Сергей Шведов - Калинов мост

– Вам, Михаил, тоже придется вернуться, – повернулся я к майору. – Планы заговорщиков вам известны. Если Аполлон в России, сделайте все, чтобы задержать его хотя бы на несколько часов. Только ни в коем случае не применяйте силу. Иначе этот добрый молодец разнесет не только Лубянку, но и Москву.

– Задание понял, – сухо отозвался Михаил. – Готов к его выполнению.

Несколькими взмахами волшебной палочки я рассредоточил свои силы во времени и пространстве. Силы, правда, были не слишком велики, но в случае крайне стесненных обстоятельств я мог рассчитывать на поддержку всех земных армий и специальных служб. Увы, я не был уверен, что вся эта мощь способна противостоять инопланетному разуму, какими-то неведомыми путями проникшими на нашу планету.

В замке Вуатюр, который был расположен в пяти верстах от Шаузеля меня не ждали. Более того были до крайности удивлены моим визитом. Во всяком случае, и хозяин замка сир Витор де Вуатюр и его гость сир Франсуа де Мелазон смотрелись весьма бледно, когда я после долгих проволочек въехал, наконец, по опущенному мосту во двор. Причины их смущения были в общем-то понятны. Замок был забит до отказа свитой монсеньора Паулино, который прибыли сюда со специальной миссией, грозящей хозяину немалыми неприятностями, возможно даже судом инквизиции. И вот как раз в этом момент в Вуатюр заявляется никто иной, как сир Вадимир де Руж, колдун, чернокнижник и вообще лицо подозрительное во всех отношениях. Было от чего хозяину прийти в смущение.

– В замке находится монсеньор Паулино, – шепнул мне на ухо Мелазон. – Он уже спрашивал о вас.

– И давно он здесь?

– Он прибыл три дня назад, – отозвался на мой вопрос хозяин. – Монсеньор пребывает в глубокой задумчивости. Не спит по ночам и почти не общается с нами.

– Возникли проблемы?

– Скорее да, чем нет, – вздохнул Витор де Вуатюр. – Я предупреждал монсеньора, что лучше не тревожить злых духов, но он не послушал меня. И поселился именно в том крыле замка, где вот уже более ста лет никто не живет.

– Проведите меня к нему, – попросил я хозяина.

Замок Вуатюр был если не самым бедным, то самым старым замком в Апландии. На месте благородного рыцаря я бы сравнял его с землей и тем самым решил бы все проблемы. Но сир Витор был слишком привязан к собственности, которая на протяжении столетий служила пристанищем его предкам. К тому же он был не настолько богат, чтобы выстроить новый замок. Вот и приходилось ему делить убежище с духами, которые самовольно поселились здесь много столетий назад. Если верить хозяину, то вели они себя достаточно скромно, во всяком случае, за последние сто лет ни один из обитателей Вуатюра не пострадал. Но, судя по всему, как раз последнее обстоятельство и привлекло внимание к замку и его обитателям монсеньора Паулино. Инквизиции такое мирное соседство духов и людей показалось подозрительным. И над несчастным сиром Витором, человеком немолодым и обремененным многочисленным семейством, нависла тень жуткого подозрения в связях с нечистой силой. Что же касается сира Франсуа де Мелазона, то он был женихом старшей дочери рыцаря де Вуатюра, а следовательно лицом, заинтересованным в том, чтобы тучи, собравшиеся над головой его будущего тестя, рассеялись как можно быстрее и с минимальными последствиями.

– Только ради всех святых, сир Вадимир, не называйте себя другом несчастного сеньора де Вуатюра, – зашептал мне на ухо де Мелазон. – Скажите, что вы здесь в первый раз.

– На этот счет можете не сомневаться, сир Франсуа. Я прибыл сюда со специальной миссией.

Монсеньор Паулино был отделен от простых смертных мощной заставой, состоящей из ражих молодцов в сутанах. Было их в комнате не менее десятка, и встретили они пришедших рыцарей не слишком любезно. А произнесенное вслух мое имя и вовсе повергло монахов в изумление и трепет. Тем не менее, к монсеньору нас все-таки пропустили, но под охраной десятка латников, которые стерегли каждое наше движение.

Монсеньор инквизитор сидел посреди зала в похожем на трон кресле и смотрел на нас красными, воспаленными от бессонницы глазами. Худое лицо его хранило выражение несгибаемой решимости, а голос, неожиданно басовитый для такого тщедушного тела прогремел громовым раскатом под невысокими сводами старого замка:

– Я уже отдал приказ о вашем аресте, сир де Руж. Вы обвиняетесь в колдовстве и связях с нечистой силой. Зачем вы пожаловали в этот замок, нечестивец?

– Я собрался спуститься в ад, монсеньор Паулино, и рассчитываю, что именно вы покажете мне туда дорогу.

Свита Великого Инквизитора испуганно ахнула, доблестные рыцари де Мелазон и де Вуатюр шарахнулись к дверям и только на лице монсеньора не дрогнул ни один мускул. Он поправил кроваво-красную кардинальскую мантию и произнес негромко и устало:

– Оставьте нас с сиром де Ружем наедине.

Авторитет монсеньора был настолько велик, что никому даже в голову не пришло, ослушаться его приказа.

– Садитесь, сир, – жестом указал на стоящее неподалеку кресло инквизитор. – Вы ведь, кажется, были близко знакомы с монсеньором Доминго?

– Причем настолько близко, что даже участвовал в проводах этого негодяя на тот свет. Вы в курсе того, что он был связан с нечистой силой и претендовал на статус князя тьмы Асмодея?

– Монсеньор Доминго был великим грешником, но он не смог поколебать святости нашей матери церкви. Зачем вы пришли ко мне?

– В этом замке происходят странные вещи, не правда ли, монсеньор Паулино?

Лицо инквизитора продолжало сохранять невозмутимость, но в глазах появился страх:

– Всех нас искушают демоны.

– Но вас они стали искушать только в замке Вуатюр?

– Допустим. Зачем вы решили отправиться в ад?

– Меня тоже искушают, монсеньор Паулино, и я решил положить этому конец. Вы когда-нибудь слышали о гекатонхейрах?

Лицо инквизитора дрогнуло впервые за время нашего разговора. Левая рука вцепилась мертвой хваткой в подлокотник кресла, а правая безвольно повисла вдоль тела. Покрасневшие от бессонницы глаза смотрели на меня столь пристально, словно собирались пробуравить насквозь. Монсеньор был довольно молод, если ему и перевалило за тридцать, то не очень давно. Тем не менее, он славился по всей Апландии своим благочестием и приверженностью к постничеству. Эта лестная для священнослужителя характеристика подтверждалась и исхудавшим телом. Паулино де Каприо принадлежал к породе фанатиков, способных свернуть горы ради торжества веры. Но в замке Вуатюр он столкнулся с чем-то если не надломившим, то во всяком случае поколебавшим его дух. Я строил свой расчет на том, что Инквизиция знает если не все, то многое. И хотя учреждена она была не так давно, но уже успела прибрать к рукам сведения за многие столетия, собираемые по всей Европе добросовестными кюре и аббатами.