Ольга Ромашкина - Химера, будь человеком!

— Вот! — я протянула увесистый мешочек, тряся его на весу, чтобы не было заметно его самовольного шевеления. Настоятель Оторус встал и подошёл к нам, быстро принимая мешок и развязывая его.

— Аааааа… мамочка! — монах пулей взлетел на стол, тряся подолом и срывая верхнюю накидку с себя по которой карабкались выпрыгнувшие из мешка мыши.

Через минуту перед нами во всей красе была интерпретированная картина Репина «Не ждали» в живом исполнении.

Настоятель Оторус, стоял на столе, задрав подол, оголившись до нательной рубашки (верхняя накидка валялась на полу разорванная), демонстрируя нам далеко не мужские прелести.

— Баба! — выдохнул Терион, Мелий и вовсе потерял дар речи, а я напротив — стояла, скрестив руки на груди, и довольно улыбалась.

— Чего уставились охальники, помогите даме спуститься. — Насладившись видом, попросила я.

— Действительно. — Настоятель… ница, до этого не предпринимавшая никаких действий, не зная как реагировать, теперь успокоившись приняла руку Териона и спустилась на пол.

— Никогда бы не подумал… — молвил хамелеон, обретя способность говорить.

— Ну ещё бы! — гордо сказала разоблачённая дама. — Я уж постаралась, чтобы не подумали. Что Вы намерены делать? — сходу взяла она нас за рога (не подумайте что меня и буквально).

— Это дело не наше, как говорится — в каждой избушке — свои погремушки. Хотя не скрою, мне было бы любопытно узнать, что Вас заставило так поступить, да и желание облегчить наши кошельки, тоже было бы неплохо пересмотреть.

— Ну, раз так… — она, ещё немного поразмыслив, всё же решилась рассказать, понимая, что терять уже нечего, а вот расположить к себе, дабы избежать огласки, вполне возможно.

Женщина подняла разорванную накидку и, извинившись, удалились в соседнюю комнату. Мы успели лишь свободно вздохнуть и наконец-то расслабиться (это больше касается Териона, ибо я и так была само спокойствие). Долго себя ждать она не заставила и возникла на пороге уже в другом наряде (если можно так сказать о рясе), позвонив в колокольчик. — Присаживайтесь, сейчас я попрошу принести что-нибудь освежающее. — Спустя совсем немного времени в дверь постучали и, дождавшись разрешения, вошёл монах средних лет, учтиво поклонившись.

— Настоятель Оторус, всё в порядке? Мы слышали крик, но не ослушались Вас и не решились побеспокоить.

— Всё в порядке сын мой, одна из девок увидев мышь элементарно испугавшись, заорала. Принесите нам что-нибудь лёгкое и прохладительное, не забывая о посте, разумеется. — Сказав это, она скосила глаза в сторону Мелия, будто показывая, кто именно заорал и словно в доказательство произнесённого ей, мышь, пискнув, пролетела в дверной проём. — И заведите кота или ловить мышей будете сами! — рявкнула настоятельница, на и без того перепуганного монаха.

Нам принесли блюдо с фруктами и квас (на вкус, правда, был несколько терпковат). И она начала свой рассказ.

— Мы с братом остались одни и на улице, нам не было и пятнадцати, после того, как нас ограбили и подожгли дом, в котором находилась наша мать. Соседи говорили, что из дома слышались крики, но они не удосужились узнать их причину, хотя знали, что мы были на работах в поле. После случившегося меня взяли в услужение при постоялом дворе, за проживание и еду, а брата приютил уже тогда немолодой настоятель этого самого монастыря.

Так мы прожили достаточно долго, но всё переменилось. Один из постояльцев проводил опыты. Был у нас звездочёт один полоумный, в результате чего постоялый дом сгорел, а я сильно пострадала. Брат в тайне выхаживал меня в своей келье, знал об этом только старый настоятель. Он в то время уже поднаторел в делах монастырских и был его правой рукой. Я так и жила в маленькой комнатёнке, прилегающей к его келье. Настоятель умер, оставив обитель под началом моего брата, но многие были не согласны они и сами были бы не прочь занять это место. Его отравили.

Я похоронила его ночью и решила отомстить за единственного родного мне человека, идти мне было всё равно не куда. Мы были близнецами, обо мне уже и думать забыли — для всех я погибла при пожаре. Я обрезала волосы, телосложение и то было похожим, за время проведённое в келье, я настолько мало двигалась, что основательно располнела. Даже рост, словно по иронии судьбы был почти одинаков — я была чуть ниже. Бороду пришлось приклеить.

И вот в таком виде, я предстала к утренней молитве. Когда я вошла в залу, половина монастыря провожала меня взглядом крестясь, столь многие знали об отравлении. С тех пор, никто не предпринимал попыток ни убить меня, ни даже сомневаться в том, что я должна быть настоятелем. Я ужесточила правила порядка особенно касаемо внешнего вида, во избежание неряшливости повелела сбрить усы и бороды. На самом же деле я не могла рисковать накладными, всегда существовал риск, что меня выведут на чистую воду.

— Это всё логично и объяснимо, но почему такая нелюбовь к магам и, причём здесь кастрация? — искренне удивлялась я.

— По поводу магов здесь всегда были такие порядки, менять их мне было не с руки, такие перемены нуждаются в длительной подготовке почвы, я не задавалась такой целью, хотя сама по себе ничего не имею против магов. Одно только поголовное бритье сколько шуму наделало. А по поводу кастрации… однажды брат рассказал, что к нему пришёл покаяться человек, если его можно так назвать. В одном из откровений, он узнал нашу историю — эта сволочь надругалась над нашей матерью, она его поранила. После всего он её убил в отместку, а дом сжёг. Будь я на месте брата — не смогла бы сдержаться, он смог… и простил, а я — нет!

— Но зачем же всех под одну гребёнку? — не сдержался маг, чуть было не попав под оную.

— Ну почему же всех, — она басовито рассмеялась, — хватило четырёх насильников и одного самодовольного вора. Остальные в страхе либо «излечились» от этих грехов либо покинули город, количество «жертв» сильно преувеличено самими монахами, для профилактики искушений так сказать.

— Я думаю, мои спутники согласятся со мной, и мы не станем раскрывать Вашей тайны, без Вашего на то разрешения. — Я обернулась к ребятам, вопросительно взглянув. В ответ они уверенно кивнули мне в знак согласия.

— Спасибо, мир, как говорится, не без добрых людей (и не совсем людей добавила я про себя). Правда, я не знаю, как долго ещё смогу продержаться на этом месте, всерьёз подумываю об отшельничестве.

— Зачем? Мне казалось, горожане должны быть очень довольны такой политике, беспорядков явно стало меньше? — я действительно не понимала, зачем уходить с такого насиженного места.

— Всегда найдётся тот, кто хочет власти большей, нежели её имеет. Тот самый монах, который и поведал мне о Вас, Вы с ним встретились в таверне, он и жаждет занять это место. К сожалению и сторонники у него есть.