как там тебе было? Бога видел? Или ангелов? – затараторил Леу, переполненный любопытством.

– Ребята, ничего не помню, только темноту непроглядную, – ответил чудом исцелившийся.

– Вы как знаете, а я пойду, прилягу, а то в сон ужасно клонит, – проговорил одноглазый, поднимаясь.

– И то верно. Спать пора, завтра с рассветом подъём, – подтвердил Анрис, тоже встав с бревна.

Остальные также отправились в шатёр кроме Равуля.

– Вы идите, а я так по небу соскучился, что ещё тут посижу, – сказал Арамон, взглянув в бездонную полную бриллиантов звёзд вечность. Ему вдруг очень захотелось жить…

Всё огромное воинство Света спало, каждый видел свои собственные сны: приятные, не очень приятные, счастливые и кошмарные. Люди не могут управлять ими, ими управляет одна ночь. Но не все этой ночью торопились увидеть сны, кое-кто даже не думал ложиться спать, вынашивая план мести.

– Я убью его! Я убью его!!! Раздавлю эту гнусную тварь!!! – едва не крича, угрожал побитый гермиец, лишившийся зубов на глазах всей знати и даже вассалов.

Он стал полным посмешищем. Но если простые слуги отпускали шуточки за его спиной, то те, кто были ровней Заграду, нередко посмеивались прямо в глаза. От этого злоба с ненавистью просто взрывались в его душе фонтанами, в такие мгновенья предводителю гермийских рыцарей представлялось, как он ломает шею Снегиану, а потом топчет ногами уже мёртвое тело. Впрочем, легче от этого не становилось, и посиневшая правая щека не давала покоя, когда на неё таращились все кому не лень.

Дошло до того, что Заград стал стесняться выходить из шатра.

– Клянусь богом, я превращу его в грязь под своими ногами! – прорычал он с силой ударив по деревянному столу, вовсю ширину крышки которого красовался нарисованный чёрный орёл. Точно такой же как ярко-красном сюрко хозяина шатра.

– Тише! Об этом никто не должен знать и даже догадываться, – спокойно предупредил сидящий в кресле аббат.

Гермиец яростно метнул на него пронзительный взгляд.

– Я не могу об этом говорить тише! Эта сенийская свинья опозорила меня!

Опозорила!!! Даже вассалы… даже мои вассалы насмехаются надо мной! Сволочи…

Всех высеку!!! – прохрипел униженный.