Олег Авраменко - Все Грани мира

Штепан поджал губы и отрицательно покачал головой.

— Монсеньор, мадам, — произнёс он официально. — Если вы принимаете меня на службу, то я готов прямо сейчас приступить к исполнению своих обязанностей и следовать за нами, куда бы вы ни направились. Только на таких условиях я согласен служить вам. Капитан гвардии, которого при первых же признаках опасности отправляют в отпуск, это не капитан, а шут гороховый. Я не хочу быть шутом гороховым.

— А как насчёт ваших людей?

— Уверен, что они разделяют моё мнение.

— Даже Борислав?

— Ну, он, конечно, скучает за женой и дочерью, но вряд ли согласится на ваше предложение. В конце концов, не будем же мы вечно странствовать. Рано или поздно всё утрясётся, вы где-нибудь осядете, и тогда Борислав переселит свою семью поближе к месту службы.

— Тем не менее, барон, — отозвалась Инна, — вам следует переговорить и с Бориславом, и со всеми остальными. Расскажите им всё, что считаете нужным, и пусть они сами решат, как поступить. Добро?

— Да, разумеется, — ответил Штепан, поднимаясь с травы. — Если вы не возражаете, я сделаю это прямо сейчас.

— Мы даже настаиваем, — сказал я.

После ухода Штепана мы долго молчали. Инна задумчиво смотрела на Сандру, а та сидела потупившись, лишь время от времени бросая на нас виноватые взгляды. Что до меня, то в моей голове царила полная неразбериха, я думал обрывками то об одном, то о другом — и о предстоящем путешествии по «колодцу», и о бедах Сандры, и о Сиддхе, и о своих родителях, и о том, продолжает ли Ференц Карой искать нас, и о загадочном и зловещем «ком-то», кто сначала хотел просто уничтожить нас, а потом возымел желание сделать нас своими слугами и едва не преуспел в этом деле... Даже после Прорыва, когда мы с женой остановили вторжение на Агрис тварей, которым неоткуда было больше появиться, кроме как из ада, я продолжал усиленно убеждать себя, что никакого дьявола на свете не существует, но чем дальше, тем менее убедительными становились мои аргументы на этот счёт. Я по-доброму завидовал Инне, которая с детства твёрдо знала, что на свете есть Бог и дьявол, и теперь ей было гораздо легче смириться с тем, что дьявол не только существует , но и действует ...

— Но ведь это неправда, — наконец заговорила Инна, по-прежнему не сводя глаз с Сандры. — Ты нам солгала.

Девушка робко подняла взгляд, посмотрела на неё, потом на меня, и снова потупилась.

— Я не лгала, — тихо произнесла она. — Я просто...

— Просто ты схитрила, — докончила за неё Инна. — Прямо не солгавши, всё же обманула Владислава. Ради меня, надо полагать. Я ценю это, но не принимаю твоей жертвы.

— О чём вы говорите? — озадаченно спросил я.

— Пусть Сандра скажет, — ответила жена и поднялась. — А я пока отойду. Не хочу ещё раз услышать эти слова.

Инна повернулась к нам спиной и зашагала к лагерю, а я лишь растерянно смотрел ей вслед, пока она не скрылась за зарослями кустарника. Вскоре она пересекла границу внутреннего купола, и мы услышали громкие причитания Леопольда, который требовал немедленно объяснить, что происходит. Инна что-то отвечала ему, но её слов я не разобрал.

— Итак, — повернулся я к Сандре, — Инна говорит, что ты схитрила. Когда и в чём?

Она пододвинулась ко мне ближе и взяла меня за руку. Её большие карие глаза смотрели на меня с печальной нежностью.

— Я обманула тебя, Владик, — ласкательное «Владик» в её устах опять кольнуло моё сердце. — Я дала понять, что занималась с тобой любовью против своей воли, по приказу, но это неправда. Я... я действительно люблю тебя. Я полюбила тебя в тот самый момент, когда впервые увидела. И тот приказ ... я охотно исполняла его. Сама я, конечно, не решилась бы на это, я любила бы тебя издали, но я не жалею о том, что произошло... не могу жалеть. Это были прекрасные мгновения... Поверь, мне очень стыдно перед тобой и Инной, вы такая замечательная пара, и я не хочу портить ваши отношения... но сердцу не прикажешь. Я люблю тебя, и буду любить всегда.

Сандра быстро поднесла мою руку к своим губам и поцеловала её. Прежде чем я успел опомниться, она вскочила на ноги и, всхлипывая на ходу, побежала в противоположную от лагеря сторону.

Понадеявшись, что ей хватит здравомыслия не покидать пределы внешнего купола, я не стал догонять её, а рухнул навзничь на траву и устремил свой хмурый взгляд в ясное, безоблачное небо. Думать мне не хотелось, думать было больно, поэтому я просто лежал без единой мысли в голове и бездумно таращился в пустоту перед собой.

В таком расположении духа и застала меня Инна, вернувшись через несколько минут. Она опустилась рядом со мной на корточки и после недолгого молчания произнесла:

— Как видишь, Сандра всё-таки исполнила волю повелителя . Так или иначе, но она соблазнила тебя.

Я со вздохом поднялся и сел, уткнувшись лицом в колени.

— Ах, Инночка! Что мне делать?

— Это тебе решать. Только тебе.

— Но ты обещала помочь мне.

— Да, обещала. И помогу. Я приму любое твоё решение и в меру своих сил поддержу тебя... если попросишь, конечно. Однако решать за тебя я не стану. Я могу любить тебя, могу страдать вместе с тобой, могу разделить твою боль. Но не проси делать за тебя выбор.

Я несмело обнял её.

— Я люблю тебя, родная. Ты очень нужна мне. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.

— Я тоже люблю тебя. И тоже хочу быть с тобой. Я не стану торопить тебя с решением, но... — Инна крепче прижалась ко мне и положила голову на моё плечо. — Но это не значит, что до тех пор между нами ничего не будет. Я была бы круглой дурой, если бы выдвинула такое условие; тем самым я бы толкнула тебя в объятия Сандры. — Она подняла ко мне лицо. — Владик, мы уже два дня не занимались любовью. Сандра была последней, кого ты ласкал. Я не могу так этого оставить.

Я нежно поцеловал её.

— Хочешь исправить положение?

— Да.

— Где? Когда?

— Здесь. Сейчас. Немедленно.

Я быстро огляделся по сторонам. Местечко вроде бы укромное, и если мы не будем слишком громко вскрикивать, то в лагере нас не услышат. Тем не менее...

— А если нас будут искать?

— Не будут. Когда я уходила, Штепан лишь только собрал своих людей для разговора. Раньше чем через полчаса они не закончат. А Сандра... Да ну её к чёрту! Пусть только попробует нам помешать.

Инна отстранилась от меня, встала в полный рост, и распустив на талии поясок, второпях принялась стягивать с себя платье. Глаза её лихорадочно блестели, а на щеках пылал яркий румянец. Я, хоть и был ошарашен таким рвением с её стороны, всё же не растерялся и тотчас бросился помогать ей. Как всегда в таких случаях, мой мозг разом отключил все мысли, не имевшие прямого отношения к тому, чем я в данный момент был занят. Я получил временную передышку от всех своих проблем и постарался сполна насладиться отпущенными мне минутами беззаботного счастья. Инна, не меньше моего нуждавшаяся в такой передышке, была необычайно страстной, и эта её страстность, в соединении с глубокой нежностью, заставила меня окончательно позабыть, на каком свете я нахожусь...