Сергей Садов - Дело о неприкаянной душе

Я оглядел слегка ошарашенные лица собеседников. Священник беспомощно смотрел на Альену, словно ожидая ее опровержения. Но Альена только кивнула.

– Эзергиль прав. Вы, люди, так ничего и не поняли. Адама наказали не за то, что он, в конце концов, попробовал плод. А за то, что оправдывался.

– Угу, – вмешался я. – Ух, сколько тогда пришлось поработать нам, чтобы, в конце концов, заставить Еву и Адама попробовать тот плод. Жуть. Целая история. Вот еще нелепость. Вы, полагая Его всемогущим, думаете, что от Него можно что-то утаить в Его саду. Змей искушал Еву, а Он не видел? Ага, как же.

– Так что… это Бог просил искусить? – ошарашено поинтересовался Ненашев.

– Дошло, – хлопнул я в ладоши. – Конечно, Он. Ему просто надоело ждать, когда бестолковому сыну надоест растительное существование без смысла. Вот он и нашел способ заставить сынка сделать то, что надо. И как они отреагировали? Покаялись? Нет. Оправдываться стали. Ева меня искусила… Змей меня искусил… Джентльмен, блин! Умеете вы, люди, оправдать в собственных глазах самые неблаговидные поступки. Сколько крови из-за этого пролили… Именно попытка оправдаться и рассердила Его. Раз дети ничего не поняли, то пусть познают Истину в поте лица своего. Идите и растите. Познавайте добро и зло на собственном опыте.

Священник потряс головой.

– Ты же говорил, что вас создали люди? Как же тогда черти уговаривали Адама? Вас тогда и в проектах не намечалось!

Я поморщился.

– Ну, ладно-ладно, поймал. Я только хотел попроще объяснить. Чтоб вопросов лишних не было. Чертей тогда действительно не существовало. А историю о падшем Ангеле вы слышали? Вот своего помощника и просил Он. Самого верного помощника. Вот так. Кстати, неофициально он считается прародителем чертей. Когда мы, то есть черти, появились, он некоторое время возглавлял ад. И дал ему законы. Так понятней?

– Отчасти, – кивнул священник.

– Отлично. Теперь по поводу Рая… что такое в вашем представлении Рай? – продолжил я.

– Ну… – протянул было священник.

– Вот именно, что «ну»! – перебил я. – Это, в вашем представлении, вечная халява. Что-то типа неравного договора с Богом. В вашей интерпретации, конечно. Я мол, так и быть, сделаю тебе одолжение и поживу лет семьдесят-восемьдесят жизнью праведника, а вот ты мне за это потом уже обеспечь, будь добр, вечное блаженство и райские кущи. Вам не кажется, что в этой вашей людской логике что-то неправильно?

– Ты – черт.

– Ага. А ты – человек. А теперь скажи, что люди лгут меньше чертей.

– Эзергиль не врал, – вмешалась Альена. – Но и не говорил правду. Абсолютной истины нет, как вы не понимаете! У каждого своя дорога. И каждый идет по ней самостоятельно. И каждый должен думать сам. Он ведь не призывал вас верить. Он призывал вас ДУМАТЬ!

– А ты меня призывала верить, – вдруг вмешался Алеша. Я посмотрел на мальчишку. Интересно, многое он понял из того, что я говорил? И насколько?

– Вера – как лучик света в ночи. Она дает надежду, когда для надежды, как кажется, нет оснований. Но если ты не будешь думать – вера слепа. – Альена присела перед мальчиком. – Не верь тому, кто утверждает, что познание – грех и достаточно веры. Познавай через веру, а не верь через свою слепоту.

Алеша моргнул. Хотел еще что-то сказать.

– Смотрите! – возглас Григория Ивановича вывел всех из задумчивого состояния, в которое всех поверг мой рассказ и слова Альены. Мы разом повернулись в сторону дома художника.

– Да-а, – растерянно протянул я. – Такого я не ожидал.

Нет, такого я действительно не ожидал, хотя и мог предвидеть. Совершенно неожиданно из многих домов повыскакивали люди и устремились ко двору. Некоторые уже переругивались через забор с бандитами. Я настроил слух.

– Что вам тут надо? – интересовался через забор какой-то мужчина.

– А твое какое дело? Вали отсюда, – лениво огрызался амбал, мельком демонстрируя пистолет. Мужчина отшатнулся.

– Да тут какие-то бандюги! – закричал он, оборачиваясь к соседям. – Вызывай милицию, ребята.

После этого крика, люди моментально отошли от дома. Женщины поспешно загнали детей домой. А вот мужчины, хоть и отошли подальше, но продолжали наблюдать за калиткой. Бандитам это явно не нравилось. Их действия во дворе стали несколько более нервными. Один из них, судя по всему - главный, наорал на того, кто продемонстрировал свое оружие. Тот оправдывался. Ясно, привык, что люди при его виде и виде его «пушки» испуганно вжимали головы в плечи и торопились уступить ему дорогу. А тут… какая-то шантрапа и не разбежалась. Еще огрызаться смеют.

– Интересно, – задумчиво поинтересовался я. – Почему соседи так старательно защищают вас? Даже с риском для себя.

– В смысле? – удивился художник.

– Ну, вот они сейчас рискуют. Идут против братвы. Те ведь при желании раздавят их всех и не заметят. А они все равно идут. – Краем глаза я следил за Алешей. Мой вопрос был вовсе не художнику. Он адресовался именно мальчику. Пусть задумается. – Что вы им пообещали?

Мой маневр удался. На мне скрестились сразу три пары глаз. Недоуменные художника, возмущенные Альены и заинтересованные Алеши. Именно Алеша меня и интересовал больше всего.

– Да не за что, – растерянно отозвался художник. – Я им помогал. Они мне. Сейчас вот мальчику помогаю, – Григорий Иванович кивнул на Алешу.

– Ну, с Алешей ясно, – отозвался я. – Ему вы помогаете из-за чемодана денег. Надеетесь, что и вам чего-нибудь перепадет.

Художник отшатнулся от меня, смотря как на какую-то вшу. Презрительный такой взгляд. Потом сплюнул.

– Ты очень неприятный тип, – заметил он.

Я пожал плечами.

– Я же черт. Никто вам не обещал, что черт должен быть приятным типом.

– Зачем ты так? – хмуро поинтересовалась Альена. – Ты же ведь на самом деле не думал, что эти люди помогают Алеше из-за денег.

Я некоторое время разглядывал, как бандиты пытаются что-то втолковать собравшимся соседям. Потом посмотрел на девчонку.

– Я говорил, говорю и еще много раз скажу. Главная беда людей в том, что они совершенно не умеют думать. Этот художник мог бы сообразить, что раз я черт, то я насквозь вижу все темные чувства в людях. В том числе и алчность. И поэтому я совершенно точно могу сказать, кто жаждет денег, а кто помогает бескорыстно.

– Тогда зачем был этот концерт?

Я едва не подпрыгнул на месте. А вот Альена подпрыгнула.

– Тьфу, – я сплюнул. – Святой отец, пожаловал. Вы всегда так подкрадываетесь? Вы меня чуть до инфаркта не довели.

– Черта? До инфаркта?

– Угу. Шутка-юмора типа, да? Хотите сказать, что у меня нет сердца? Ну да, валите все на бедного черта. Бессердечного и коварного типа, что спит и видит, как совратить с пути истинного невинных людей. Хотя само сочетание «невинные люди» довольно забавное…