Юлиана Суренова - Книга 4_Дорогой сновидений

– Я тебе не враг, Шамаш… – в голосе невидимки нервозность сменилась болезненной тоской. Так говорил бы тот, кто уже устал каяться в единственном грехе и объяснять вновь и вновь окружающим, что более ни в чем он не виноват. – Да и кто я такой – мальчишка, полудух – полубог – чтобы сражаться с повелителем небес?

– Летописец, – задумчиво взглянул на призрака колдун, – происходит лишь то, что должно произойти. Не больше и не меньше.

– Но…

– Я знаю, что случится, как и то, что не случится никогда.

– Ты говоришь загадками, господин.

– Да. Но разве будущее – не загадка? Не мешай его исполнению, ведь если ничего не произойдет, в первый же миг после ухода прошлого мир растает в объятьях пустоты.

– Но Ты…

– Не беспокойся обо мне. Лучше позаботься о смертных, которых я вынужден покинуть в такой миг. Утешь их душу историей.

– Да, господин, я расскажу им о прошлом. Может быть, оно поможет им принять настоящее таким, какое оно есть…

– Спасибо, – и он повернулся к черте, чтобы, не задерживаясь более ни на миг, перешагнуть через нее.

– Ну что, ты готова к путешествию? – громкий, низкий голос, прозвучавший совсем рядом, заставил Мати вздрогнуть. Ойкнув, она вскочила на ноги, оглянулась, застыла, увидев всего лишь в шаге от себя высокого мускулистого мужчину с вьющимися рыжими волосами, такими же усами и бородой. Из-под густых бровей сверкали глаза – тоже рыжие, с красноватым отливом и таким сухим блеском, что, стоило заглянуть в них, как начинала мучить нестерпимая жажда.

Пришелец был похож… Она забыла, на кого. Но, как ей казалось, эта схожесть проявлялась не только во внешнем виде, но и одежде, вообще всем облике.

Девочка не чувствовала себя испуганной или удивленной, просто ветерок неизвестного, налетев в ее крошечный мирок, складывавшийся из ее самой и того, что видели глаза, но уже перестал понимать разум, подхватил душу, словно та была упавшим с дерева листочком, заставил ее затрепетать, понес куда-то…

– Кто ты? – с неизменным интересом глядя на все новое, что случайно оказывалось рядом с ней, расширяя мир до новых, как казалось, бесконечных пределов, спросила она.

– Эрра. Мы только что говорили с тобой. Неужели ты не помнишь?

– Нет, – качнула головой девочка, улыбнувшись своему собеседнику. Все происходившее забавляло ее, но нисколько не расстраивало тем, что с каждым мигом она теряла куда больше, чем находила. Или, может быть, она просто не замечала этого.

– Я бог войны.

– Бог? Войны? – оба эти слова были ей столь же незнакомы, как и произносивший их.

– Кто такой бог? А война? – она провела рядом с собой ладонью, подняла то, чего, холодного и твердого, коснулась ладонь. – Это война?

– Нет, – он взял из протянутой руки кусочек красного мрамора, удивляясь его чистоте и невинности. "Как он попал сюда? – удивленно подумал он. – Как реальная вещь могла оказаться в мире сна?" Нергал вовсе не собирался что-то объяснять этой маленькой смертной, ничтожной, как песчинка у его ног. Зачем ему делать это? Однако же, обратив свой взгляд на лицо девочки, на котором было ожидание ответа и не сравнимое ни с чем горение любопытства, он проговорил: – Это камень. Простой камень.

– Ка-а-мень, – протянула та незнакомое слово. В ее глазах, устремленных на маленький кусочек мрамора, сначала был только интерес. Но уже через мгновение за ним забрезжило что-то, похожее на узнавание. – У меня… У меня раньше был камень. Другой. Но сейчас его нет. Наверно, я потеряла его. Я стала такой рассеянной… – она виновато взглянула на своего собеседника, словно извиняясь.

– Нет. Ты не потеряла. Ты отдала его мне. На время…

– А… И ты мне его вернешь? Раз он мой?

– Да. Но чуть позже. Хорошо?

– Ладно… – проговорила она с долей грусти. Прошло несколько мгновений и взгляд, из которого любопытство вытеснило все, даже не успевшие родиться раздумья, вновь устремился на Эрру: – Так что такое война?

– Сражение… Ты и этого не знаешь?

Робко улыбнувшись, она качнула головой.

– Это когда… – он стал старательно подбирать слова, стремясь использовать простейшие из них, понятные, как ему казалось, любому человеку, даже маленькому ребенку. – Это когда ведут бой, когда… – он вспомнил, что говорит с караванщицей, и продолжал: – Когда сражаются с разбойниками, – ему казалось, что уж имя своего врага невозможно забыть, что бы ни случилось. Но девочка не вздрогнула, на губах продолжала лежать беззаботная улыбка.

– Раз-бойники, – повторила она. И вдруг, неожиданно для бога погибели, рассмеялась.

– Что здесь забавного? – удивился тот.

– Слово. Раз-бойники. А почему не два-бойники, не три-бойники? Почему раз?

– Крошка, я бы не стал смеяться над этим. Они ведь убивают… – он хотел сказать:

"и твою маму они тоже убили…" но она не дала ему, перебив:

– Ты говоришь столько забавных слов! Что такое "убивают"?

– Несут смерть.

– А что такое "смерть"?

Нергал открыл рот, чтобы сказать… И застыл. А действительно, что такое смерть?

Конец жизни? А жизнь? И что такое конец?

– Это очень сложно объяснить, – качнув головой, проговорил он, чувствуя себя как-то неуверенно, даже неуютно. – Давай я тебе лучше расскажу что-нибудь другое.

– Да! – ее глаза вспыхнули. – Расскажи мне: кто такие боги?

– Как кто такие боги? – расстерялся он. – Боги – это я, Лаль…

– А я? Я тоже боги?

– Нет, ты смертная…

– Почему? Какая между нами разница?

– Ты умираешь, а я бессмертен…

Девочка смотрела на него, чуть наклонив голову набок. Ее лоб наморщился, губы сжались, глаза чуть прищурились. Да, Нергал видел, что она пыталась понять. Но никак не могла.

– Прости меня, пожалуйся, – наконец, проговорила она. – Но, право же, я никак не могу разглядеть, в чем разница. Я очень-очень хочу понять! Прошу тебя, объясни все это как-то иначе. Может быть, тогда у меня получится…

Эрра терял остатки терпения. Но, вот диво, в нем не закипала ярость, вовсе нет.

Он чувствовал себя как-то странно. Беспомощным настолько, что у него опускались руки. И, все же, он решил попытаться еще раз, втолковать своей маленькой собеседнице то, что знает все мироздание.

– Я… Следи за моей рукой, маленькая, – Губитель положил ладонь себе на грудь. – Я… Это понятно? – заметив ее кивок, он продолжал. – Я – бог. Ты, – он указал рукой на нее, – смертная. Теперь ясно?

Она мотнула головой, при этом ее личико стало таким забавным: на губах – улыбка, в глазах – соединенные воедино веселость, грусть, удивление, чувство вины и безразличие.

– Это ведь не имя? – глядя на него, прошептала она.

– О-х, – Эрра тяжело вздохнул. Он и представить себе не мог, что будет так трудно объяснить то, что не требует никаких объяснений. И, в то же время, непонятливость малышки не раздражала его. Наоборот. Разговор с ней принес ему такое облегчение, которого он не испытывал никогда раньше. Ему даже пришла в голову удивительная мысль: вот бы забыть обо всем, стать таким же, как эта крошка, не отягощенным воспоминаниям о прошлом, словами, образами, которые несли бы боль и сомнение. Глядя ее глазами на мир, все выглядело бы легко и беззаботно.