Артур Баневич - Похороны ведьмы

– И продам, – процедила она сквозь зубы. – А что касается твоих прав… Нет у тебя никаких. В том числе и права удерживать стремя. Это мой конь, доставшийся по законам военной добычи и…

– Збрхл, – чароходец, не оборачиваясь, повысил голос, – сколько такой конь может стоить? Учитывая его происхождение и тот факт, что продавать его будет оборванная девка с такой, как она, внешностью?

– Ну… честно говоря…

– Как ни считай, – сжалился над ним Дебрен, – гораздо меньше двадцати пяти талеров. Значит, конь мой. Этот и еще два следующих, которых барышня Ленда добудет. Долги – паршивая штука.

Ленда стиснула зубы, но смолчала. Збрхл, вроде бы растерявшись, откашлялся.

– Может, лучше… э-э-э… я помогу Гензе. Вижу, речь тут идет о серьезных суммах, наверное, вам неловко при…

– Господин Збрхл, -проговорила девушка неестественно ровным голосом, – пожалуй, я приму ваше благородное предложение. Потому что пешком я действительно далеко не уйду, а мэтр Дебрен, как это свойственно чароходцам, ни одного ломаного гроша не упустит.

Дебрен стиснул стремя так, что побелели костяшки.

– Можно поговорить о серебре, – процедил он, – но можно и о волосах, втихаря засунутых в подушку.

– Ты сам сказал, что в волосах никакой магии нет, – неуверенно возразила она.

– В тех, что с головы, – не задумываясь, парировал он. Ленда покраснела. Збрхл, к счастью, сдержал слово и отправился обирать трупы.

– Глупая я была, не надо мне об этом напоминать. – Она с трудом сдерживалась. – А долг я выплачу, не бойся. Ту четверть сотни…

Ее легко было успокоить. Достаточно перенести руку на обернутую козлиной шкурой ступню.

– Княжна, – сказал он совершенно другим голосом, звучания которого не знал, потому что ему никогда раньше не доводилось так с кем-либо разговаривать. – Ленда, девочка… Как мы, чума и мор, разговариваем? И о чем? О деньгах? Меня не интересуют деньги. Мне важна ты. О тебе я беспокоюсь, о тебе думаю, о тебе… – он набрал воздуха, как перед прыжком в воду, – о тебе мечтаю. Согласен, так, как ты подозреваешь. Но не только так. Серьезно. Не только в ложе тебя вижу, когда меня благие мысли навещают. Сейчас у меня болит все, что может болеть, мне чертовски холодно, я боюсь завтрашнего дня, и меня начинает тошнить, когда я думаю, что мне придется бояться за нас обоих. Но выбора у меня уже нет. Не важно, как это получилось, кто виноват и можно ли вообще говорить о виновности. Так случилось. Иногда девушка забудется, не подумает вовремя, и у нее живот вырастет. Бывает. Тогда не остается ничего другого, как только примириться с тем, что случилось, и научиться жить с этим.

– Если уж ты воспользовался этим примером, – она не глядела ему в лицо, – то пойми, есть еще другие… пути. Не каждый живот должен вырасти до конца. Я знаю, что есть способы…

– Нет, – сказал он беззлобно. – Нет, Ленда…

– Наверно, это смешно звучит, – вежливо согласилась она, – ну, что во мне уже давно мало чего от бабы осталось… Я провинилась и тебе забот наделала, значит, и процедуру оплачу я.

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – Она не ударила его, хотя он перенес руку выше, на колено. Конь отвернул голову, глянул неуверенно, но, по примеру Ленды, сдержался.

– Знаю. Я говорила тебе, что успела познакомиться не с одним чародеем. Современная магия и не такие чудеса…

– Против волос в подушке и разбитых сердец – действительно современные заклинания могут оказаться эффективными. Но чувств естественного происхождения таким методом не тронешь. И не за деньги, которые ты можешь добыть. Причем это только первая из причин, из-за которых мы сейчас не распрощаемся легко и согласно.

– Естественного происхождения? – Похоже, она пропустила солидные фрагменты его речи. – Ты хочешь убедить меня в том, что?..

– Ни в чем я тебя не убеждаю. Потому что не знаю, в чем и как. Может быть, не подкладывая подушку под заживающие ягодицы, я забыл бы о тебе прежде, чем мы доплыли б до устья Пренда, не исключено. И это вторая из причин. Если мы имеем дело просто с колдовством на магической основе и ты всерьез утверждаешь, что не желаешь меня знать, то, пожалуйста, сделаем это как делают любовники, попавшие в неприятное положение. Веди себя как положено порядочному человеку, возьми меня за руку, проводи куда следует, будь любезной, чуткой, нежной, поддержи меня, ну и, прежде всего, плати. Так решаются подобного рода проблемы, если исполнитель не подлец и хотя бы немного приличен. Уезжать в голубые дали с ранами и кошелем, не обеспечивающим выживание, – довольно трусливый способ. Бегство. Возможно, и к смерти, но бегство. Подлость. Предательство.

– Издеваешься, – сказала она вполне уверенно. – Шутишь, правда?

– Третий повод – те двадцать пять талеров, – проигнорировал он вопрос. – Я обязан присмотреть, чтобы ты возвратила их моим родителям. Мама быстро и легко дала тебе эти деньги, и ты можешь подумать, что для нее это мелочишка, что родители сидят на мешках с серебром. Но это не так. То, что они не трясутся над деньгами, доказывает чрезмерную заботу о сыне, а не изобилие денег. Мы обязаны вернуть им все до денария. Ты и я, вместе. Четвертый повод таков, что, отмахнувшись от причин, возможно, в связи с магией, я люблю тебя в данный момент и не намерен спокойно смотреть, как ты сама себе причиняешь зло.

– Ты что-то сказал? – спросила она нечетко, как человек, которого не слушается ни горло, ни губы, не говоря о резком изменении пульса.

– В-пятых, ты впутала меня во что-то настолько серьезное, что оно может тянуться за мной и по ту сторону холмов, – указал он на границу. – Пока я не узнаю, почему за нами охотились, не опасаясь даже конфликта с Телепортганзой, я не намерен вот так, запросто, забыть обо всем и продолжать заниматься своим делом, чувствуя, что у меня на шее висят секретные службы. Нашелся кто-то настолько сильный либо отчаянный, что решился и сумел сбить тебя вместе с веретеном. Возможно, ты не знаешь, но это прецедент, потому что до сих пор не слышно было о том, чтобы целенаправленно и эффективно сбили веретено. Одни только хроникеры готовы будут разорвать нас в клочья ради того, чтобы узнать обстоятельства, не говоря уж об ученых. Держась вместе, мы легче из этого выкарабкаемся. В… до какого по счету повода я дошел?

– До шестого, – раздался сзади голос Збрхла.

О чудо, Ленда, хотя в ее случае это было и легко, и ожидаемо, не подняла головы и не испепелила ротмистра взглядом. Широко раскрытые серо-голубые глаза смотрели только на Дебрена.

– В-шестых, я магун и немного лучше тебя умею договариваться с чародеями. Отличить тех, которые пытаются со смыслом и шансами на успех снимать заклинания с известных тебе кузнечных изделий, от тех, которые со смыслом и шансами на успех будут опустошать твой кошель. Знаю я также нескольких неглупых магунов, которые в противоположность мне занялись исследованиями и работой в тиши хорошо оборудованных лабораторий. Узкоспециализированных специалистов, которые, однако же, в своих узких специальностях добились многого. Знаю о нескольких, которые, возможно, смогли бы нам помочь, вдобавок ни гроша не взяв, достаточно серьезных мастеров магии, способных выслушать жалобы и мольбы спятивших девок, у которых жизнь не складывается по причинам, ты должна это признать, достаточно забавным для посторонних лиц. – Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но и в лишенных ресниц глазах не было обиды. – Я могу представить им это как научную проблему, вызов, шанс на любопытный эксперимент. И в крайнем случае взяться за это сам, если не удастся найти специалистов получше. Иначе говоря: со мной у тебя гораздо больше шансов выжить и жить, чем без меня. Даже если окажется, что, кроме дружбы, нас ничто не связывает и никогда не связывало. Потому что подруге я тоже помогу.