Ольга Ромашкина - Химера, будь человеком!

— Здрасте, это что за дела, уселась она здесь а ну поднимайся слабонервная ты моя, пошли давай. — Шельма встала, и тронулась вперёд, немного обгоняя меня. И кося глазами на спину. — Ну что пошли? — обратилась я к спутнику.

— Да, дело к вечеру, пора возвращаться. — На автомате ответил Терион, направляясь вслед за мной к вратам Даора.

До постоялого двора дошли спокойно… почти, не считая того, что меня чуть не обокрали и Шельма пыталась укусить явно нарывающегося Шкета.

Народу, несмотря на приближающийся вечер, меньше не стало, даже наоборот. Терион сказал, что будет что-то вроде праздника и закрытие ярмарки. Любопытство благополучно сдохло, настрой был не тот, да и толкучки я не люблю, к тому же куда я с лошадью. И пока мы шли к месту своего обитания среди мельтешащих людей, я почувствовала волнение Шкета. Ломать голову над причиной не пришлось, пребывая в состоянии «настороже» я заметила тянущуюся ручонку к моему карману. Однако, схватив воришку за руку, сказать я ничего не успела так и осталась стоять раскрыв рот. Передо мной стоял мальчишка лет тринадцати с нереально синими глазами и белый как мел. Шкету видимо действительно доставляло удовольствие при случае пугать народ. Его «милой» приблизившейся к воришке мордочки вполне хватило, чтобы паренёк забыл о вожделенном кармане. Что-то в мальчике казалось мне знакомым.

— «Преступление нуждается лишь в предлоге». (Аристотель) — Озвучила я слова «мудреца», глядя на воришку. — Мы можем его услышать?

— Нет!.. — мальчонка нахмурился, опуская голову. Шкет казалось напрочь потерял интерес к малолетнему преступнику, а вот Шельма наоборот наглым образом обнюхивала его.

— Шельма! — осадила я лошадь, — как не стыдно приставать! — несколько удивлённо крикнула я. Насколько я успела заметить, она не страдала дружелюбием к людям.

— Она, наверное, яблоки любит. — Пробубнил паренёк, доставая из кармана это лошадиное лакомство и протягивая его моей вымогательнице. Я кивнула ей в знак согласия на поедание яблока и тут вспомнила, как экспроприировала у синеглазого мальчишки точно такое же, направляясь знакомиться с Шельмой. Вот почему он казался мне знакомым. Присмотревшись, я только сейчас заметила, что его светлые волосы неестественно перемежевывались с рыжими.

— «Самое большое преступление — это безнаказанность». (Бернард Шоу). — «Мудрец» был прав, какой-то урок ему нужно было преподать. — Как тебя звать?

— Мелий, — буркнул он, — но Вы ведь не сдадите меня на руки страже? — обеспокоено решил он уточнить свою дальнейшую судьбу.

— Нет, пару дней ты будешь ухаживать за Шельмой или быть может всё-таки…

— Нет, нет… я буду… — поспешно сказал Мелий.

— Но в начале думаю, стоит поставить в известность твоих родных. — Решила я, отпуская его руку.

— У здесь меня никого нет…

— Идём. — Коротко закончила я, повернувшись и потопала вперёд как ни в чём ни бывало. Шкет вёл себя очень нервозно, чувствовалась его обеспокоенность, несмотря на видимость безразличия. Терион отлип от стены дома, пока мы беседовали, он не проронил ни слова. Направившись вслед за нами по булыжной мостовой, он замыкал нашу процессию и весьма серьёзно посматривал на Мелия, как мне показалось.

Когда мы добрались до «гостиницы», Шкет улетел поохотиться, а я, пристроив Шельму в конюшне и оставив там паренька, ввалилась в зал мечтая тихо и мирно поесть, а потом упасть и заснуть. Дудки! В зале было полно народу и куда приткнуться сиротинушке? Я подошла к стойке и обратилась к Алкашу:

— Поесть чего-нибудь вкусного, попить — воды и в конюшне мальчик ему тоже чего-нибудь…

Я подошла к столу у стены, где пара свободных мест, на мой взгляд, были.

— Не занято? — уточнила я, уже плюхаясь на место.

— Э… место-то свободно, но стол занят. — Ворчливо ответили мне. Гномы. Я не глядя села к гномам. Ну и ладно, я не расистка. Они продолжали сверлить меня взглядом, и я не выдержала.

— Ну, и куда можно приткнуться оголодавшей мне, если свободных столов нет? — возопила моя неуравновешенная, но справедливая натура, обращаясь к присутствующим за столом.

— Вот выргала принесла деваху мздурную… — продолжал занудствовать один из них.

— Но-но, я тебе повыражаюсь бздын косматый, лавки поди тобой не куплены, общественного пользования.

Только он открыл рот, дабы излить на меня всё своё красноречие, как в дверях появился уже знакомый мне Ырг. Грубиян довольно хмыкнул и громко крикнул ему что-то явно нецензурное.

— Мздыр тывах! — вместо приветствия выдал знакомый мне гном. При этом выражение лица у него было точно такое же, когда я покидала его лавку.

— И ты вах и я вах, а твои сородичи мне поесть не дают. — Наябедничала я, хотя уверена что, то самое нецензурное — это было про меня. — И тебе здравствуй красноречивый ты наш! — съязвила я на его молчание.

Ырг сел напротив меня на последнее свободное место за столом. Мне принесли здоровенную тарелку с чьей-то зажаренной ножкой (но явно не куриной) и салат, в котором я распознала только помидоры. Ырг помолчал, а потом недоумённым родичам стал что-то в полголоса объяснять. Видимо о предмете нашего знакомства он умолчал, поскольку остальные махнули на меня рукой и продолжили свою трапезу, обсуждая завершение ярмарки, насколько я поняла в перерывах между ругательствами.

Терион куда-то пропал, как только мы подошли к постоялому двору, и до сих пор не появился. Сидеть мне становилось скучно, ковыряться вилкой в опустевшей тарелке тоже, знакомых кроме Ырга в поле зрения не наблюдалось. А меня как назло на общение прорвало, ну не держать же в себе!

— Как ярмарка прошла для Вас, удачно? — спросила я вежливо у Ырга, но в принципе, обращаясь ко всем, пользуясь затишьем в их беседе. Гномы, казалось замерли, и на лицах читалось смесь удивления и недовольства, но они не смолчали.

— Вот скажи мне дыярда неугомонная, мало тебе было нарушить наше уединение, так ты ещё и мешать удумала? — высказал всё тот же склочный гном.

— Ох, простите, я-то наивно полагала, что уединяются с дамой. — Ответила я на грубость. — Простите несведущую меня, что помешала интимничать пятерым гномам. Вы бы меня сразу упредили, а то Вас моя ориентация отвлекает поди друг от друга.

Грубиян покраснел, как девица на выданье, вплоть до упавшей челюсти. Остальные тоже бледностью не отличались, а вот Ырг вдруг засмеялся. Здесь уж стушевалась немного я.

— Уела тебя девка. Эта за словом в карман не полезет, совсем сдавать ты стал Дарг. — Всё ещё смеясь, сказал Ырг. Своим смехом он разрядил обстановку, смеялись уже все, правда, упомянутый Дарг, выглядел всё ещё недовольно. Мы таки разговорились, по большей части о ярмарке. Я половину не понимала, иногда не разбирая где у них ругательства, а где названия чего-либо.