Юлиана Суренова - Книга 4_Дорогой сновидений

– Видишь? Если я захочу – оно пропадет, – и, в подтверждение своих слов, богиня провела над камнем ладонью, стирая отражение, словно след со снежного покрова пустыни, – потому, – продолжала она, – что я – хозяйка своей судьбы. Она у меня есть, но не она властвует мной, а я управляю ею.

– Это дар всех богов, – едва она умолкла, заговорил Намтар. – Хотя одним он подвластен в большей мере, другим – в меньшей. Неужели ты не помнишь?

– Тут дело не в памяти, – качнул головой колдун.

– Тогда в чем же?

– Шамаш, в этом зеркале отражается все, – тихо, с некоторой долей печали в голосе, промолвила Кигаль. – В сущности, даже призраки и тени, у которых нет ничего, за исключением прошлого, решись они заглянуть камень судьбы, нашли бы в нем себя – такими, какими они были когда-то. Вот… – бледной дымкой тумана посреди зала затрепетала серая тень.

– Великая госпожа… – прошептала женщина-привидение, падая ниц перед своей повелительницей.

– Встань и подойди сюда, – приказала ей Кигаль. Богине не терпелось поскорей разобраться в тех странностях, которые, как совершенно неожиданно оказалось, хранило в себе зеркало судьбы.

Тень, безгласно подчиняясь ей во всем, подплыла к не сводившим с нее взгляда богам, замерла с ними рядом, склонившись в низком поклоне.

Пришелица прятала глаза, боясь встретиться взглядом с повелителями стихий, огонь которых был способен одной искрой своей растопить ее, словно кусок воска. И, все же, чувствуя близость бога солнца, она была не в силах побороть в себе желания взглянуть на Него хотя бы искоса… и затрепетала, замерцала, увидев теплую улыбку на устах повелителя небес. Казалось, еще мгновение и она, порвав оковы, удерживавшие ее в подземном мире, поднимется в небеса в столь желанном и легком полете… Но тут…

– Взгляни сюда, – властный голос богини смерти обжег ее своим холодом, заставив, наверное, впервые, вместо того, чтобы слепо подчиниться приказу, в ужасе отпрянуть в сторону.

– Зачем ты пугаешь ее, Кигаль? – качнул головой колдун.

– Во имя Свышних, Шамаш! – болезненно поморщилась богиня. – Она всего лишь тень!

– Я знаю. Но ведь это не повод мучить ее, – он повернулся к пришелице, заговорил с ней. – Не бойся, милая. Мы хотим лишь, чтобы ты взглянула в зеркало и сказала, что ты в нем видишь. Это не причинит тебе никакого вреда, разве что навеет грустные воспоминания…

– У тени не может быть воспоминаний. И грусть она тоже не знает. На то она и тень… – проворчала Кигаль, но, встретившись взглядом с неодобрительно качнувшим головой колдуном, пожала плечами. – Ладно, поступай, как считаешь нужным.

Главное, чтобы это помогло.

– Подойди к камню, – произнес колдун.

– Конечно, конечно, господин моей веры, – прошептала та, подплыв к камню, повернулась к его глади.

Прошло несколько мгновений и серый мутный покров зеркальной глади начал проясняться. На нем закружилось, затрепетало что-то далекое, неясное, которое постепенно стало складываться в очертания смертной женщины, горожанки. – А она была красива… – на миг в голосе богини вспыхнула зависть, но потом на смену ей пришло сочувствие, ведь она лучше, чем кто бы то ни было другой, понимала: когда теряешь все, труднее той, кому не просто есть что терять, но предстоит расстаться с очень многим. – У тени нет настоящего и будущего, но у нее есть прошлое…А камню безразлично, было это или будет. Он отражает то, что видит.

– Если в зеркало смотрит тот, кто помнит, каким был призрак до того, как лишился плоти… – глядя то на тень, то на ее отражение, начал Шамаш.

– Он увидит его таким, каким он был, – подхватила его мысль богиня смерти.

– Великая госпожа, – прервала нависшее было над залой молчание тишины женщина-тень, чьи неясные туманные очертания трепетали, словно на сильном ветру, – могу ли я теперь удалиться?

– Почему? – не поднимая на нее взгляда, спросила Кигаль.

– Госпожа? – тень затрепетала еще сильнее. Ей хотелось поскорее исчезнуть, забиться в одну из бесчисленных нор подземного мира и забыться там пустым, отрешенным от всего сном-существованием. Но она не могла сделать этого, когда вопрос богини, совершенно не понятный несчастной слуге, удерживал ее на месте.

– Почему ты хочешь уйти?

– Здесь… – очертания тени стали мерцать, то расплываясь, то сжимаясь вновь. – Есть что-то, что тревожит мой дух.

– И что же?

– Смилуйся, госпожа! – взмолилась та. – Я всего лишь тень! Откуда мне знать ответ на Твой вопрос!

– И все же… – Кигаль продолжала удерживать ее наполнившимся огнем взглядом желтых глаз.

– Не гневайся на меня! Отпусти мой дух! Или развей его по ветру! Прошу Тебя, госпожа! Только не продлевай это мгновение на вечность!

– Пусть идет, Кигаль.

Богиня смерти повернулась к брату, несколько мгновений молча вглядывалась в его спокойное, немного грустное лицо, а затем, по-прежнему не говоря ни слова, взмахнула рукой, отпуская рабыню.

Приведение, залучившись от радости, склонилось на миг в поклоне, благодаря небожителей за понимание и сочувствие, а затем, мелькнув едва заметной радужной тенью, исчезло.

Проводив ее взглядом, Кигаль качнула головой и тихо молвила: – Зря. От нее бы ничего не убыло, проведи она еще несколько мгновений здесь. А мы, может быть, узнали б больше, чем знали сейчас.

– Проведи она здесь даже вечность, это нисколько не приблизило бы нас к разгадке.

– Почему ты так в этом уверен? Потому что твой дракон не призрак? Ну и что, ведь… – она умолкла, заметив, что Шамаш, качнул головой:

– Дело не в драконе. Вернее – не только в нем, – проговорил он, а затем повернулся к богу судьбы: – Скажи, есть ли те, кто бы не имел отражения в твоем зеркале?

– Нет! – воскликнул тот, затем, с некоторым сомнением взглянув на Шамаша, понимая, что повелитель небес задает этот вопрос не просто так, задумался, начал перебирать всех созданий плоти и стихии: – Люди – само собой разумеется. И наделенные даром, и лишенные его. Они видят свое отражение, но не могут его изменить. Боги властны над судьбой, а, значит, и над зеркалом…

– В чем мы уже убедились, – проговорила Кигаль, не понимая, к чему это все, однако, не прерывая рассуждений. Она слишком хорошо знала Шамаша, чтобы не понимать, что за его вопросом что-то скрывалось.

– Отражение призраков – их прошлое, – между тем продолжал Намтар. – Тех стихий и теней, которым предстоит однажды обрести плоть – будущее… Звери и птицы имеют отражение, хотя и не понимают ее природу, принимая за иную жизнь… Демоны и духи? Ну, – Намтар пожал плечами, – они тоже наделены судьбой.

– Тебе приходилось видеть отражение кого-нибудь из них? – спросила Кигаль.

– Да, – его лицо нахмурилось, глаза сощурились, вобрав в себя мрачный болезненный блеск догоравшей свечи. – Приходилось… Ведь Куфа – тоже часть мироздания, пусть она и находится на самой его границе… Правда, заглянув туда раз, я сделал все, чтобы случайно не совершить эту ошибку вновь.