Алексей Атеев - Бешеный

Я глянул на этого парня и сразу понял: не он!

Конечно, даже смешно звучит, две недели его допрашивают, и вдруг приходит, заметь, случайно, посторонний дядя и с первого раза определяет невиновность.

«Послушай, — говорю я следователю, — дай мне дело почитать». Он, конечно, восторга не проявил, но возражать не стал.

Прочитал я дело, согласно ему, вне всякого сомнения, этот парень-студент был виновен. Вызвал я его, побеседовал, и уверенность моя в его невиновности окрепла. Но кто же укокошил девицу? Среди вещественных доказательств была пресловутая кепка. А также все ее вещи. Стал я их перебирать, и вся картина преступления встала перед моими глазами.

Убил девушку ее двоюродный брат — местный шпаненок. Он давно приставал к ней. В ту ночь родители ее работали в ночную смену. Он об этом знал и, видно, решил воспользоваться. Пришла она со свидания, полезла купаться, о том, что он в квартире, она не знала. Вышла после ванны, он на нее и набросился. Но она сопротивлялась, и он ее задушил. Потом кое-как одел, одежду изорвал и утащил в лесополосу. Это потом он мне сам рассказал.

— Неужели, — спросил Олег, — взяли вы ее вещи в руки и сразу поняли, кто убийца?

— Тут интересный механизм, — объяснил Владимир Сергеевич, — когда я дотронулся до вещей, то как бы впал в транс, но не внезапно. Я сам настроил себя на это. Механизм я объяснить не могу. Но в сознании возникло помещение, в котором происходит борьба, лицо девушки, которое я знал по фотографиям, и лицо убийцы, совершенно не похожее на лицо подозреваемого. Кто это такой, нетрудно было выяснить.

Когда парня доставили ко мне, он даже не запирался.

«Да, — говорит, — я ее убил и кепку подбросил. Но на официальном следствии все буду отрицать, доказательств у вас нет».

«Посмотрим», — думал я. Отпустил его восвояси. Через два дня прибегает он с повинной, руки трясутся… Что с ним произошло, не рассказывает, но во всем сознается. А еще через два дня вешается в КПЗ. Такая вот история.

Откровенно говоря, очень я расстроился. Вроде все правильно, в виновности его я не сомневался, но вспомнил свой зарок не использовать дар. С одной стороны, отпетый мерзавец, наказал себя сам, но с другой — сам ли? Не с моей ли помощью залез в петлю? Что я, Господь Бог, чтобы карать и миловать? Эти мысли не давали мне покоя, но все это было только ягодки…

Я быстро продвигался по службе, мне было двадцать пять, но сомнения обуревали меня: для чего я послан на этот свет. Кто я и откуда эти способности: от Бога, от дьявола или еще от какой неведомой силы? В Бога тогда я, конечно, не верил, не принято было верить, но должен же быть ответ. Начал я читать философские труды: Спинозу, Гегеля — и вообще запутался. Как раз в этот момент исканий и сомнений я женился. Тут тоже все было довольно странно. С женщинами я, естественно, встречался. Казановой не был, но и скромником особым тоже… А тут на одной вечеринке увидел ее, и будто кто меня толкнул: твоя, мол! И она на меня обратила внимание. Пошел я ее провожать, раз проводил, другой. И вот уже у нас роман. И главное, не пойму, почему меня к ней тянет. Неглупа, но и особым интеллектом не блещет, недурна собой, но и не красавица, были у меня и покрасивей. О родителях ее я тогда и не знал: студентка и студентка. Жила она в центре города, в районе, где проживало в основном городское начальство, но я как-то не придавал этому значения. Встречались мы у меня. Я к тому времени имел отдельное жилье. И вдруг она заявляет: я беременна!

Это было несколько неожиданно, я так ей и сказал. Но тут она встала в позу: я тебя насильно под венец не тяну, я не какая-нибудь мещанка (мещанин — тогда было самым страшным обвинением в среде интеллигентной молодежи).

Меня это сильно обидело. Ушла она в слезах, да и у меня на сердце кошки скребли. Не встречаемся неделю, уже другая пошла… И главное, меня страшно тянет ее увидеть, места себе не нахожу.

Пришел я как-то вечером с дежурства, только переоделся в штатское, стучат. Открываю, на пороге незнакомый молодой человек.

«Такой-то? — говорит официальным тоном. — Пойдемте со мной».

«А в чем дело?»

«Скоро узнаете».

Я привык вопросов много не задавать, только спрашиваю:

«В штатском можно идти или форму надеть?»

Он прищурился, оглядел меня и говорит:

«Лучше форму надень».

Выходим мы из подъезда, гляжу, «ЗИМ» стоит. Подводит он меня к нему, мы садимся.

Я в легком недоумении:

«Куда это мы едем?»

«Вас желает видеть первый секретарь обкома».

«Вот это да!» — думаю.

Приехали. Выхожу из машины, смотрю, вроде дом знакомый. Заходим в подъезд, возле лифта милиционер сидит, козырнул нам. Поднимаемся на третий этаж, провожатый нажимает кнопку звонка, распахивается дверь, и на пороге возникает первый секретарь обкома партии товарищ Думин собственной персоной. Я его изредка видел на торжественных заседаниях.

«Вот, доставил», — сообщает молодой человек.

Думин небрежно машет ручкой: мол, свободен. Молодой человек исчезает.

Стою в огромной прихожей и не пойму, в чем дело? С чего это меня захотело увидеть столь высокое начальство, да еще в собственном доме?

«Батюшки, — думаю, — уж не отец ли это моей Аллы? Но у нее другая фамилия».

В этот момент рассказчик сделал паузу, а потом спросил у Олега:

— Я чувствую, вы опять в недоумении? Как же так: прорицатель — такой простой вещи не знал? А вот не догадывался! Я уже говорил, что по отношению к себе чрезвычайно редко испытываю пророческий дар. И, честно говоря, очень рад этому, иначе давно бы пустил пулю в висок.

Так вот. Я продолжаю. Смотрит на меня сей высокий начальник, извиняюсь, как солдат на вошь. Оглядел с ног до головы и цедит сквозь зубы:

«Так вы и есть Володя?» — Я кивнул.

«Точно, — думаю, — ейный папаша, влип!» — и ситуация меня так рассмешила, что я, забыв о субординации, позволил себе чуть улыбнуться.

Что тут началось! Страшно даже вспомнить. Думин кричал, топал ногами… Откуда-то выскочила представительная дама в китайском халате, расшитом драконами.

«Паша! — завопила она. — У тебя гипертония, успокойся!» На меня она даже не взглянула.

И действительно, Думин внезапно успокоился, посмотрел на меня вроде даже милостиво, взял за рукав и потащил за собой. Привел в кабинет, заставленный тяжеловесной мебелью, как я потом узнал, вывезенной из Германии, молча пододвинул стул, налил коньяка, себя при этом тоже не забыл. Выпил. Крякнул. И внезапно изо всей силы ударил кулаком по столу. После этого он некоторое время сопел, а потом тихо и даже как-то жалобно:

«Ты почему на моей Алле жениться не хочешь?»

Я молча смотрел на него. «Кто нами руководит, — думал я, — клоун». В этот момент включился дар. Человек, сидевший передо мной, понял я, совершенно не обладал волей. Ее заменяли эмоции. Странное это ощущение — проникать в чужое сознание. Не со всяким удается. Помнишь сказку Андерсена «Калоши счастья»? Там волшебным образом молодой человек получил возможность путешествовать по чужим сердцам. Причем они представлялись ему в виде то старой голубятни, то комнаты, полной зеркал… Если использовать это сравнение, то передо мной было сердце, напоминавшее курятник. Командовал здесь роскошный петух, орущий во все горло и совершенно уверенный, что без него солнце не взойдет. Я мог сделать сейчас с ним все, что угодно, заставить, скажем, выпрыгнуть из окна. Он был полностью подчинен моей воле. Но, естественно, ничего подобного я не сделал, а с интересом ожидал, что же будет дальше.