Анастасия Пак - Одиночка

Я поежился, только сейчас, слегка отойдя от горячки бега, в полной мере осознав холод, напомнивший мне родные зимы Атиона. Тогда даже старый князь, обожавший утренние пешие прогулки, вынужден был отказываться от своего любимого времяпрепровождения. На радость, кстати, тем, кто поневоле должен был его сопровождать, хотя отнюдь не горел желанием. Здесь же пока еще терпимо, хотя без укрытия все равно не обойтись, только где его искать среди этой заснеженной равнины, уходящей за кромку ночи. Я оглянулся на Врата, с вялым интересом осмотрел крошащийся камень, выдающий не просто временное, а похоже, вечное отсутствие хранителей, что и понятно, учитывая, что поблизости нет даже намека на их жилище, хотя должен бы быть. Я слегка насторожился, только сейчас ощутив, что меня с самого начала пугало в этом мире – он не был похож на все прочие, словно существовал как бы отдельно, неподвластный ни привратникам, ни Единым, никому.

И уже только поэтому я не должен был его покидать.

Заглянув в умные глаза гулона, я кое-как раздвинул разбитые в кровь губы в нелепом подобии улыбки и побрел вперед, оставляя за собой дорожку глубоких следов. Понятно, что это выдавало нас с ходу, но у меня сейчас не было ни Сил, ни возможностей хоть как-то их замаскировать. Я не Единый, умеющий передвигаться по воздуху, да и какой от этого толк, если рядом все равно плетется гулон, немаленькая такая зверюга, которую от земли оторвать трудно, не говоря уж о том, чтобы нести на руках.му.

Едва переставляя ноги, я уходил все глубже в незнакомый мир, но то, что смутно мерещилось мне в темноте, будто только отдалялось. Я вдруг засомневался в истинности того, что вижу. Усталость – опасное чувство, играющее со зрением странные шутки. И сейчас именно она увлекала меня за собой, соблазняя видением укромного прибежища. А я, покорный ей, блудил в снегах, растрачивая последние силы.

Моему везению все таки настал конец и, кажется, это произошло в тот самый миг, когда я нырнул в темную гладь Врат, словно в омут, чтобы камнем опуститься на самое дно. Да и куда еще меня могло занести при тех мыслях, что крутились тогда в голове. Помнится, мелькало там нечто вроде: "свалить подальше", "оказаться на краю света", и вообще "там, где меня ни то что Единые, сами боги не достанут". Вот и напросился на свою шею.

Что-то белое и пушистое вдруг стремительно промелькнуло перед моими глазами. Я удивленно задрал голову, невесело улыбнулся и подставил ладонь. В воздухе закружились мириады снежинок, окутывая нас мягким облаком. Мир ожил. Я возрадовался про себя, надеясь, что хоть это как-то прикроет наши следы, если вдруг Единые сюда сунутся.

Мрак чуть отступил, но так, будто ощерился напоследок, показав острые зубы. Я судорожно вздрогнул и оглянулся, впившись взглядом в обманчиво спокойный покров ночи. Мы по прежнему были одни, только сердце никак не успокаивалось, билось в груди громко и часто, выдавая мой страх. Я снова пошел вперед, спиной ощущая чужой пристальный взгляд, словно кто-то незаметно крался следом. И это ожидание внезапного удара выматывало даже еще больше, нежели все, что сегодня со мной произошло. Я потерял определенность, равновесие, позволяющее жить и верить. Растерялся, из мага превратившись даже не в человека, а в сухой лист, увлекаемый любым порывом ветра. И сейчас он гнал меня в неизвестность…

Гулон рядом внезапно замер, угрожающе зарычал и ощетинился. Я остановился и медленно обвел взглядом белые просторы. Обернулся, до рези в глазах вглядываясь в ночь. Но мертвая тишина не изменилась, только в воздухе мягко и беззаботно кружились крупные хлопья снега.

– Кто здесь? – сорвавшимся голосом крикнул я, ощущая, как внутри меня все сжалось от холода и напряжения. Ответа, естественно, не дождался. Только ужас скользкой змеей вполз в душу, вытравляя уверенность даже в последнем средстве – ограждающем меня щите привратников.

Это было неприятно, но я чувствовал, как понемногу усиливается сотрясающая меня дрожь. И зубы стучали в такт, отбивая частую дробь.

– Что за… – хрипло начал я и осекся.

Неосознанный шаг назад, и спины коснулось что-то холодное и твердое. Что-то, чего раньше здесь не было. Обернулся я очень медленно, чувствуя предательскую слабость в коленках, и глаза у меня расширились от изумления. Я мог чем угодно поклясться, что строения, представшего моему взгляду, здесь точно не было и не могло быть. Равнина хорошо проглядывалась, и чтобы не заметить огромный шпиль, обвитый лестницей, поднимающейся до самого его верха, нужно было вовсе не иметь глаз.

Несомненно, это была башня, но подобных ей я еще в своей жизни не встречал. Очень высокая, пропитанная магией, ощущаемой даже на расстоянии. Какая-то… нереальная.

Я как зачарованный протянул руку и провел ладонью по ее гладкой поверхности. На ощупь это был даже не камень и не какой-либо другой знакомый мне материал. Нечто иное, недоступное, наверное, не только мне одному, вот из чего было создано это строение. Внезапно испугавшись, я отдернув руку, словно касаться башни было святотатством, и сделал два шага назад и запрокинул голову.

Башня, совершенно белая, как окружающие нас снега, словно искрилась в темноте. Ее стены, пронзающие ночь, отливали едва заметной голубизной, навевая воспоминания о древних поверьях, полуправде-полувымыслу, на долгие часы заставлявших меня замирать возле отца долгими зимними вечерами. Я неохотно перевел взгляд на узкие ступени и поразился, только теперь заметив, что они будто парят в воздухе. Я стоял достаточно близко и никакой ошибки быть не могло. Сверкающие плиты начинались очень низко над землей и белой змеей обвивали башню, но так, чтобы не касаться ее.

Гулон жалобно заскулил, заставив меня опомниться и опустить руку на его морду. Страх ушел так же внезапно, как появился. Я пожал плечами, напоследок еще раз огляделся вокруг и осторожно ступил ногой на лестницу. Происходящее все еще казалось мне иллюзией, одной из тех, которыми так хорошо владеет Веланд. Я медленно поднимался, одновременно веря и боясь, что все это – лишь лихорадочный бред одиночки, валяющегося на ледяном полу в тюрьме Единых или того хуже – на площади, в ожидании казни. Но плиты подо мной не торопились таять, башня не исчезала, все больше убеждая меня в том, что настоящим является и мир, и все, что со мной сейчас происходит.

Странно, но я почувствовал облегчение. Пусть башня возникла как-то странно, да и вообще судьба подсунула мне какой-то сомнительный мирок, но зато там наверху наверняка найдется, где переждать ночь. Но хотя все во мне так и дрожало в предвкушении скорого отдыха, по лестнице я поднимался по прежнему не спеша, тем более, что перила данное строение не предусматривало. Но зато стена была совсем рядом, позволяя время от времени хватался за нее руками. Зверь, тихо ворча, крался позади меня.