Павел Молитвин - Спутники Волкодава

Шагая рядом с Менучером по дорожкам дворцового сада, Азерги терпеливо ждал, когда призвавший его шад нарушит молчание. Ему смертельно надоел этот спесивый, избалованный красавчик, и лишь сознание того, что дурацким выходкам его скоро придет конец, помогало магу сдерживать готовое прорваться раздражение. Глядя на посыпанные белым песком дорожки, роскошные клумбы благоухающих цветов под густыми кронами вечнозеленых деревьев и порхающих с ветки на ветку птах, он представлял момент, когда сам станет полновластным хозяином всего этого великолепия, и душу его охватывала сладостная истома. Предвкушение грядущего торжества не омрачала даже мысль о Гистунгуре — Верховном жреце, которого верующие называли Возлюбленным Учеником Богов-Близнецов.

Раньше Азерги ни на миг не забывал, что он всего лишь посланец, направленный сюда дабы способствовать обращению богатейшей страны мира в единственно истинную веру. Золото жрецов с острова Толми, нанятые ими убийцы, поклоняющиеся Моране-Смерти, доносчики и соглядатаи, обученные «братьями» в двухцветных одеяниях, — все это принадлежало не ему, а лишь использовалось им, чтобы подготовить почву для перехода Саккарема под тяжкую длань Возлюбленного Ученика — Гистунгура. Непреложность, необходимость и неизбежность этого не вызывали ни малейшего сомнения у Азерги — Ученика Внутреннего Круга Посвященных, но чем дольше он жил в Саккареме, тем больше превращался в советника шада и мага-одиночку, по скромному разумению которого было бы большой дуростью делиться плодами неустанных трудов с так называемыми «братьями» по вере. Желание Гистунгура наложить руку на Саккарем, с территории которого старый безумец надеялся распространить свое влияние на остальные страны восточного материка, было вполне понятно, однако ему-то, Азерги, что за дело до честолюбивых планов впавшего в маразм Возлюбленного Ученика?

Теперь, когда трон венценосного шада стал так близок и осталось сделать последнее усилие, чтобы занять его, маг и советник Менучера, чрезвычайный посланец Гистунгура, вовсе не хотел уступать этот лакомый кусок кому-либо другому. Кораблям с красно-зелеными вымпелами служителей Богов-Близнецов нечего делать в мельсинском порту. Пусть Возлюбленный Ученик не надеется: нанятые Азерги «золотые» никогда не заключат сошедших по трапам «братьев» в дружеские объятия. Еще недавно маг не был до конца уверен в своих силах, ибо лучше многих других представлял себе тайную мощь жрецов-островитян, обладавших, помимо запасов золота, достаточных, чтобы нанять армию отчаянных головорезов и эскадру быстроходных кораблей, еще и немалыми магическими знаниями, с помощью которых нетрудно устранить неугодного человека, сколь бы высокое положение в подлунном мире он ни занимал. Однако тому, кто вот-вот станет наследником Аситаха, нечего было опасаться самых могущественных проклятий и заклинаний, к которым могут прибегнуть его бывшие «братья»…

Азерги словно воочию увидел орущего и брызжущего слюной Гистунгура в момент, когда тот узнает, что Саккарем потерян для него навсегда, а вторжение на восточный материк обречено на провал, и губы его растянулись в злорадной усмешке. Почитая себя человеком разумным, маг ненавидел фанатиков, не сознавая при этом, что испепеляющая его жажда власти мало чем отличается от одержимости Возлюбленного Ученика.

— Сегодня ты, кажется, пребываешь в благодушном расположении духа, а ведь я крайне тобой недоволен! — прервал молчание шад, останавливаясь около источающего свежесть и прохладу фонтана.

— Я слушаю тебя, венценосный. И, Боги-Близнецы свидетели, готов, если это в моих силах, рассеять твое неудовольствие, — заверил Азерги, с неохотой отрываясь от своих мыслей.

— Ха, Боги-Близнецы! Ты часто призываешь этих заморских Богов в свидетели и обещаешь их поддержку, но пока пользы от них не больше, чем от нашей Богини! — раздраженно проворчал Менучер.

— Боги-Близнецы не хуже и не лучше других. И так же, как остальные, помогают лишь тем, кто сам не сидит сложа руки. Молитвы надо подкреплять делом, и тогда поддержка их не заставит себя ждать.

— Да-да, я знаю: Боги помогают сильнейшим. Ты не раз говорил это, а я верил тебе. Сдается мне, я вообще чересчур полагаюсь на твои советы, хотя до сих пор не удосужился спросить: откуда ты родом и чем занимался, прежде чем явился со своими пророчествами и предсказаниями в Мельсину?

— Солнцеподобный шад спрашивал меня об этом неоднократно. Я родился на севере Аррантиады, изучал магические искусства на Толми — острове истинной веры и прибыл сюда по воле Богов-Близнецов, — заученно ответил Азерги, глядя на бронзовую скульптуру «танцовщицы с кувшинами», из которых били хрустальные струи воды. — Если желаешь, я могу рассказать о своей жизни поподробнее, но у меня создалось впечатление, что ты вызвал меня ради более неотложных дел.

— Разумеется. И прежде всего меня интересует, когда ты будешь готов отправиться в Велимор, а я избавлюсь от лицезрения кониса и моей развратной сестрицы. Марий сказал, что дела требуют его безотлагательного возвращения в Нардар, чему я несказанно обрадовался, но тут же он заявил, будто не может выехать из Мельсины, потому что ты обратился к нему с просьбой отложить отъезд на несколько дней. Ты слишком медлишь со своим посольством, а между тем велиморские наемники нужны нам как воздух — урлаки в северном Саккареме окончательно распоясались!

— Это не урлаки, это мятежники, и возглавляет их Тайлар Хум, — уточнил Азерги.

— Ах вот как! — Лицо Менучера вспыхнуло от гнева. — И ты осмеливаешься говорить об этом мне?! Не ты ли уверял, что, казнив заговорщиков, мы вырвем корни недовольства и в стране воцарятся мир и покой?

«О Боги! И этот недоумок все еще сидит на шадском троне!» — мысленно всплеснул руками советник, а вслух произнес успокаивающим тоном:

— Корни зла уничтожены, придет срок, мы покончим и с сорняками. Поверь, Тайлар нам не опасен, и я давно бы выехал в Велимор, однако звезды открыли мне, что посольство успешно справится со своей миссией, только если в него войдет девушка, пользующаяся особым благоволением Богини.

— А это что-то новое! — пробормотал Менучер. — Так вот зачем ты гонишь рабынь со всего города в храм Богини Милосердной!

— От глаз венценосного шада ничто не может укрыться, — с поклоном промолвил маг. — К сожалению, поиски пока не увенчались успехом, и если ты соблаговолишь издать соответствующий указ, посулив, скажем, сто золотых тому, чья рабыня окажется угодна Богине, дело пойдет быстрее, поскольку каждый житель столицы проявит в нем заинтересованность.

— Сто золотых?.. Хм! Немало, но чтобы ускорить отъезд Мария, я готов пожертвовать этой суммой. Ты знаешь, что его спутники пользуются у придворных дам потрясающим успехом, а многие вельможи жалуются на жен, оказывающих нардарцам исключительное внимание?