Юлиана Суренова - Книга 4_Дорогой сновидений

Колдун лишь кивнул. В конце концов, она была богиней этого мира, а он – чужаком, который к тому же не видел иного пути к спасению.

– Путь в мир сна открыт, – повернувшись к смертным, твердым решительным голосом заговорила богиня смерти. – Нескольким из вас нужно отправиться туда, вернуть спящим память об истинной земле, помочь сделать правильный выбор и вернуться назад. Живыми, если нам удастся восстановить нити, связывающие воедино их души и тела…

Это был шанс! Глаза караванщиков загорелись огнем решимости, жажды действий.

– Что мы должны сделать?

– Вы – ждать, – она вновь была прежней повелительницей смерти, говорившей с тенью нетерпения и неудовольствия тем, что ее перебивали, однако же, все же снисходившей до ответа, понимая, что без этого не обойтись. – Действовать будут они, – богиня повернулась к Сати и Ри, пронзив их холодным взглядом, – если, конечно, вы готовы рискнуть своими жизнями ради тех, кто спит.

– Да! – не колеблясь ни мгновения, в один голос ответили Ри и Сати. Эта решимость, жажда совершить Поступок во имя великой богини, пересилила даже страх перед Нею.

– Тогда… Мое прикосновение заставит вас заснуть. Вы окажетесь в том сне, в который попали малыши. Все, что вам нужно – убедить их проснуться. Это не сложно.

Итак…

– Госпожа… – когда богиня уже готова была коснуться караванщиком слабым дыханием своей силы, ее остановил Атен. – Там ведь моя дочь. Это мой долг, мое право рисковать ради нее. И… Она любит меня, верит мне… Она меня послушает, я уверен, – не смея взглянуть на повелительницу смерти, он оглянулся на брата.

– Да, госпожа, – видя, чувствуя, что тому необходима поддержка, проговорил Евсей, – позволь нам идти… Ри с Сати… Они, конечно, достойны. Но они так молоды, что могут не найти тех слов, которые помогут, убедят…

– А еще моя дочь недолюбливает Асанти…

– К тому же, она понадобится здесь. Ведь у девочки дар целительницы, и… – летописец замолчал, ожидая, когда Шамаш произнесет решение, которое, казалось, уже было предопределено.

Но бог солнца молчал. Вместо него вновь заговорила Кигаль, которая, казалось, даже не заметила, что смертные не просто прервали ее, остановив в тот момент, когда она должна была перейти от слов к действиям, но осмелились с ней спорить, сомневаясь в правильности принимаемых ею решений:

– Все это не имеет ровным счетом никакого значения. Важно другое – чтобы все произошло именно так… – затем Кигаль взмахом руки подозвала к себе призраков.

– Сейчас, когда вы знаете, что происходит и какова цена поражения, я спрашиваю вас: вы готовы помочь?

– Да, госпожа! – без колебания ответили тени, склонились перед своей повелительницей в низком поклоне. – Приказывай, мы все исполним!

– Нужен проводник, который указал бы странникам по просторам сна нужные врата.

Один из вас однажды в своей жизни уже проходил через них…

– Я укажу путь, госпожа! Я буду рядом с ними…

– Ты должен будешь лишь довести их, – она качнул головой в сторону Ри и Сати, – до врат. Это все, что от тебя требуется. Не переступай черты. Дождись странников и помоги вернуться назад тем, кого они выведут из края Лаля.

– Да, госпожа.

Затем Кигаль повернулась к молодым караванщикам, которым предстояло ступить на тропу мира сна.

– Когда человек засыпает, он забывает о мире яви, – проговорила она тем вкрадчивым голосом, который проникал в саму душу, заставляя ее внимать словам и запоминать их навеки. – Но память уходит не навсегда. Она может вернуться. Для этого нужно, чтобы во сне зажегся огнем, указующим путь, некий образ. Призрак – вот ваш знак. Он отправится за вами в край сна, он найдет вас и, явившись, напомнит о том, что вам предстоит совершить… Важно, чтобы все случилось именно так, а не иначе, ведь изменение может стать брешью в ткани пространства… – видя, что сон начал одолевать молодых караванщиков, она жестом велела Атену и Евсею поднять их. – Перенесите их к другим спящим. Пусть все они будут рядом…

– Это жестоко! – спустя несколько мгновений безликой тишины сорвалось с губ богини врачевания.

– Жестокий мир, жестокое время, – вздохнув, качнула головой подошедшая к ней Гештинанна. Хранительница памяти, она давно смирилась с тем, что история пишется кровью несчастных по бумаге бед.

Что же до Нинти… Разум требовал, чтобы она забыла о сочувствии, жалости, сострадании, обо всем, думая лишь о грядущем, но сердце… оно не настаивало, просто повторяло вновь и вновь: "Какое же может быть грядущее, если у настоящего отнять то зерно, из которого оно родится".

– Все так и не так… Все так, как должно быть, и, в то же время, этого быть не должно…

– Ладно, я и не ожидала от Кигаль ничего другого, – не унималась Нинти, – но Шамаш мог бы уменьшить эту жестокость, вместо того, чтобы увеличивать ее! – ей было больно это говорить, но она не могла промолчать.

Кигаль вырвала Нинти из самого радостного и светлого оазиса на земле, привела в мертвый холод снежной пустыни, по дороге рассказав массу такого, чего ей менее всего хотелось знать, скрывая свою ранимую душу под защитой святого неведения. И вот теперь еще и бог солнца, столько сделавший для нее, тот, которого она почитала, любила, возносила, ради которого была готова на все что угодно, в решающий для его спутников миг стоял в стороне и, как ей казалось, с полным безразличием, даже холодом взирал на происходившее со спутниками, о которых заботился бы любой, даже самый черствый и жестокий демон. – Как он мог поступить так? – она скользнула взглядом по стоявшей поодаль Кигаль, словно видя в ней причину и виновницу этой странной и такой страшной перемены. Может быть, Шамаш поддался каким-то чарам сестры? Или случилось что-то еще? Но если так, он нуждается в ее помощи. И она поможет, даже если он, не осознавая, что происходит, не позволит ей сделать это.

– Как "так"? – голос Гешти заставил ее на мгновение отрешиться от прошлого и будущего, чтобы вернуться в настоящее.

– Среди спящих младший брат Сати. Жестоко отнимать у родителей обоих детей, – она говорила тихо, чуть слышно, чтобы ее не услышали смертные, для ушей которых не предназначались разговоры, хранившие в себе тень несогласия младшей богини с поступками великой повелительницы.

– Они еще не мертвы, – качнула головой богиня памяти.

– Но ты ведь знаешь: это случится, если все будет идти так, как идет!

Гештинанна качнула головой. Она хотела сказать: "Тебе не известно и половины происходящего…" – но промолчала. В конце концов, кто она такая, чтобы учить других? И, к тому же, то, что Шамаш не поддержал ее, внесло некоторое смятение в ее душу. А что если она ошиблась? Ведь зеркало времени не всегда прямое, а значит отражения настоящего и прошлое могут не совпадать.