Михаил Бабкин - Хитники

– Не боись, – снисходительно ответил гном, – никакой уборки не предвидится. Это просто нас в заведение пускать не хотели, мол, «категорически нельзя-с всяким подонкам в наше культурное место-с, тем более при грязной майке и фуфайке на голое тело» – передразнил Федул. – Ну мы, типа, провели разъяснительную работу с местным ретроградом-мракобесом, после чего он проникся и препятствовать не стал. Особенно, когда мы ему наши денюжки показали. – Федул, посчитав объяснение законченным, схватил с соседнего стола копчёный цыплячий окорочёк и с жадностью его сгрыз. – Под пиво то, что нужно, – чавкая, поведал он стоявшим перед ним пенным кружкам. – Ну-ка, иди к папочке! – гном схватил ближнюю и, обливаясь, выдул пиво за рекордно короткий срок, хоть в книгу рекордов Гиннеса заноси.

Модест ел аккуратно, без торопливости и суеты – можно сказать, деликатно вкушал. Хотя та аккуратность ничуть не мешала ему вытирать рот рукавом фуфайки и громко срыгивать после каждой выпитой кружки; Глеб, с завистью поглядывая на товарищей, старался ни в чём от них не отставать. Разве что обливаться пивом и срыгивать не стал, вовсе оно за ресторанным столом не обязательно.

– Эх, какая жалость, что мы в чересчур цивильном месте сидим, – с сожалением молвил гном, обводя помещение осоловелым взглядом. – Совсем нельзя, понимаешь, как следует нажраться и от души побуянить: обязательно или обворуют, или в участок сдадут, в это, как его… в караульное помещение, под винтовку со штыком, хе-хе.

Бабай в очередной раз промокнул рот лоснящимся рукавом, сказал многозначительно:

– Если пьянка мешает работе, то надо ту работу бросать. Ну а если работа мешает пьянке, то ничего не поделаешь, нужно с тем пьянством завязывать.

– Это ты к чему клонишь? – Глеб оторвался от малосольной селёдочки под луком, глянул на Модеста. – По какому поводу?

– По такому, что не пьянствовать мы сюда шли, – строго заметил бабай, залпом допивая из кружки, крякая и ставя посудину на стол. – Надобно нам переодеться, как советовал пройдоха репортёр, и выдвигаться в стольный град, деда Снюссера искать.

– Эть, прямо сейчас? – изумился гном, – без паспортов и в баньке не попарившись? Да ты, брателло Модестушка, натурально с ума сошёл! Беда, ей-ей, – Федул потянулся за новой кружкой.

– Кстати, о репортёре, – заметил Глеб, сидевший лицом к входным дверям, – вон он, лёгок на помине. – В дверях, поблескивая серебряным скафандром, стоял Дорофей с дальноглядником на плече. Вид у репортёра был неважнецкий, словно его по степи на аркане протащили: защитный костюм грязный и во многих местах порванный, гермошлема нет, а дальноглядный аппарат стал заметно короче из-за отсутствующего объектива. Однако расстроенным Дорофей не выглядел – наоборот, он улыбался и явно был в хорошем расположении духа. Заметив троицу за столом, репортёр бодро зашагал к ним, прищёлкивая оторванной правой подошвой.

Дорофей положил камеру на свободный столик, подтащил к столу с выпивкой стул и, потирая ладони, уселся между Глебом и Федулом. Не дожидаясь пока гость утолит первую жажду, Глеб нетерпеливо спросил:

– Как сюжет с метро, получился? – репортёр кивнул, показал большой палец, мол, на все сто удался, и продолжил пить пиво.

– А где твой двойничок? – расковыривая вилкой котлету, участливо поинтересовался Федул, – давай, зови к столу, всё ж человек, хотя и нежить.

Дорофей внезапно поперхнулся, долго откашливался, наконец сказал сипло: – Каюк моему двойничку, нового колдовать надо… Погиб «номер двадцать восемь», мир его дубликатному праху, аминь и всякое такое, соответствующее моменту.

– Погоди, мил человек, – озаботился Модест, даже недопитую кружку на место поставил, – будь добр, расскажи-ка нам поподробнее, что и как у вас стряслось.

– Да ничего особенного, – равнодушно пожал плечами репортёр, – обычные трудовые будни. Там, на станции, какие-то два орка тусовались, мертвяков грабили, вот мой напарник не вовремя туда и сунулся… Зато съёмки вышли отменные! Тут тебе и оторванные головы, и руки-ноги, кровища лужами, заколдованные статуи – эх, хороший материал, ничего не скажешь. Опять же, когда орки стали двойника жизни лишать, то камера очень удачно упала, всё крупным планом засняла, – Дорофей глотнул пива, в нетерпении пощёлкал пальцами над тарелками, выбирая закуску, остановился на охотничьих колбасках. – Эти орочьи ублюдки прекрасно чувствуют, когда перед ними не оригинал, а колдовской двойник. С двойниками они не церемонятся – знают, что ничего им за это не будет.

– Орки? – насторожился Глеб. – В чёрных костюмах, один с подбитым глазом? – репортёр кивнул, похлопал по дальногляднику ладонью и, дожёвывая, сказал невнятно: – Всё заснято, но сначала надо технику отремонтировать, а то показал бы. В общем, выждал я пока мародёры уберутся, спустился в метро камеру забрать, и тут невесть откуда пара упырей – будто они, сволочи, прямо из воздуха выпрыгнули! Стали мне претензии предъявлять, дескать это я их разодранных дружков обобрал, хамить начали… – Дорофей опорожнил кружку, сыто поцыкал зубом.

– И что? – гном от нетерпенья принялся ёрзать на стуле.

– И мы немножко подрались, – ковыряя ногтём в зубах, доложил репортёр. – В результате мне нужен новый костюм и объектив, а одному из упырей толковый лекарь-некромант.

– А что со вторым? – Глеб отхлебнул пива, отставил кружку в сторону. – С ним как?

– Понятия не имею, – Дорофей безмятежно улыбнулся и парень только сейчас заметил, что у того одна щека крупнее другой, с багровым от удара оттенком. – Я его в приехавшую электричку втолкнул. Она остановилась, двери открыла, я и воспользовался моментом. Да что там втолкнул – вбил! Вколотил дальноглядником.

– Надо же, – задумчиво произнёс бабай, – конечная станция давно заброшенного метрополитена, в магически покалеченном городе. И действующая электричка… Это, право, любопытно.

– Именно! – утверждающе поднял вверх палец Дорофей, – несомненно! Об этом-то и будет мой следующий репортаж.

– Давайте вернёмся к нашим проблемам, – вспомнив о главном, сменил тему разговора Федул. – Драка, конечно, дело святое, но мы при первой встрече толковали о паспортах. Вопрос у меня простой: когда и сколько? Когда мы их получим и сколько оно будет стоить.

– Паспорта будут завтра, – прикинув что-то в уме, пообещал Дорофей. – А стоить это вам будет три тысячи империалов. Надеюсь, деньги при вас? Настоятельно попрошу предъявить их во избежание каких-либо недоразумений.

– Легко, – согласился гном, демонстрируя репортёру перехваченную банковской лентой пачку купюр. – Новенькая, ещё нераспечатанная!

– Не фальшивые ли? – усомнился Дорофей. – Нынешние множительные средства позволяют и не такое создавать.