Маргарет Уэйс - Драконы Повелительницы Небес

— Его осторожность стоила мне родового замка! — гневно воскликнул Дерек. — Если бы Гунтар прислал подкрепление, о котором я просил, мы бы отбили штурм.

В этом Бриан тоже вовсе не был уверен, но он был другом Дерека и его вассалом, а потому озвучивать свои сомнения не стал. Они вдвоем участвовали в битвах сотни раз, и каждый раз Хранитель Венца детально описывал потом, что бы он сделал, будь у него больше солдат. Бриан терпеливо выслушивал и соглашался, как всегда и со всем, что говорил Дерек.

Рыцари тренировали своих коней на лугу за городскими стенами Палантаса. Они были вдвоем, иначе Дерек никогда не произнес бы ничего из того, что сказал только что. Как бы он ни презирал Лорда Гунтара, Кодекс требовал, чтобы рыцарь во всем поддерживал старшего как словом, так и делом. Разумеется, Дерек, который жил и собирался умереть согласно предписаниям Кодекса, никогда не решился бы выступить против Гунтара публично. В Кодексе, однако, ничего не говорилось о том, что старших нужно было уважать даже в помыслах, потому Хранитель Венца, изливая свой гнев другу, ничем не грешил против законов, которыми должны были руководствоваться в жизни все Рыцари Соламнии.

Дерек и Бриан ускакали подальше от города. Только вчера они вернулись с острова Санкрист, где собирался Совет, встреча быстро превратилась в шумную перебранку. Хранитель Венца и его последователи ратовали за то, чтобы немедленно дать бой армии драконидов, а Гунтер со своими сторонниками считал целесообразным выждать, пока их войско будет лучше подготовлено и вооружено, а также предлагал попытаться заключить союз с эльфами.

Ни одна из сторон не смогла убедить другую. Рыцарство было разделено, никакого решения принять не удалось, и никаких действий не последовало. Дерек считал, что Лорд Гунтар добивается раскола. Хранитель Венца покидал Совет в ярости, глотая слова, которые ни один рыцарь не вправе бросить другому. Хотя Бриан не был полностью согласен с Дереком, он всячески поддерживал друга, вместе они сели на корабль и пересекли пролив, отделявший Санкрист от Палантаса.

— Если бы я был Великим Магистром… — начал Дерек.

— Которым ты не являешься, — остудил его пыл Бриан.

— Я должен им быть! — воскликнул Дерек со страстью. — Лорд Альфред так считает, и Лорды Петеркин и Малборо…

— Но лишь один из них член Великого Круга и имеет право голоса, да и собрать Великий Круг невозможно, поскольку не хватает членов.

— В Кодексе упомянут способ собрать Великий Круг в отчаянных обстоятельствах, подобных нашим. Гунтер намеренно препятствует его созыву, поскольку знает: если это произойдет, Великим Магистром стану я.

В этом Бриан тоже не был уверен. У Дерека были сторонники, но даже они имели на его счет сомнения, как, впрочем, и насчет Гунтара. Старший рыцарь не смог бы воспрепятствовать созыву Великого Круга, если бы остальные рыцари были решительно «за». В чем же крылась причина? В осторожности. В эти дни каждый проявлял осторожность. Но иногда Бриану казалось, что это слово — просто более мягкий синоним слова «страх».

Страх… Его запах витал в воздухе Зала Собраний. Страх, что Соламния падет под натиском армии драконидов, что рыцари, правившие этой страной с незапамятных времен, утратят власть. Страх перед человеком, называвшим себя «императором всего Ансалона». А главное — страх перед драконами.

У вражеской армии было одно явное и жуткое преимущество над рыцарями — драконы. Напав в подходящий момент, два красных дракона способны испепелить войско из тысячи человек в полном вооружении. Бриан понимал, что, даже если бы Гунтар прислал подкрепление, замок Хранителя Венца не устоял бы. Дерек, вероятно, тоже это сознавал, но отрицал бы это до тех пор, пока не оказался бы лицом к лицу с горькой истиной: что бы ни предпринимали рыцари, Соламния обречена. Они не в силах противостоять несметным вражеским ордам.

Двое мужчин долго ехали молча, позволив коням бежать неспешной трусцой по мягкой травке, остававшейся зеленой благодаря теплому морскому бризу, хотя деревья уже начали терять свой осенний убор.

Наконец Бриан вымолвил:

— Кое-что в этой войне кажется мне очень странным.

— Что именно? — спросил Дерек.

— Говорят, армии драконидов идут в бой с молитвами и гимнами во славу своей Темной Богини. Удивительно, что силы Зла выступают под знаменем веры, а мы, держащие сторону Добра, и вовсе отрицаем существование Богов.

— Вера! — хмыкнул Дерек. — Скорее суеверная трескотня. Лжежрецы проделывают дешевые трюки, которые они называют чудесами, вот эти простаки и воют, падая в благоговейном страхе своими безобразными мордами вниз.

— Так ты не веришь, что Богиня Такхизис вернулась в мир и начала эту войну против нас?

— Я считаю, что войну начали люди.

— Так ты вообще не веришь, что в древности в мире были Боги? — спросил Бриан. — Боги Света, такие как Паладайн и Кири-Джолит?

— Нет, — коротко ответил Дерек.

— А как же Великий Катаклизм?

— Стихийное бедствие, как землетрясение или ураган, — сказал Дерек. — Боги к этому никакого отношения не имеют.

— Хума верил в Богов…

— Кто в наши дни верит в Хуму? — спросил Дерек, пожимая плечами. — Мой сынишка, конечно, но ему только шесть.

— В драконов мы раньше тоже не верили, — хмуро заметил Бриан.

Дерек хмыкнул, но промолчал.

— В Кодексе сказано о вере, — не унимался Бриан. — Дело Верховного Жреца не менее важно, чем дело Верховного Воина. Рыцари Розы, такие как ты, некогда умели накладывать божественные заклятия. В Кодексе говорится, что в древности рыцари могли исцелять своими молитвами раненных в бою.

Бриану было любопытно, что ответит на это Дерек. Ведь он чтил Кодекс. Многие главы знал наизусть. Он жил по нему. Как он согласует указание на то, что рыцарь должен иметь веру, со своей откровенно безбожной позицией?

— Я внимательно изучал то, что говорится в Кодексе по этому вопросу, а также читал труды выдающегося ученого сэра Адриана Монтгомери. Нигде не сказано, что рыцарь должен верить в Богов, не названы там и имена Богов, которым надо поклоняться. Неужели те, кто записывал Кодекс, оставили бы без внимания столь насущную тему, если бы это был столь важный аспект жизни рыцаря? Сэр Адриан утверждает, что вера, упомянутая в Кодексе, — это прежде всего вера в себя, а не в каких-то там всемогущих, всезнающих бессмертных существ.

— А что, если имена Богов не названы в Кодексе лишь потому, что авторы не сочли это необходимым? — не сдавался Бриан.

Дерек нахмурился:

— Ты несешь околесицу.

— Я лишь хотел сказать, что, возможно, некогда вера была всеобщей и авторы Кодекса даже представить себе не могли, что придет день, когда рыцари забудут Богов. Не было нужды упоминать имена Богов, потому что их знал каждый.