Олег Авраменко - Конноры и Хранители

Стэну потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить происходящее. За это время Флавиан успел отпереть дверь и выбежал из кабинета. Стэн быстро последовал за ним, не решаясь окликнуть его, чтобы не привлечь внимание слуг.

Покои хозяина и хозяйки замка, в которых жили Стэн и Марика, были предназначены для супругов, поэтому соединялись напрямую. Флавиан знал это и теперь направлялся к Марике, чтобы среди ночи потребовать от неё объяснений.

Стэн догнал его слишком поздно — уже на пороге спальни сестры. Занавеси полога на кровати, как обычно, были раздвинуты. Глянув через плечо Флавиана, Стэн с громадным облегчением убедился, что Марика в постели одна.

— Послушай, друг, — сказал он шёпотом. — Не глупи. Обожди до утра, успеется. Если сейчас ты разбудишь её, она будет злая, как сто чертей.

— Тем лучше, — также шёпотом, но твёрдо возразил Флавиан. — По крайней мере, так она будет искренней. — С этими словами он направился к кровати.

Стэн лишь обречённо вздохнул, смирившись с неизбежным, и закрыл дверь спальни на засов, чтобы преградить путь горничной на тот случай, если сестра, проснувшись, закатит истерику.

Между тем Флавиан склонился над Марикой и легко коснулся её укрытого одеялом плеча. Но вместо того, чтобы обождать немного, он надавил сильнее, затем, к глубочайшему изумлению Стэна, резко потянул одеяло на себя...

Мысль о том, что Флавиан свихнулся, не успела оформиться до конца. В следующий момент изумление Стэна сменилось ужасом, и он в отчаянии застонал. Вместо Марики в постели лежало наспех сработанное чучело из подушек и кукольной головы!

«Ну вот, — тоскливо подумал он. — Этого я и боялся».

А Флавиан схватил голову за роскошные золотистые волосы и, потрясая ею, разразился истерическим смехом.

— Значит, заветы предков?.. — приговаривал он. — Вот какие заветы предков!.. Стэн, дружище, твоя дорогая целомудренная сестрёнка держит тебя за дурака... И меня тоже... Нас обоих!..

Он со злостью швырнул голову в противоположный угол комнаты и, мигом утихомирившись, сел на край кровати и закрыл лицо руками.

Стэн услышал шум чьих-то шагов в гостиной. Он шёпотом бросил Флавиану:

— Пожалуйста, будь благоразумен, не буянь, — отпер дверь и выскользнул наружу.

В маленьком коридорчике, ведущем в гостиную, Стэн преградил путь встревоженному стражнику, который вообразил, что на Марику совершено нападение, и спешил ей на помощь. Стараясь держаться как можно естественнее, Стэн успокоил его, объяснил, что ничего страшного не произошло, просто он ведёт с сестрой разговор на повышенных тонах. Стражник успокоился и вернулся на свой пост в коридоре, получив распоряжение не входить в покои, даже если крики возобновятся. Заставить его забыть о произошедшем было делом слишком хлопотным и ненадёжным, поэтому Стэн ненавязчиво внушил стражнику, что тот якобы слышал, как он кричал сестре: «А я говорю, поедешь! Тоже мне выдумала — дальняя дорога. Можно подумать, что Лютица на краю света...» Теперь, в представлении стражника, ночной инцидент выглядел довольно невинно: по какой-то причине Марика заупрямилась и отказывалась ехать с братом на открытие земельного сейма, а Стэн продолжал настаивать, и их спор перешёл в ссору.

Стэн заглянул в комнатку горничной и увидел нетронутую постель.

«Потаскуха! — мысленно выругался он. — Сама блядствует и Марику, небось, покрывает. Я ей устрою сладкую жизнь!..»

Вернувшись в спальню, Стэн застал Флавиана в той же позе, в которой его оставил. Молодой король по-прежнему сидел на краю постели, закрыв лицо руками.

— Ну, пойдём отсюда, — произнёс Стэн сурово, понимая, что малейшее проявление сочувствия может вызвать очередной всплеск эмоций.

Флавиан покорно последовал за ним до его покоев, а потом и в кабинет. Было лишь полпервого, но Стэн не собирался ожидать назначенного времени. Его не вдохновляла перспектива провести эти двадцать минут, обсуждая с Флавианом их недавнее открытие, или — что ещё хуже — болтать о всяких пустяках, делая вид, что ничего особенного не произошло.

Стэн открыл портал и подозвал Флавиана, который с неприкаянным видом стоял посреди комнаты:

— Иди ко мне. Только не забудь корону.

Тот недоуменно взглянул на него и вымолвил только одно слово с едва уловимой вопросительной интонацией:

— Куда?

— На Совет, а куда же.

Флавиан не поинтересовался, каким образом Стэн намерен туда попасть, но тем не менее доказал, что не полностью утратил способность соображать. Посмотрев на часы, он вяло обронил:

— Но ведь рано ещё.

— Плевать, — веско ответил Стэн.

Флавиан взял со стола корону, кое-как напялил её себе на голову и подошёл к Стэну.

— Что дальше? — спросил он.

— Пододвинься ближе, не то тебя заденет шкаф.

Когда Флавиан выполнил и это распоряжение, Стэн привёл в действие потайной механизм. Шкаф бесшумно вернулся на своё место, и Флавиан со Стэном оказались замкнутыми в нише перед светящимся порталом.

От портала тянулось множество «нитей»; их было свыше пяти тысяч. По памяти Стэн мог «нащупать» лишь около полусотни, которыми часто пользовался, порядка тысячи «адресов» хранились в его магическом камне, остальные были для него просто путями, ведущими к чьему-то порталу. В юношеские годы Стэн часто развлекался, «дёргая» за первую попавшуюся неизвестную «нить». Как правило, на зов откликались, тогда он просил прощения за причинённое беспокойство, представлялся и спрашивал, кто хозяин портала; обычно ему отвечали, и он записывал информацию в свой камень. Но были и такие «нити», которые упорно не подавали признаков жизни. Возможно, они вели к «мёртвым» порталам либо к таким, существование которых хозяева предпочитали не разглашать. А определить местонахождение портала можно лишь в том случае, когда путь к нему открыт.

Стэн не посылал запрос на открытие портала, через который намеревался пройти. Он был открыт для него уже почти четыре года — и это было частью большой тайны, о которой, кроме самого Стэна, знало лишь одиннадцать человек... Вернее, двенадцать — но о существовании двенадцатого Стэн даже не подозревал.

— Пошли, — сказал он и, произнеся охранное заклинание, шагнул в белый туман под сияющей аркой, увлекая за собой Флавиана.

Они очутились в неглубоком алькове стены просторного помещения круглой формы с высоким сводчатым потолком и широкими окнами, из которых открывалась величественная панорама заснеженных горных вершин, бездонных ущелий и белых клубящихся облаков внизу, сплошным ковром застилавших землю. В чистом голубом небе ярко светило солнце, и в его лучах снег на вершинах гор ослепительно сиял. Зрелище было настолько чарующим и прекрасным, что невольно захватывало дыхание.