Юлиана Суренова - Книга 6_Путь тени

"Матушка метелица ведь не хочет моей смерти. А тут я умру, точно умру! И даже скорее, чем в снегах пустыни. Потому что… " – Мати всхлипнула. Ей было очень плохо в чужом караване. Хуже было разве что в драконьем городе, и, особенно потом, на пути из него. С тем ничто не могло сравниться. И девушка ничуть не сомневалась, что даже в подземных пещерах мрака ей было бы лучше.

"Если бы… Если бы небожители сказали тогда: "Покинь свой караван – раз и навсегда, и ничего из того, что должно случиться, никогда не произойдет", я бы, не медля ни мгновения, так и поступила. Но сейчас, когда я, наоборот, должна быть в своей повозке… – она поджала губы. – Это нечестно!" Однако… Мати была достаточно взрослой, чтобы понимать – в жизни слишком много несправедливостей.

"Нет, если с кем из небожителей я и хочу поговорить, так это с Шамашем".

Действительно. Как она не подумала об этом раньше?

"Он, должно быть, беспокоится обо мне. Ведь я исчезла, никого не предупредив. И не важно, что я не собиралась никуда уходить, скорее даже наоборот, но… – но, если подумать, это ее не извиняло. – Мне просто необходимо найти способ сказать Ему… – и Мати решилась: – Попробую сочинить заклинание для Шамаша. Нет, – она покраснела, поняв, что сморозила глупость, – не заклинание, конечно – молитву.

Заклинают ведь тех, кого хотят подчинить себе – демонов, духов и призраков.

Богов же молят. Особенно Шамаша… Может быть, Он услышит меня, поймет, как Он мне нужен… Что я… Что я на все готова, лишь бы Он позволил мне вернуться…

Даже идти тенью последней рабыни. Лишь бы…" В ее глазах блеснули слезы. Рука же, пошарив рядом с собой, натолкнулась на свиток – Гареш еще в первые дни дал ей несколько листов чистой бумаги и угольный карандаш, чтобы она могла записывать все, что покажется ей важным. Только у нее никак не доходили руки. До сих пор…

"Что ж…" – пожевывая губу, Мати несколько мгновений размышляла, теребя край листка, затем развернула его.

"Я непокорна и горда

Была всегда…

Слова стали складываться как-то сами собой, одно цеплялось за другое так, словно вместе с ним и родилось.

С тобой – всегда.

Я презирала слово "нет"…

Ну что за блажь! Ну что за бред!

Я обходила стороной

Тебя луной… Ох, бог ты мой,

Виной всему любовь и страх.

Что будет все совсем не так,

Как мне б хотелось, что придет

Разлуки год, обид черед:

Что мы расстанемся, когда

Растает день мой без следа…

Но нынче мне уж все равно,

Что было сном, что будет сном.

Я об одном прошу: "Позволь

Мне быть с тобой, любимый мой!" Она старательно выводила символ за символом. Их рисунок был четок и красив.

Удивительно, обычно у нее получалось все совсем не так – словно ветер чертил по покрову снегов. А тут…

"Наверное, что-то действительно получилось… – в глазах Мати была грусть. – Только не молитва. Так объясняются в любви, а не… Эх! Вечно у меня все не так, как нужно! Что с предсказанием, что с заклинаниями… И правильно, что у меня нет настоящего дара Хранителя. Если бы был, я б умудрилась натворить столько бед…!

Хотела бы согреть, а вместо этого спалила бы все к демонам!" – ее пальцы быстрым, заученным движением свернули свиток, рука засунула его поглубже под подушку.

Сначала она хотела взять и сразу же порвать лист, но потом пожалела.

"Пусть это не молитва, но тоже что-то… что-то, в чем теперь живет частица меня…" Несколько мгновений Мати сидела, бездумно глядя в пустоту и теребя край одеяла.

Потом, забыв о том, сколько ей лет, девушка сунула палец в рот и начала сосредоточенно грызть ноготь, совсем как маленький ребенок, еще не доросший до того возраста, когда родители начинают шлепать за это по губам, отучая от дурной привычки.

Вокруг воцарилась тишина, в которой был слышен лишь хруст снега да скрип повозки.

"Девчонки, наверно, уснули… – решила Мати. – Странно, ведь еще рано, а они обычно засиживаются до полуночи, шепчась о чем-то…" – она не стала добавлять – "мешая мне спать", – хотя это было именно так.

Она была не такой, как Нани и Инна. И эта несхожесть проявлялась подчас в самых неожиданных вещах. Вот, например: Мати всегда ложилась рано, еще на закате, сразу после ужина. Но так же рано и вставала – землю еще укутывала ночная мгла, в которой величественной госпожой шествовала по небу луна, и было еще далеко до рассвета. Чужачки же, наоборот, казалось, только вечером и начинали жить: что-то делали, обсуждали, бегали в гости или звали к себе. И при этом бывали очень недовольны, когда Мати случайно будила их до полудня.

Это было так неудобно – подстраиваться под них! Ей никак не удавалось выспаться, она чувствовала себя все время разбитой, полусонной, и Мати даже начало казаться, что ей перестали сниться сны потому, что она просто не успевала заснуть к их приходу, вновь и вновь опаздывая на встречу.

"Может быть, сегодня, наконец… " Она осторожно приоткрыла полог повозки, выглянула наружу. Ветер стих. И даже немного потеплело. Дыхание снегов было свежим, дурманящим и таким спокойным, что Мати не смогла сдержать зевок.

"Как же мне хочется спать! " – она чувствовала себя так, словно за месяц, проведенный в чужом караване, ни разу не сомкнула глаз.

Мати быстро надела полушубок, натянула на ноги валенки со снегоступами.

"Выскочу на мгновение, а потом сразу спать".

Она торопилась, мечтая о сне, придумывая на ходу, что бы ей могло присниться.

"Сказочный мир. Полный чудес… Такой, как тот, в котором я была на день рождения… Вот бы вернуться во сне в тот день, пережить его еще раз, с самого начала – того мига, когда я проснулась, и до позднего вечера, когда, усталая, уснула, прижимая к груди Шуши… Тогда все было иным… Я была иной… Мир казался таким прекрасным… Несмотря на все беды, которые жили в нем… " Мати была почти уверена – если ей удастся заснуть, думая об этом, она сможет призвать свой сон-мечту. Нужно было только очень постараться, не потерять нить, сохранить чувство, которое полнило сладостью дух.

"Это не сложно, – подбадривала она себя, быстрой серой мышкой забираясь обратно в повозку. Одна рука поспешно задернула полог, в то время как вторая уже расстегивала одежду, – у меня все полу…" – она замерла на половине слова, половине движения, едва увидела чужачек, сидевших на ее одеялах. Нани держала в руках только что вытащенный из-под подушки свиток.

– Отдай! – дико вскрикнув, Мати бросилась к ней, но Инна схватила ее за руку, останавливая на половине пути. Девушка попыталась вырваться, но тщетно: удивительно, какой силой оказалась на деле та, которая виделась всего лишь красивой дурочкой.

Она забилась зверем, нанизанным охотником на копье, а ее спутницы по повозке только смеялись.