Михаил Бабкин - Зеркало старой ведьмы

Шут тоже был занят своими делами. Резиновый человечек с утра до позднего вечера наводил в замке порядок, без колебаний выбрасывая всякое старое барахло в окна. Волшебные ведьмины вещи непонятного предназначения Шут бережно складывал в громадный сундук – Олаф потом сам разберется, что ему из них пригодится, а что нет.

Так что эти дни Тимка был полностью предоставлен сам себе. Нельзя было сказать, чтобы он очень уж сильно скучал – в волшебном замке особо не поскучаешь, – но и заняться чем-нибудь дельным у Тимки тоже не получалось. Все-таки быть одному очень тяжело! И неинтересно. И потому Тим с надеждой ждал, когда Олаф закончит изучать свои магические книги и поможет ему наконец попасть домой.

И вот этот день настал. Вернее – ночь. Потому что волшебник разбудил Тимку ни свет ни заря – в самую предутреннюю темень! Олаф, одетый в длинный синий халат с вышитыми по нему золотыми звездами, держал под мышкой толстую старую книгу в черном переплете. И вид у него был торжественный и немного загадочный.

– Пошли, – коротко сказал Олаф, и Тимка даже спрашивать не стал – куда. И так все было понятно. Мальчик быстро оделся и поспешил следом за волшебником.

В магическом зале было темно и холодно, сквозь высокие стрельчатые окна с любопытством заглядывали бледные утренние звезды. Пятно лунного света падало на золотую пентаграмму и прямоугольным лунным зайчиком отражалось от мрамора пола прямиком на картину с бильярдной комнатой. Внутри картины, прилипнув носами к невидимой преграде, в напряженных позах застыли Лурда и Торсун. Они явно чего-то ждали.

В центре пентаграммы стояло зеркало. То самое, из которого Тимка совсем недавно высвободил Олафа. Знаменитое зеркало! Единственное и неповторимое. Ведьмино.

– Вот что, Тим, – волшебник остановился напротив зеркала, взмахом руки подозвал к себе от стены кресло и устало сел в него, – кажется, у меня есть то, что нам сейчас так нужно! В одной старинной книге я все же нашел хитрое заклинание для путешествия через зеркала в другие миры. Хитрое и очень сложное. Очень! Я не знаю, получится ли у меня это волшебство, но попробовать надо. Ты как, готов?

– Конечно! – Тим даже подпрыгнул от радости. – Давайте, колдуйте-волшбуйте поскорей! У меня как раз в комнате шкаф с зеркалом стоит. Через него и вернусь.

– Не торопись, – остановил его Олаф, – не все так просто. Во-первых, ты должен сам подготовить зеркало и войти в него. А я буду читать заклинание. Во-вторых – по пути ничему не удивляйся и ничего не бойся. Иди по зеркальной тропинке, никуда не сворачивай. И главное, не обращай внимания на всякие чудеса, которые будут по сторонам, это всего лишь колдовские миражи, не более. Вот, держи, – Олаф щелкнул пальцами, и из воздуха в его протянутую руку тяжело упал золотой тюбик, по форме точь-в-точь как зубная паста, которой Тим когда-то по утрам чистил зубы.

– Мне что, перед дорогой обязательно надо зубы почистить? – с подозрением спросил Тимыч. – Без этого никак нельзя?

– Зубы? – неподдельно удивился Олаф, после глянул на тюбик и рассмеялся. – Нет, это вовсе не зубная паста. Хотя интересно было бы попробовать… Это, Тимка, особая зеркальная паста! Для волшебных походов в зазеркалье. Сейчас ты намажешь ею зеркало и войдешь в него, – волшебник сунул тюбик мальчику в руки и встал. Кресло бочком-бочком потихоньку убралось подальше от Тимки.

– А что за миражи-то будут? – поинтересовался Тим, деловито переступая через золотые полосы пентаграммы и подходя к зеркалу, – страшные?

– В меру, – уклончиво ответил волшебник. – И не отвлекай меня больше! А то ненароком попадешь не к себе домой, а прямиком к Лурде в картину.

– Была охота, – фыркнул Тим, свинтил колпачок с тюбика и щедро выдавил себе на ладонь изрядное количество пасты. Волшебное снадобье искристо замерцало в темноте алым светом, словно уголек от костра лег в тимкину руку; запахло чем-то свежим, цветочным. Но любоваться искорками и нюхать приятный аромат было вовсе некогда – уголек на глазах тускнел. Тим шустро принялся натирать зеркальную поверхность пятерней. И странное дело – там, где на зеркало ложилась паста, стекло становилось мягким, а чуть погодя и вовсе исчезало; ровный алый свет струился теперь из ведьминого зеркала. Тим оглянулся и весело помахал Олафу на прощанье. Волшебник не ответил – он сосредоточенно смотрел в черную книгу и что-то старательно бубнил себе под нос. Наверное, творил заклинания.

– Чао-какао, – сказал Тим волшебнику и не раздумывая прыгнул в зазеркалье. Алый всполох на миг ослепил его, горячий воздух ударил в лицо; ноги стукнулись обо что-то упругое, эластичное. Тимка протер глаза и огляделся.

Перед ним был узкий и очень длинный коридор с беспросветно черными, уходящими ввысь стенами. Словно вокруг блестящей серебром дорожки под тимкиными ногами раскинулась сама холодная бесстрастная Вселенная. В глубине стен, далеко-далеко, смутно виднелись странные картинки, будто множество киноэкранов одновременно показывали разные кинофильмы. И главным персонажем этих фильмов был Тим. Тимка, стараясь не смотреть по сторонам, быстро зашагал по странной дорожке. Но иногда он невольно бросал взгляд то влево, то вправо. И то, что он видел, пугало его своей непонятностью: вот Тим идет рядом с грозным тигром, а там – сражается с роем острозубых крылатых кошек; вот на Тима кидается настоящий скелет с шипастой дубиной, а вот… Тут Тимыч даже зажмурился от испуга – громадный червь с сабельными клыками в неправдоподобно огромной пасти навис смертельным вопросительным знаком над маленьким киношным Тимкой.

– Фигушки, не испугаете! – крикнул Тим черным стенам и наддал ходу, только пятки засверкали, выбивая холодные искры из серебряной дорожки.

Выход из зазеркального коридора возник внезапно, сам по себе. Прямо перед Тимкой появился прозрачный прямоугольник, сквозь который мальчик увидел свою комнату.

– Ура! – Тимка разбежался и прыгнул в прямоугольник. На миг Тимке показалось, что он застрял в воздухе – что-то вязкое задержало его в полете, не выпуская из зазеркального коридора. Но тут невидимая хватка ослабла, Тимка упал в комнату и звучно шмякнулся животом об пол, как большая лягушка. Только разве что не квакнул от неожиданности.

– Приехали. Здрасте. – Тимка встал, почесал живот и огляделся. Комната была такой же, какой он ее когда-то оставил. Совсем-совсем такой! Не заправленная впопыхах кровать; стол, заваленный цветастыми журналами с комиксами, телевизор на тумбочке. Возле тумбочки – старая потрепанная сумка с разными тимкиными ценными барахлушками. Рядом с кроватью все так же лежал раздавленный электронный будильник, тот самый, что когда-то попался Тимке под ногу.