Артур Баневич - Похороны ведьмы

Дебрену стало ясно, что этот бой ему не выиграть. Как у чародея у него были большие шансы, но в том-то и дело, что он перестал быть чародеем. Оставался только меч. А значит – все, конец. Никогда в жизни он не побеждал никого с помощью меча.

И все же он отбил, отпрыгнул назад, снова отбил, увернулся, парад, неудачно попытался кольнуть, и еще один прыжок, в последний момент вынесший его из-под острия. Боль и слабость в правой руке. Отражение, прыжок, длинный шаг, отражение… Сколько еще?..

Что-то пошевелилось сзади, за спиной десятника. Тот – с арбалетом? Увидеть он не мог.

– Дебрен! – Это Ленда? – Ложись!

Он прикрылся от удара в правый бок. И упал, воспользовавшись инерцией. Только ударившись плечом о землю, почувствовал страх. Это была смерть. Стоя, он еще мог худо-бедно обороняться. Лежа – не имел никаких шансов. Что она?..

Он замахнулся мечом. Не попал. Меч десятника разошелся с его оружием. Медленно, почти пренебрежительно солдат наступил ногой ему на живот, наклонился, сверкнул зубами.

И рухнул. Беззвучно, мягко. Колени под ним подломились.

Только когда он замер, Дебрен увидел торчащий из его спины болт.

– Ты размахиваешь мечом, как корова хвостом, – сказала Ленда, как-то странно скривив губы. Скорее всего это была улыбка, но уверенности у Дебрена не было. От кончика носа и вниз все лицо Ленды блестело свежей кровью.

Она сидела около арбалета, опершись о труп усатого мужика и вытянув ноги далеко вперед. Правая нога, простреленная в бедре, тоже кровоточила, хоть выше раны был наложен жгут. Разрытый на большом расстоянии снег, разорванная рубашка и процарапанные ногтями полосы почти на всей голове свидетельствовали о том, что усатый дорого продал свою жизнь.

Дебрен опустился на колени, здоровой рукой коснулся ее щеки. Чувствовал, что это глупо, но ему необходимо было прикоснуться, удостовериться.

– Жива.

– Угу, жива. – При такой потере крови голос у нее был удивительно сильный. – Ты что здесь делаешь? Ты должен был идти на станцию.

Он начал вытирать кровь у нее с лица. Очень осторожно. Все еще не будучи уверенным, ее ли это кровь.

– Я не пошел туда. Ганус умер. Это его вещи. Палочка была у него под рубахой. Жаль, мы раньше не проверили.

– Вижу, что его, -спокойно сказала она. – Говоришь, умер?

– Это из носа? – Он вытер ладонь о снег, потом о штаны. – Ляг поудобнее.

– Не из носа. – Она немного наклонилась, чтобы он смог увидеть усатого. – Я ему горло перегрызла. По-мутантски. Надеюсь, ты потрясен?

Только теперь он сообразил, как мало было у нее времени, чтобы привести себя в порядок. Капюшон висел на спине, достаточно протянуть руку. До лица было еще ближе.

– Чего ты надеешься этим добиться? – спросил он, не убирая руки.

– Не понимаю, о чем ты.

– Хочешь от меня отделаться, – ответил он сам себе. – Отталкивающая внешность, отталкивающие манеры. Метод столь же простой, сколь и эффективный. Ленда некрасива и зла, поэтому Дебрен бросит Ленду и уйдет.

– Ленда бьет по морде за то, что читают в мыслях.

– Я тебе уже объяснял, что не читаю мыслей. Но если ты так говоришь, значит, я угадал.

– Отвянь. И слушай внимательнее. Если б угадал, получил бы в харю. И убери лапу. Я не сосунок, как-нибудь сама лицо вытру, если захочу.

– А что будет, если не уберу? – Он улыбнулся и начал вытирать другую щеку Ленды. – Перегрызешь мне кисть? По-мутантски?

– Зачем ты сюда приперся? – Голос у нее был холодный и как бы обиженный, но она не отводила лицо. – Чего ты от меня хочешь, Дебрен? Чего ради прицепился, как репей к собачьему хвосту? Не видишь, что у меня даже клочка шерсти нет?

Он покончил с лицом, начал поправлять жгут на ноге. Понемногу снимал блокаду с левой руки. Для того чтобы усилить нажим, рука ему не была нужна, но жгут надо как можно скорее заменить корпией, наложенной прямо на рану. А этого одной рукой не сделать.

– А какой выбор у репейника, если уж по воле судьбы он хвоста коснулся? – Нога – лучше, чем лицо. Можно не смотреть ей в глаза. – Ты веришь в предназначение?

– Репьевое? Нет, не верю. Репей имеет право избегать собачьих зубов. Ныть о предназначении, мутить глупой собаке голову, расхваливая мех, который якобы шикарнее соболиного, – таким манером ты не отцепишься. Собаки падки на комплименты, многие готовы поверить. Но мне повезло. Я свою шерсть потеряла всю до волоска. И мне нет нужды ломать голову, правду репей говорит или врет.

Дебрен отхватил мечом кусок обмотки, поддерживавшей лапоть усатого. Полотно было не сказать чтобы очень уж чистое, но на всем поле боя он, пожалуй, не нашел бы ничего лучше. А нога Ленды все еще немного кровоточила.

– Коли уж о собаках разговор, – буркнул он, не поднимая головы, – то вроде бы самыми верными бывают те, которых в беде приголубят. Голодные, больные, с переломанными лапами, живьем пожираемые червями. Прояви к такой сердечность, и она тебе отплатит тем же. Тебе не пришло в голову, что…

– Пришло, – спокойно прервала она. – И сразу же ушло. Потому что то, о чем ты толкуешь, не твой случай, Дебрен. Ты чародей. Будешь богатым. Не знаю, каким чудом ты все еще им не стал, но это не имеет значения. Бродяжничаешь – наверное, поэтому. Но что богатства и почестей добьешься – это точно. У тебя есть ум, талант, ты вызываешь доверие. Что до внешности, то до Бошко, да будет земля ему пухом, тебе далеко, однако верь, в портках гораздо больше некрасивых ходят, чем красивых. Так что ты – лучший кандидат в мужья, известно ведь, что к слишком красивому бабы льнут и искушают парня. Если все это добавить, то что у нас получается? – Дебрен сменил меч на нож и осторожно разрезал ей штанину. – Точь-в-точь сказочный принц. А одень такого в приличный кафтан, на белую кобылку посади, и все девки описаются. Мечтая попасть на место белой кобылки.

– Если надумаю жениться, то тебя в свахи возьму, – буркнул он, не поднимая глаз. – Начинаю верить в то, что злословы о женщинах говорят: весь разум у них в волос ушел. Это объяснило бы, почему ты такие глупости плетешь.

– Денег у меня нет, – начала она перечислять на пальцах. – Красота, если даже ее вначале малость и было, вместе с волосами ушла. Профессия, если вообще есть, яйца выеденного не стоит. Хлопоты и неприятности тянутся за мной, как вонь за войском. Необразованная баба. – Пальцев не хватило, и она перешла на другую руку. – На все способная мутантка. А теперь еще и дура без надежды поумнеть. Может, ты мне растолкуешь…

Дебрен поднял глаза.

– Что ты несешь?

– Что ты выше меня по всем статьям, и я никогда не поверю…

– Без надежды? – продолжил он. – Это ты о… о волосах? – Она была слишком горда, чтобы ответить, но недостаточно решительна. Отвернулась, сделав вид, будто ее заинтересовало что-то вдалеке. – О Боже, прости… Мне в голову не пришло…