Петр Верещагин - Отложенная битва

Ульрих кисло усмехнулся. Старики, они ведь воспоминаниями и живут, чем им еще жить-то? А ему пятьдесят восемь скоро. Старость не старость, но и никак не молодость. Хотя вон, император Магнус всего на восемь лет старше Ульриха, но давно уже и седобородый, и плешь под короной просвечивает, и в седло последний раз садился лет десять назад. Так что смотря с кем сравнивать. Рыцарь на здоровье иногда жаловался, и некоторые кости при перемене погоды ныли так, что врагу не пожелаешь, однако в поединке и сейчас часто одолевал зятя. А Кеннет был не из слабаков, как-то в Загорье ездил охотиться на дракона, сожравшего Зигфрида, сына Зигмунда – и в отличие от своих многоопытных спутников, возвратился живым...

Ладно, к дьяволу все эти подробности. Не они Ульриха сюда привели, не они и уведут.

Старый рыцарь еще раз огляделся, уверился, что никого поблизости нет, и значит, ни один любопытный не увидит того, чего видеть посторонним не положено. Нашел скалу, которую узнал бы в туманную и безлунную ночь, трижды ударил в камень рукоятью топора и вступил под своды возникшей перед ним пещеры.

– Рад видеть тебя, – молвил стоящий в дальнем углу рыцарь в зеленых чешуйчатых доспехах.

– Не могу ответить тем же, – скривился Ульрих. – Я бы и не приходил, но раз обещал – надо.

– Надо, – согласился тот. – Ну что, сразу сдашься, или рискнешь обойти судьбу по кривой?

– Я лучше рискну сквозь нее пройти, – оскалился рыцарь. – Топор и щит, полная броня, пешими?

– Пешими, топор и щит, броня. Сегодня в полночь, часа через два то есть. С латами помочь?

– Сделай одолжение.

Плотная куртка из трех слоев кожи со вставками на плечах и груди; штаны из того же материала, подбитые внизу войлоком; наголенники и наколенники, которых так не хватало многим риттерам в Штирии, в стычках с быстрыми аварскими конниками, любителями полосующих ударов по ногам всадника; тяжелая кольчуга до середины бедра, с рукавами до локтя – приняв на плечи тридцать фунтов железа, Ульрих словно пятнадцать лет сбросил; крепкий шлем с нащечниками и переносьем в виде копья; латная перчатка и наруч на левую руку, круглый щит шириной в два локтя на правую. И за поясом – любимый топор, Weltschmerzer, готовый в любую минуту прыгнуть в руку хозяина и раскроить чей-нибудь череп вместе со шлемом или щитом.

Ульрих справился бы и сам, оруженосца при нем сроду не бывало, но помощь противника принял без спора. Он бы оказал ему ответную услугу, однако Зеленый рыцарь в таковой не нуждался – древние чешуйчатые латы, покрытые зеленой эмалью, сидели на нем как влитые, а шлем с прихотливым забралом-личиной он и вовсе не снимал. Таким он выглядел восемнадцать лет назад, таким остался и сегодня. Таким же, наверняка, был он и триста лет назад, когда дрался с двумя Артуровыми рыцарями, Гавейном и Агравейном – второго он убил, первого не пропустил через мост, который охранял. Так утверждала легенда из «Преданий Логрии», но Ульрих фон Дюренбрехт сильно подозревал, что братья-рыцари пытались пройти там, где восемнадцать лет назад прошла армия Магнуса, завоевавшая Италию. И прошла она только потому, что Ульрих пообещал Стражу, сиречь Зеленому рыцарю, сразиться с ним на равных, но позднее, ибо сейчас ему не позволяет такого приказ сюзерена...

Он почти наверняка был демоном. Люди столько не живут. И не живут – ТАК, в пещерных глубинах, никогда не показываясь на солнце.

Любая сделка с демонами есть простейший путь к уничтожению собственной души. Так говорили священники, да Ульрих и сам это знал.

Но нарушить слово чести, слово рыцаря – нет, уж лучше погубить свою душу! Изменить клятве Магнусу он тогда не мог. Драться с Зеленым рыцарем там же, в пещере – но если бы Ульрих проиграл, проход для войск императора остался бы закрыт. Вот он и попросил об отсрочке, и получил не только отсрочку, но и проход. А через восемнадцать лет пришел срок сдержать обещание...

Луна вышла из-за края леса, высветив серебристый круг на поляне возле пещеры.

– Удачи, – пожелал Зеленый рыцарь, надел на левую руку деревянный щит в виде вытянутого шестиугольника и поднял над головой узкий, клювообразный топор на длинной рукояти.

Ульрих вознес краткую молитву святому Юргену – и трижды плашмя ударил топором в плоскость щита. Несильно, но достаточно громко, чтобы заменить традиционный рог.

Кряхтя от боли в треснувших ребрах и перебитой ключице, Ульрих фон Дюренбрехт отволок сраженного Стража в пещеру. Положил ему на грудь расколотый щит и топор.

– Ну, все, – устало выдохнул рыцарь и перекрестился. – Да будет тебе земля пухом.

– AMEN! – отозвалось из глубины, и скала задрожала.

Ульрих, даром что вымотался до полусмерти, кубарем выкатился из пещеры на свежий воздух. И вовремя – через несколько мгновений от массивной скалы осталось лишь беспорядочное нагромождение более мелких камней. Естественно, ни следа пещеры.

И прохода с северной стороны Альп на южную – тоже отныне не существовало.

– Так оно и лучше будет, – тихо сказал Ульрих фон Дюренбрехт. – А, Weltschmerzer?

Топор, изрядно затупившийся после тесной встречи с броней Зеленого рыцаря и его ребрами, молчал.

– Не для людей это, сквозь камень ходить. Как бы оно ни было.

Топор промолчал и теперь. Лично он сквозь камень не ходил, да и вообще ходить ему, лишенному ног, было трудновато.

– Кому в Италию попасть надо, путей через горные перевалы хватает. Весь Швиц, почитай, в этих тропах, да половина Урия. Достанет. Не только на наш с тобой век.

Weltschmerzer был помоложе рыцаря, потому насчет «нашего с тобой века» ничего не ответил.

– Да, вот еще что – надо Кеннету рассказать, авось он из такого балладу соорудит. Конечно, главным героем себя сделает, ну да это не главное. Как думаешь?

Топор никак не думал, до баллад ему никогда не было дел...