Юлиана Суренова - Книга 6_Путь тени

Девушка и не заметила, как выбралась из повозки. Она вообще не замечала окружавшего ее мира. Потому что это было совсем не то, что она хотела видеть.

"Я должна помочь всем, спасти! Но как? – это было просто невыносимо! И еще. Она слишком хорошо знала себя, чтобы понимать, что не сделает ничего, ни одного шага, пока не будет хотя бы наполовину уверена, что поступает правильно. – Ошибусь – и все, конец. Ведь второго шанса мне никто не даст. И ладно, если будет конец только для меня, а как для остальных тоже? И Шамаш? Что станет с миром, если Он навсегда останется в этом Курунфе? И так вон как похолодало за последние дни.

Все время метет метель, и… Я должна быть уверена!" И тут ее кто-то окликнул:

– Мати!

Девушка вздрогнула, потом сжалась в комок, словно в ожидании удара. Душа затрепетала в груди снежинкой, оторванной от земли безжалостным ветром. Сперва ей стало страшно: "Кто это? Снова Лаль? Или на этот раз сами демоны пришли убеждать меня перестать противиться их воле?", потом подумалось: "А если это вовсе не они? Может быть, ветер донес до меня зов кого-то из людей отца. Им нужна моя помощь! Ведь они все во власти чар и только я свободна. А если это отец, – ее глаза наполнились слезами. Великие боги, как же она по нему соскучилась! – Папа, папа, ты и представить себе не можешь, как мне плохо вдали от тебя! Я не могу так! – она готова была закричать от боли. – Папа, – в какой-то миг ей действительно показалось, что она слышала его голос. Впрочем, даже если нет – не важно. Главное – она вдруг совершенно явственно ощутила – он думает о ней! Вот та тонкая нить связи, которая была ей столь необходима! Теперь, держась за нее, Мати была готова идти сквозь любую метель, не боясь заблудиться в бесконечности снегов. Только бы сохранить эту нить, только бы не упустить ее.

– Мати! – на этот раз голос звучал совсем рядом и, хотя и казался знаком, принадлежал совсем другому человеку.

Она не отозвалась. Взяв взволновавшую ее мысль пальцами, словно та была действительно концом веревки, она стала наматывать ее на руку, крепко-накрепко привязывая к запястью.

"Все, – вздохнула она с некоторым облегчением, уверенная: -Теперь не ускользнет!" -а потом, подняв голову, резко обернулась. И чуть было не столкнулась лбом с подошедшим к ней почти вплотную молодым караванщиком.

– Привет, – проговорила она как ни в чем не бывало.

– Привет, – Киш успел в последний миг отклониться, избежав столкновения. Однако, он все равно выглядел одновременно взволнованным и растерянным. Но не желая признаться в этом, паренек поспешил расправить плечи и, выдохнув: – У-ф-ф, – быстро заговорил, старательно наполняя голос задором и весельем. – Чуть было не столкнулись. Вот бы шишки набили! – он похлопал себя по лбу.

– Это сквозь меховые шапки-то? – улыбнувшись ему, девушка замотала головой.

– Тогда, может быть, повторим? Так, на пробу? Давай, поворачивайся. А я немного отстану от тебя, и…

– Не надо, Киш, – улыбка на ее губах стала грустной.

– Почему? Это же весело! Посмеялись бы. Вот ты, когда ты последний раз смеялась от души? Не помнишь?

– Ох, давно это было! Последнее время, ты знаешь, для смеха особых причин не было.

– Это ты зря. Нужно уметь смеяться даже сквозь слезы. Тогда они становятся чуть слаще, или хотя бы кажутся не такими горькими, как были бы если… Ну, ты понимаешь.

– Нани и Инна…

– Они, конечно, те еще стервы. И доведут до слез любого. Но уж чем-чем, а способностью шутить их боги не обделили.

– Да уж, – губы девушки скривились в усмешке, – не поскупились. Даже переборщили.

– Мати, Мати, – он осуждающе качнул головой, – нельзя так говорить о богах!

– Я знаю, – вздохнув, она опустила голову на грудь, потом повторила: – знаю… Но только… Киш, если бы ты только знал, каково это: когда над тобой постоянно смеются! Что бы ты ни сказал, что бы ни сделал – для них все забава!

– Кому, как не мне это знать! Не забывай: ты в нашем караване чуть больше месяца, я же прожил всю свою жизнь. И, можешь быть уверена, до твоего прихода они были точно такими же, как сейчас. Просто у них был другой объект для насмешек.

– Ты? – Мати взглянула на него с сочувствием.

– Да. Но я ничего, меня это даже забавляет. Я сам стал больше шутить. Чтобы смеялись не надо мной, а над моими шутками. И, знаешь, оказалось, что вот так, через смех, можно влиять не только на настроение людей, но и на их мысли, поступки.

– Д-а-а, – протянула девушка, задумавшись. Может быть, он был и прав. Может быть…

Вот только для нее это был не выход. Потому что… "Потому что я не могу постоянно смеяться, словно жизнь – лишь забава и ничего плохого в ней не происходило, не происходит и не произойдет. А может…" Она перестала следить за дорогой. И хоть ее шаг был тверд, но движения – какие-то бездумные, неосмысленные. Поэтому не удивительно, что в какой-то миг караванщица оказалась на пути своего спутника: – Ой! – только и успела вскрикнуть девушка, делая нервно поспешный шаг в сторону от нового столкновения. – Прости. Я… Это случайно.

– Для человека, с головой зарывшегося в свои мысли, как мышь в снег, это не удивительно.

Девушка как-то неопределенно повела плечами, опустив голову на грудь, так что он поспешил добавить:

– Что, обиделась на меня за мышь? Прости, я не хотел…

– Да нет, ничего. Я… Я знаю, что временами веду себя как мышь. Хотя мне и хочется походить на золотую волчицу… – ее глаза погрустнели, в то время как губ коснулась улыбка. Воспоминания о подруге несли ей боль, но в этой боли была какая-то невозможная, трепетная сладость. -Я никогда не видел священного зверя госпожи Айи. Но ты, наверно, действительно чем-то похожа на нее. Внешне. Вот только в поведении… Ты очень робкая. Тебе не хватает решительности. Впрочем, как и мне.

– Да…

– В этом мы похожи.

– Наверно…

– Мати, я не хотел лезть к тебе с разговорами…

– Все в порядке. Я… Я рада, что могу поговорить с тобой. Хорошо бы, если б это мне помогло…

– Не думать, не тосковать?

– Ты понимаешь меня лучше, чем кто бы то ни было другой, – эти ее слова были совершенно искренни.

– Никто?

– Ну… Среди людей, я имею в виду, – конечно, ведь были еще Шамаш, Шуллат, потом – Ашти, да и Хан. Но с ними она говорила на языке мыслей, который много откровеннее речи слов.

– Но… – он даже растерялся. – Неужели у тебя не было друзей, с которыми… – в его глазах было недоверие. Не то чтобы он сомневался в правдивости ее слов, просто они показались ему такими невероятными.

– У меня в караване не было сверстников, ты ведь знаешь, я говорила…

– А, да, да… Однако…

– Младшим не все доверишь, боясь, что они разболтают… Да и не поймут они ничего.

А старшие… У них уже семьи, им не до разговоров с какой-то девчонкой. У меня была подруга, но… но мы с ней такие разные…