Михаил Бабкин - Гонец

– Ёма-ё! – вытаращив глаза, просипел Агап. – Ёма-ё! – и принялся лихорадочно себя ощупывать, словно чёртиков с перепоя затеял ловить.

– Что с вашим спутником? – поразился гитарист. – Ему плохо?

– Нет, это он лесных блох нацеплял, пока мы по парку блуждали, – Игорь нервно сглотнул. – Агап, бери свой драндулет и иди за палатки, подожди меня там. – Бородач, горестно постанывая, взял велосипед и убрёл к деревьям, где продолжил свои непонятные исследования.

– А если… если двое на каменной полянке заночуют, тогда что? – Игорь замялся. – М-м… Предположим, что несколько Следопытов взяли и одновременно ту полянку нашли – что тогда?

– Сила уэсби на двоих не делится, – голосом проповедника известил Кайлер. – Лишь один приобщится к таинству чуда, а второй останется ни с чем. Потому-то в условиях поиска и указано: «Воспользоваться единолично»!

– А всё же, – не унимался Игорь, – как узнать, кто из них приобщился, а? Какие-то признаки имеются?

– Нет таких признаков, – отрезал гитарист. – И, собственно, почему вас это так интересует? – он с подозрением посмотрел на Игоря.

– Чисто теоретически, – опомнился Игорь, – не более того. Просто, мне кажется, интересная логическая задачка получилась – с двумя кандидатами на исполнение одного желания… Знаете что, не будем мы, пожалуй, утра ждать. Пойдём себе потихоньку! А то и посторонним здесь находиться нельзя, и вообще дорога у нас дальняя, лучше мы по ночному холодку пройдёмся, чем днём по жаре ехать.

– Ежели не секрет, куда вы направляетесь? – вежливо спросил Игоря Кайлер-заместитель, хотя по его физиономии было прекрасно видно, что ему начихать, куда и зачем направляются двое ненормальных паломников, один из которых блохастый, а другой явный дурак, и вопросы у него дурацкие.

– Туда, – неопределённо махнул рукой Игорь. – К Чёртову Кладбищу. Ехать и ехать…

– Ага, тогда вы правильно дорогу сократили, – одобрил гитарист. – Если в обход парка, как положено, то дня три конного пути будет. А через парк всего ничего – к следующему вечеру на кладбище приедете. То-то я смотрю, меч у вас… – он поцокал языком. – Хороший меч! Э, так бы сразу и сказали, что на Чёртово Кладбище едете, а то «мы паломники, мы не местные»… Ну, удачной охоты, – и, потеряв интерес к лже-паломникам, затренькал на гитаре что-то тихое, противное. Игорь встал, подхватил велосипед и пошёл к Агапу.

– Вы по парку зря не шастайте, – напоследок бросил ему в спину Кайлер. – Идите только по дороге! Следопыты конкурентов не любят. Убьют ведь, – и, достав из-за пазухи барабанные палочки, принялся негромко подыгрывать своему начальнику.

Игорь подошёл к Агапу – тот, не переставая себя ощупывать, посмотрел на Игоря мокрым собачьим взглядом.

– Ты чего? – грозным шёпотом спросил Игорь, – сдурел, что ли?

– В птицу… не хочу… – плачущим голоском проскулил Агап. – Перья ищу! Когда они проклёвываться начнут, я повешусь.

– А в министра биоэнергетики не хочешь? – едва не расхохотавшись, прошипел в ответ Игорь. – Дуем отсюда! Пока Следопыты разряженный След Бога не нашли. И заодно наши лежанки там не обнаружили. – Агап, шмыгая и роняя слёзы на бороду, потащился за Игорем.

К дороге они вышли довольно скоро, почти не блуждая по парку-лесу – как оказалось, Агап, хоть и был городским жителем, прекрасно ориентировался в лесу, даже в ночном. Вернее, хорошо помнил нужное направление: вышли Игорь и Агап аккурат на то же самое место, откуда вошли в лес, прямиком к брошенным кулькам-фарам. Не заметить кульки было трудно – они тлели в темноте призрачным зелёным светом, измазанные светлячковым фосфором.

– Нам туда, – махнул рукой Агап и они торопливо зашагали по середине дороги, на всякий случай держась подальше от деревьев: а ну какой заполошный Следопыт из-за тех деревьев выскочит и убивать конкурентов затеется? Кто их, этих чокнутых искателей уэсби, знает…

Некоторое время шли молча: Игорь ломал голову, у кого же из них исполнилось подсознательное желание, но ответа не находил; Агап всё ещё продолжал шумно вздыхать, однако искать перья у себя перестал – то ли окончательно смирился со своей птичьей участью, то ли велосипед мешал.

Первым не выдержал Агап:

– Слышь, Гор! И как мне теперь жить дальше, а? Будто часовую бомбу в кармане ношу: когда и как бабахнет – неизвестно, но уж что бабахнет, так это непременно!

– Ты только заранее не паникуй, – уныло посоветовал ему Игорь. – А, может, эта мина вовсе и не в твоём кармане лежит, а в моём! С чего ты решил, что именно у тебя исполнилось заветное желание? Тут, дружище, пятьдесят на пятьдесят…

– А и то, – озадаченный услышанным, призадумался Агап. – Хм, ведь действительно! Экий я несообразительный, – и, придя в хорошее расположение духа, зашагал куда как веселее. А чуть погодя настолько уверовал в то, что опасное желание исполнилось не у него, а у Игоря, и он, Агап, тут ни при чём, что напрочь выбросил из головы все свои тревоги и страхи. Так они и шли дальше: Игорь, терзаемый сомнениями, и Агап, уверенный в себе. Вернее, уверенный в своей неожеланенности .

Тем временем ночь стала глубокой, предутренней: месяц уплыл за деревья, но света всё одно хватало – звёзды, казалось, стали ещё ярче и крупнее; дорога словно была залита серебряным светом, каждый камушек видно. Агап подивился звёздному изобилию, мол, никогда такой красоты не видел, потом вспомнил где они находятся и с опаской предположил, что в этом мире, небось, и инопланетяне водятся, да-да! И наверняка дюже злобные, потому как добрыми они не могут быть по определению – для чего ж тарелки строить, коли не для агрессии…

Игорь в ответ сообщил, что они, пришельцы, как тараканы – сами по себе заводятся и везде имеются; рассказал про соседа Валеру и про сонные лучи, которыми его с тарелки облучают. И о тарелке тоже рассказал – о той, что над своим домом видел.

– Вот видишь, – возмутился Агап. – Заразы они все, те инопланетяне! Потому как хороший инопланетянин трудового человека обижать лучами не станет, а вовсе стакан нальёт и в контакт вступит… И вообще от тех чужаков того и жди, что запросто нам конец света устроят! С них станется.

– Это каким же образом? – подзадорил бородача Игорь. – Из бластеров всех постреляют, что ли? Так давно могли бы, дурное дело не хитрое.

– Нет уж, – авторитетно заявил Агап. – За бластеры и по шее ответно надавать могут, зачем же рисковать? Они, поди, гнуснее поступить могут… Надёжнее.

– И как же? – Игорю стало интересно. – Бактериями Землю засыпят? Ядами воду отравят? Озоновых дыр в небе понаделают? Ну-ка, давай поподробнее!

– Пфе! – отмахнулся Агап. – Бактерии да яды мы и сами варить умеем в неограниченном количестве, чем и пользуемся. Вовсе не в ядах дело, и не в небесных дырках… Ну, представь: эти гады нас долго-долго изучают и наконец-таки находят способ очистить нужную им Землю от вредных человеков, без шума и пыли. Причём сами человеки себя же и уничтожат! Типа заявляются к нам инопланетяне сразу по всем телевизорам и, само собой, по всем странам… заявляются и радостно говорят: «Здрасьте, существа доброй воли! А мы к вам с миссией вселенской правды – вот, хотим рассказать, какие вы, блин, избранные!» И начинают плести про то, что, дескать, земляне есть единственная космическая национальность, жители которой, померев, на самом деле не помирают, а становится супер-пупер-могущественными… э-э… привидениями галактического масштаба, во! Которые всё о себе помнят, которые всё могут и которых страсть как боятся и уважают во всём космосе. Потому-то, типа, Земля в изоляции, чтобы никто землянам об их избранности не проболтался, ни-ни! А эти – сподвижники и демократы – решили, значит, правду-матку в глаза резануть! Мол, великий народ должен знать, а то чего ж он непросвещенным живёт, смерти боится… Дальше всякие трали-вали, чтобы обосновать свой поступок: де, началась космическая война, и они, посланцы светлых сил, проигрывают и ищут помощи и поддержки у великих землян… или чего подобное наплести можно, какая разница!