Юлиана Суренова - Книга 6_Путь тени

– Как же, однако, морозно, – старуха куталась в шаль, пряча в нее дыхание, – словно мы идем где-то возле одного из ледяных дворцов богини Айи… Или все дело лишь в том, что сейчас ночь… – она только сейчас поняла, что никогда прежде не покидала повозки в ночь, да еще во время пути, в пустыне. Привыкла. Слишком уж долго она жила в мире, где рабов с вечера и до самого утра заковывали в цепи, чтобы не сбежали. Конечно, после того, как караван пошел по пути бога солнца, Который хоть никогда и не выражал недовольства тем, что люди разделены на свободных и рабов, однако относился к последним снисходительно, Его спутники пошли на некоторые уступки и цепи остались в прошлом. Но привычка осталась…

Старуха инстинктивно провела рукой по запястью. Оковы всегда жутко натирали.

Тяжелые, они тянули вниз, полня болью плечи…

Благодаря переменам, рабыни могли насладиться хотя бы миражом свободы, обрести несколько мгновений своего, личного времени. И на том спасибо…

– Дорога открыта, – донесся до ее слуха тихий, похожий скорее на размышление вслух, чем разговор, голос Рамир. – Беги куда глаза глядят…

– Да. Все так. Все так кажется.

– Почему кажется? И на самом деле…

– Куда бежать, милая? Там, – она качнула головой в сторону снегов пустыни, которые, казалось, темнея, теряясь из виду, медленно перетекали в небесные покровы, – только смерть.

– Здесь тоже смерть… – тяжело вздохнув, прошептала Рамир. – И кто знает, где она будет добрее…

– Да, жизнь – это приближение к смерти, – по-своему поняв ее слова, кивнула Фейр.

– Каждый миг – новый шаг, чем ближе, тем быстрее. Но так же и смерть – дорога к жизни. Лучшей. Которую мы можем заслужить. Может быть, даже вечной… В снегах же – вечная смерть. Ибо горе тому, кто пойдет против повелителя небес, тем самым присоединяясь к числу рабов Его врага Губителя.

– Но… – молодая рабыня взглянула на нее с непониманием и долей ужаса. – Ведь покинуть караван вовсе не означает…

– Вот так взять и сойти с пути бога солнца? Пойти против Его воли, возможно, нарушая тем самым какие-то Его планы? Что же это еще, Рамир?

– Ох! – испуганно вскрикнув, та зажала ладонями рот, не сводя затравленного взгляда полных ужаса глаз с Фейр.

– Что с тобой? Спокойно, милая, тише, – она подошла к приемной дочери, обняла, прижала к груди. – Ты же умница и сама прекрасно понимаешь: сколь бы ни было нам дано перерождений, право идти по одному пути с величайшим из небожителей не выпадет больше никогда. И нужно дорожить каждым мигом нынешней жизни – драгоценнейшего из даров небожителей, – она умолкла, удивленно глядя на Рамир, которая вдруг качнула головой. – Что-то не так?

– Я… Я ведь рабыня… Всякое может случиться…

– Мы еще не скоро подойдем к следующему городу, только через три месяца. Но…

Если дело в нем, если в тебе проснулись прежние страхи и предчувствия и ты боишься, что тебя продадут… Не беспокойся об этом, милая. Ты ведь знаешь – мы идем в очень богатом, избранном караване, частью которого мы уже стали. И может быть, поэтому вот уже пять или шесть городов торговцы не продают никого из нас.

Да даже если в следующем городе что-то изменится… Милая, ты ведь не простая рабыня. Господин благоволит к тебе, заботится о тебе. Он не позволит, чтобы с тобой поступили как с вещью…

– Но я… Я не достойна Его участия… Я…

– Милая, – Фейр прервала ее, не дав договорить, покрепче прижала, стремясь прогнать из души названной дочери все сомнения и страхи. – Помнишь, тогда, давно, когда ты стояла перед самым страшным для себя днем, Он сказал тебе… Сказал, что ты умрешь за многие дни дороги от того города, познав счастье. Он… Он избрал для тебя добрую, светлую дорогу. И так и будет. Разве ж ты не счастлива здесь?

– Я… Я счастлива… Но, Фейр, в тот же самый миг так несчастна! – ее глаза наполнились слезами, которые быстро потекли по щекам, оставляя мокрые леденящие душу дорожки.

– Тебе плохо? Ты выглядишь нездоровой… Наверно, мне действительно будет лучше позвать Лигрена. Он хоть и свободный, но все равно один из нас. Он вылечит тебя, будь это болезнь тела или духа.

– Но не сердца!

– Сердца? Тебя кто-то обидел?

– Нет, я…

– Тогда в чем же дело?

– Я… Я не могу тебе сказать. Прости, – ей было мучительно больно говорить приемной матери эти слова, но она не могла иначе. – Прости, это… Это не только моя тайна. От нее зависит не только моя жизнь. Не обижайся!

– Как я могу на тебя обижаться, дорогая моя? Все, чего я хочу – чтобы ты была счастлива.. Хоть немножко. Хоть чуть-чуть. Только… Можно я попрошу тебя об одном? Пожалуйста, прежде чем сделать какой-то необдуманный шаг, о котором потом, очень скоро страшно пожалеешь, посоветуйся со мной. Дай мне возможность попытаться переубедить тебя, удержать…

– Я не убегу из каравана, Фейр, – как-то сразу вдруг поняв, что имела в виду старуха, проговорила Рамир, сама поражаясь той решительности и твердости, которые вдруг вошли в ее душу. – Я останусь здесь. А там… Будь что будет. Я не стану пытаться избежать того, что…

– Но почему ты должна…

– Фейр, – прервала ее молодая рабыня, – не спрашивай меня. Пожалуйста! Я не смогу ответить, не сейчас!

– Но потом ты расскажешь мне? – осторожно спросила ее старуха, которой не хотелось чрезмерно давить на дочь, хотя она и считала необходимым разобраться во всем. "Нужно время… – думала рабыня. – Все так внезапно… Потому и непонятно…

Странно… Мне нужно присмотреться ко всему, к Рамир… Может быть, тогда я и пойму. Без всяких вопросов. Так было бы лучше всего. Так нужно, чтобы помочь той, кто не хочет… или не может просить о помощи…" – Давай поговорим обо всем. потом? Хорошо?

– Да, – кивнула Рамир. Отложить разговор – что могло быть легче и проще?

– Вот и славно, – улыбнулась ей Фейр. – Ну, а теперь не пора ли нам вернуться в тепло повозки и отдать сну хотя бы два-три часа, что были отведены ему?

Умолкнув, она несколько мгновений ждала ответа молодой рабыни, но та, устремив взгляд куда-то вперед, словно увидев в цепи повозок нечто, что привлекло ее внимание.

– Рамир, – позвала ее старуха.

– Прости, Фейр, я… О чем ты сейчас говорила?

– Пора вернуться в края сна. Пока он, властью той дремы, в которой мы с тобой находимся, не прорвался в мир яви, наполняя его своими тенями-призраками и видениями-кошмарами.

– Да, ступай…

– А ты?

– Я… Чуть позже… Мне нужно…

– Немного побыть одной? Подумать, да? – старая женщина понимающе кивнула. – Конечно, милая. Но не задерживайся, а то простудишься. И не уходи далеко от повозки. Пустыня может быть очень обманчива, тая беду.

– Я буду осторожна. И скоро вернусь. Обещаю! Спокойной ночи, мама!

– Спокойной ночи, дорогая, – и старуха медленно, тяжело переступая – переваливаясь с ноги на ногу, засеменила назад, к пологу повозки рабынь.