Михаил Бабкин - Хитник

Дальнейшее происходило без участия Глеба, хотя он иногда просыпался от шума и, с испугом глянув по сторонам, тут же засыпал – гном и бабай продолжали веселиться, не обращая внимания на спящего парня, уж гуляли так гуляли! Отрывались по полной программе.

Глебу запомнились играющий на губной гармошке Модест и пляшущий вприсядку, вокруг стола, Федул с нанизанными на рога пластиковыми винными пробками; запомнился висящий над магошарами нематериальный экран с объёмным изображением крайне фривольного содержания, экран, с которого доносились стоны и крики «Дас ист фантастиш!»; ещё запомнился Федул, азартно подбадривающий актёров громким свистом в два пальца… А дальше Глеб ничего не запомнил, потому что гном с бабаем наконец-то угомонились, устав пить и буянить; парень уснул крепко-накрепко.

Разбудил Глеба непонятный, отдалённый грохот – словно где-то внизу, в башне, затеяли глобальный ремонт с переносом дверей и окон. Глухие удары напоминали стук тяжеленных кувалд по толстой стене: при каждом ударе топчан под Глебом ощутимо вздрагивал.

Глеб, позёвывая, сел, огляделся, изумлённо покачал головой. Да-а, брателлы оттянулись на славу… Гульнули на совесть!

Неподалёку от мраморного стола лежала вдребезги разбитая тумбочка; между хрустальными шарами – нынче тусклыми, сплошь в багровых подтёках от пролитого на них вина – валялись пустые бутылки. Напольная вешалка, невесть зачем перевёрнутая кверху ногами, странным образом не падала: видимо, её удерживали свалившиеся с крючков вещи. На круглом основании вешалки, как на столике, высились початая бутылка вина и кем-то надкусанный стакан.

Но более всего Глеба удивило отсутствие холодильника – куда он мог подеваться, парень и представить себе не мог.

Возле винтовой лестницы, словно два бойца, павших в неравном бою за правое дело, лежали Модест и Федул. Бабай, вольно раскинув руки и уставясь закрытыми глазами в потолок, устрашающе храпел; гном, свернувшись калачиком и положив голову на руку Модесту, вёл себя гораздо тише.

– Допились, голубчики, – слабым голосом сказал Хитник. – Доразвлекались… Ох, как у меня голова трещит! Её нету, а трещит, зараза… Глеб, ты-то как?

– Отлично себя чувствую, – удивляясь собственному отменному состоянию, сообщил парень. – Надо же, никакого похмелья! Наверное, вермут очень качественный оказался. И закуска.

– Скажешь ещё, – проворчал Хитник. – Барахло и вино, и закусь… Просто я всю алкогольную потраву на себя взял, чтоб ты, когда проснёшься, соображающим был. Ох, мне бы рассолу сейчас, или аспирину растворимого… – Мастер-хак расстроенно умолк.

– Спасибо, – от души поблагодарил Глеб. – Слушай, а ведь как удобно получается: ты пьёшь-гуляешь, а отдувается за те развлечения кто-то другой! Да будь у меня такая возможность, я б всем желающим чью-нибудь ментальную сущность в сознание подселял, для гарантированного снятия похмельного синдрома.

– Жестокий ты, – невольно, через силу рассмеялся Хитник, – безжалостный! Ой, не смеши меня больше, а то мне совсем худо станет… лучше разбуди Федула, пускай он посмотрит, кто к нам в дверь ломится. Надо же, какие упорные, – Глеб только сейчас понял, что тяжёлый стук никуда не делся: как бабахало внизу, на первом этаже, так и продолжало бабахать.

Федул просыпаться не хотел.

Глеб уже и по щекам его хлопал, и за грудки тряс, и на ноги ставить пытался – всё бесполезно! Гном лишь на короткий миг открывал глаза, смотрел на Глеба мутным взглядом и, буркнув короткое: «Изыди, вражина», отключался по новой. Судя по всему, Федул с Модестом завалились спать совсем недавно – ни тот, ни другой, похоже, ещё не протрезвели.

– И что теперь прикажете делать? – спросил Глеб в пространство, риторически спросил: понятное дело, надо было ждать, когда гном проспится и придёт в себя. Однако ответ он всё же получил. От Хитника.

– Водой его облей, – со знанием дела посоветовал мастер-хак. – А как только наш друг очнётся, вкати в него полстакана вина, тут-то Федул мозгами и просветлеет! Проверенный вариант, можешь не сомневаться. – Глеб так и сделал: налил в надкусанный стакан вермут, взял под мышку Федула и сунул его рогатую башку под кран кухонной мойки. А когда гном, очнувшись от ледяной воды, истошно заорал: «Тону!», тут же влил ему в глотку вино – Федул, поначалу брыкавшийся, сразу затих. Видимо, начал просветляться.

Глеб отпустил присмиревшего гнома, вволю напился из-под крана и лишь после сказал:

– Федул, а у нас гости! Слышишь, как в дверь стучатся… Посмотрим кто там, или сразу откроем?

– Посмотрим, – проворчал гном, вытирая голову подобранной у вешалки чьей-то холщовой рубахой. – Тоже мне, придумал невесть кого в стратегический объект вот так, запросто, впускать… Эй, а это что? – озаботился Федул, старательно ощупывая насажанные на рога винные пробки. – Наросты какие-то, ёлы-палы… Я того, не заболел случаем?

– Пить меньше надо, – рассмеялся Глеб. – Тогда и наростов не будет. Пробочных.

– А, пробки! – обрадовался Федул, – точно! Это мы вчера с Модестом корриду изображали, он мне их и нацепил, чтоб я его не поранил… Всё, пьянству – бой! Да чтоб я ещё хоть когда-нибудь вермута выпил, брр… – Гном попытался было содрать с рогов «наросты», но, убедившись, что пластиковые укупорки держатся намертво (видать, приклеились сладким вином), махнул рукой и, пробормотав: «После сниму», направился к мраморному столу. Где и остановился, поражённый увиденным.

– Оба-на! – возмущённо завопил гном, – это ж какие мерзавцы на стол бутылок понакидали и магошары вином залили?… Ах, да! Вопрос снимается как несостоятельный, – Федул, ругаясь, протёр шары влажной рубахой, скинул бутылки на пол и, проделав над хрустальными сферами несколько сложных пассов, вызвал знакомый Глебу нематериальный экран.

В этот раз никаких фривольных изображений с сопутствующим «Дас ист фантастиш!» на экране, к сожалению, не наблюдалось. А, то, что появилось внутри туманного квадрата, Глеба ничуть не обрадовало.

Над голыми полями и асфальтовой трассой синело чистое, утреннее небо: солнце у горизонта пылало как свежий, только что наколдованный фаерболл. Кусты вдоль трассы зеленели мелкими листиками, издали похожие на ядовитые хлорные облачка; дорожка, ведущая от трассы к башне-Слону, алела вымытыми кирпичами – ночью, по всей видимости, прошёл дождь.

А неподалёку от башни, грамотно заняв огневые позиции – то есть укрывшись за двумя армейскими грузовиками – виднелись бойцы в камуфляжной полевой форме. Нацеленные на входную дверь стволы автоматов энтузиазма ни у Глеба, ни у Федула не вызвали.

Двое в камуфляжках, без оружия, но с кувалдами, сосредоточенно лупили в стальную плиту тяжёлыми молотами: то ли хотели её выбить, то ли, за неимением дверного звонка, пытались достучатся до находящихся в башне. Позади молотобойцев стоял, подбоченясь, ещё один камуфляжный тип военной наружности – судя по начальственной позе, командир – с ведьминским шлемом в руке.