Сергей Шведов - Клан двурогих

– Хватит вам, – прикрикнул Тах на девушек. – Если вы каждого встреченного вожака будете приветствовать криком, то у вас скоро осипнут голоса, не с кем будет поговорить о любви.

Шутка Таха имела успех. Девушки забыли о вожаке и сейчас кричали на меченого, осуждая его за беспечность и легкомыслие. Хорош защитник, нечего сказать. Монстр перепугал женщин и детей, а он спит себе и в ус не дует. Тах частично признал свою вину, но заметил вскольз, что вожакам хватает своих самок, и они никогда не нападают на чужих. Лучше бы он этого не говорил. Возмущению дам не было предела. Какая наглость, сравнивать благородных буржских красавиц с грязными животными из Южного леса! Попытки меченого оправдаться, не возымели успеха, и он вынужден был ретироваться к своему коню под негодующий ропот. Вожак сбежал еще раньше Таха, не выдержав визга обиженных девушек.

– Охота тебе их дразнить, – проворчал Кеннет, только что приведший с выпаса лошадей.

– Это для пользы дела, иначе они у нас совсем скиснут.

К вечеру третьего дня они, наконец, добрались до лесной крепости. Довольно приличному на вид сооружению, срубленному из вековых деревьев. Крепость стояла на высоком холме, посредине обширной поляны, в ста метрах от безымянной речушки, лениво несущей свои воды среди роскошной зелени Южного леса.

– Кто же ее строил? – спросил Кеннет, не ожидавший увидеть в этих диких местах столь солидное сооружение.

– Строили суранцы, – бодро отозвался Тах. – Не бойтесь, дороги они сюда не найдут. В Южном лесу есть только звериные тропы, горожанам в них не разобраться.

Тах, используя веревку с крюком, взобрался на четырехметровую крепостную стену и с помощью ворота распахнул окованные металлическими листами ворота. Сигрид с оторопью рассматривала лесное логово. Бревенчатые стены окружали огромный дом, в котором им предстояло жить и множество хозяйственных построек, среди которых немудрено было заблудиться. Никакой живности в них пока не было, если не считать коней, которых начал распрягать и расседлывать Тах. Но непременно будут, как обнадежил девушек все тот же неугомонный меченый, и красавицам еще предстоит познать радость общения с домашними животными.

– С какими еще животными? – удивилась Ингрид Мьесенская.

– Коровки, овечки, уточки, курочки, – охотно разъяснил Тах. – Знающие люди говорят, что нет для женщины большего удовольствия, чем подоить корову или козу.

Дружное фырканье было ему ответом. Всерьез его слова никто, конечно, не принял, кроме Сигрид. Чтобы прокормить такую ораву людей, сил потребуется немало, и далеко не все можно будет доставить сюда из далекого Сурана. Справятся ли они с этими новыми для себя проблемами, вот в чем вопрос? А дом был хорош, гораздо лучше, чем Сигрид ожидала. И мебель в нем была суранская, поражавшая взгляд изяществом отделки. Правда, пыли вокруг набралось изрядно, но это дело поправимое. Благородную Сигрид в этой жизни ничто уже не испугает, а тем более работа, которая, скорее, только отвлечет от мрачных мыслей.

– Откуда здесь вся эта роскошь? – спросила Сигрид у Беса.

– Кое-что купили у суранских торговцев, кое-что взяли просто так, – усмехнулся меченый.

– Это комната твоей жены?

Бес кивнул головой. Сигрид скосила глаза на роскошное ложе суранской работы, предназначенное явно не для одинокой женщины и почувствовала что-то очень похожее на досаду.

– Надеюсь, наши покои находятся не рядом?

– Тебе решать, – пожал плечами Бес и вышел из комнаты.

Сигрид устало присела на край ложа. Глупо, иного не скажешь. Глупо задирать Беса, коли притащилась с ним на край света. Глупо разыгрывать недотрогу перед отцом троих своих сыновей. Глупо и смешно. Но Сигрид почему-то не засмеялась, а заплакала, уткнувшись лицом в свои поцарапанные руки.

В этом отсыревшем без хозяйского догляда доме было довольно прохладно, и поэтому все собрались в общем зале, где расторопный Тах уже растопил камин.

– Дров хватит, – бодро сообщил он, глядя на притихших девушек. – Года на два хватит.

– Зерно не погнило? – спросил Бес.

– Все цело. Разносолов не обещаю, но с голоду не умрем. Вот только поработать придется. Сегодня поздновато, но с завтрашнего утра начнем. Пылищи-то вон сколько.

Ропот недовольства был ответом на слова меченого.

– Хватит вам, девушки, – сказала Эвелина Ульвинская, – не жить же нам в грязи. Никто за нас эту работу делать не будет.

– Золотые слова, – подтвердил Тах, – чтобы жить, надо шевелиться.

Шевелиться Тах заставил девушек с самого утра, правда, и сам хлопотал, не покладая рук. Кеннету тоже пришлось немало повозиться, таская воду из крепостного колодца. К полудню у него уже с трудом разгибалась спина.

– Мы за год эту грязь не вывезем! – Ингрид Мьесенская с отвращением отшвырнула грязную тряпку прочь и со слезами на глазах уставилась на свои руки.

– За неделю вывезем, – обнадежил ее Тах.

Девушки отозвались на его бодрые слова стоном. Кеннет хотел было выругаться, но покосился на мать и сдержался. Сигрид, надо полагать, устала не меньше других, но в отличие от девушек работала молча, без вздохов и жалоб.

К вечеру недовольство диктатурой Таха дошло до точки кипения, тем более что сам диктатор отлучился на конюшню вместе с Кеннетом, пообещав по возвращении строго взыскать с нерадивых.

– Этого меченого убить мало, – сказала Ингрид Мьесенская, поглаживая поясницу. – Он просто издевается над нами. И защитить некому.

Слова явно предназначались для Сигрид, но та сделала вид, что не расслышала их. Зато расслышала Гильдис Отранская и сочла своим долгом заступиться за любовника, хотя и сердилась на него не меньше других. Возникла серьезная перепалка, которая ни на шутку встревожила Сигрид. За этой вспышкой страстей угадывалась куда более серьезная причина, грозившая перерасти в неразрешимую проблему. Ингрид Мьесенской давно нравился Тах, и она этого никогда не скрывала, в открытую соперничая с Гильдис. И в нынешней ситуации соперничество могло далеко завести молодых женщин. Сколько им придется здесь прятаться – год, два, а может и того больше? На семь полных здоровья и сил девушек приходятся только двое молодых мужчин. Впрочем, есть еще Бес Ожский, тоже далеко не старый, которого Сигрид в своих тайных расчетах, кажется, уже оставила для себя. А что если эти юные особы имеют на этот счет свое мнение? И Сигрид Брандомской до старости придется в одиночестве тешить свою гордость. А ведь у нее дети. Оттар, владетель Брандомский, и Рагнвальд, владетель Хаарский. Сигрид не вправе думать только о себе. Бес Ожский обязан позаботиться о своих сыновьях. Но как же все-таки быть с девушками? Все они последние представительницы древних родов и, кровь из носу, должны дать потомство. Вопрос только в том, где найти для них мужей, не за суранских же купчишек их отдавать?