Сергей Шведов - Клан двурогих

Хозяин устало махнул рукой – разве может смерть двух десятков суранцев возместить потерю виднейшего гуярского вождя.

– Зачем они лезли под землю? – невпопад поинтересовался Седрик из Октов.

– Видимо, не чувствовали себя наверху в безопасности. Горданцы, как и мы, были в Суране чужаками.

– Не очень-то я верю, что Элдада убили суранцы, – буркнул Седрик, любуясь великолепными горданскими зеркалами.

– Умели строить, – подтвердил Рикульф. – В таких норах им враги были не страшны.

– Мне больше нравятся лэндские замки, – хмуро бросил Леир. – Дышится легче.

– Это если позволят дышать, – вежливо пошутил Рикульф.

– Я не вижу окон, – обернулся Седрик к хозяину, – как и дверей впрочем, а между тем света более чем достаточно.

– Зеркала, – пояснил Рикульф. – А что касается дверей…

Он протянул руку и нажал на рычаг: зеркальная стена медленно сдвинулась в сторону, открывая широкий проход в соседнее помещение, где уже стоял накрытый стол.

Седрик восхищенно зацокал языком:

– Даже в Аквилонии я не видел ничего подобного. И все-таки, зачем суранцам понадобилось убивать Элдада?

– Очень может быть, что они его не убивали, – вздохнул Рикульф.

– Тогда зачем ты их повесил?

– Причина одна, достойный Седрик – до истинных убийц мне не дотянуться.

Рикульф жестом пригласил гостей к столу. Вино было великолепным, хотя и местным, суранским. Леиру оно однако не понравилось, и он чуть заметно поморщился. Впрочем, возможно, дело было не в вине.

– Я не совсем понял тебя, достойный Рикульф.

– Отвечу откровенно, достойный Леир: есть только два человека, которым выгодна смерть Элдада из Киммарков. Наверное не стоит произносить эти имена вслух.

– А я думаю, стоит, – возразил Седрик. – Во всяком случае одно.

Леир пошел красными пятнами и в гневе отодвинул от себя серебряный кубок, наполненный доверху вином. Алые пятна расползлись по белоснежной скатерти. Рикульф вздохнул, и уж конечно не скатерти ему было жаль.

– Не хочу вмешиваться в дела киммаркского клана, – продолжал как ни в чем не бывало Седрик. – Но пойми нас правильно, достойный Леир, если убил не ты, то наверняка это сделал Конан, а значит, опасность угрожает и нам. Вряд ли арвераг ограничится одним несчастным Элдадом.

– Согласен, – кивнул головой Рикульф.

– Чудовищное обвинение! – Леир вскочил на ноги, лицо его пылало от гнева.

– Никто не собирается тебя ни в чем обвинять, Леир из Киммарков. Скажу больше – если ты сейчас, не сходя с места, заявишь, что не убивал Элдада, то я поверю тебе всем сердцем, и сам назову имя убийцы киммаркского вождя.

– Я не убивал Элдада, – произнес Леир.

– Конан из Арверагов, – эхом отозвался на его слова Рикульф.

Все трое вздохнули с облегчением.

– Этого следовало ожидать, – спокойно произнес Седрик.

– Но почему именно Элдада? – поинтересовался оправившийся от потрясения Леир.

Седрик добродушно улыбнулся молодому киммаркскому вождю:

– Арвераги оказались в трудном положении, благородный Леир. С севера их подпирают окты с юга киммарки, а после смерти Олегуна они рискуют потерять выход к морю. Мы с благородным Элдадом договорились выйти на Совет вождей и старейшин с единым кандидатом на вестлэндский престол, и достойный Рикульф обещал нам поддержку. И если бы наш кандидат прошел, то много бы ты дал, достойный Леир, за императорскую корону Конана?

– Элдад только первый, – мрачно изрек Рикульф.

– Но не станет же Конан убивать всех?!

– А почему же нет, достойный Леир? – вскинул Седрик брови. – Родрик не смог бы, Элдад не смог бы, мы с вами не смогли бы, но Конан потому и император, что всегда умел переступать через кровь, даже кровь гуярскую.

– Конану не быть единоличным властителем, пока живы вожди, и он это знает, – сказал Рикульф.

Леир колебался, это было видно по его лицу, но, в конце концов, он переборол сомнения. Достойный Рикульф в нем не сомневался – у молодого киммарского вождя хватало ума, чтобы понять свою выгоду. Да и выхода другого у него не было. Откажись он участвовать в заговоре против Конана, завтра же среди киммарков поползут слухи, что Элдада убил именно Леир. И эти слухи очень трудно будет опровергнуть.

– Я согласен, – твердо произнес киммарк.

– За здоровье короля Киммаркии достойного Леира, – улыбнулся Седрик из Октов, поднимая кубок с вином.

– За процветание гуярских кланов, – откликнулся традиционным тостом Леир.

– Я бы сказал – гуярских королевств, – поправил его Рикульф, и все трое рассмеялись.

Рахша оглядел богатый суранский дом и вздохнул: в славном городе Азрубале наступили нелегкие времена для людей его ремесла. Гуяры не церемонились с грабителями. Уже половина друзей городского атамана полегла под мечами дозоров и топорами палачей. Достойный Рикульф с первого же дня своего появления в Азрубале принялся наводить здесь порядок железной рукой. Канули в лету времена, когда под началом у Рахши были тысячи головорезов, наводивших ужас на суранские города. После того, как Черный колдун разрушил Чистилище и разогнал жрецов, на землях Храма воцарился беспредел. И в этом хаосе предприимчивые люди вроде Рахши чувствовали себя как рыбы в воде. Как они тогда пощипали купцов в Хянджу! Черный колдун отдал им город на разграбление. Вчерашние рабы, которых гордые горожане не удостаивали даже взглядом, превратились одним мановением его длинных ресниц в полных хозяев положения. Горы золота, море вина! А какие женщины ублажали тогда почтенного Рахшу. Именно почтенного. Так называли тогда бывшего раба. Одного его слова было достаточно, чтобы голова слетела с плеч любого, даже самого богатого и знатного человека. И дочери его бывшего хозяина служили ему за столом и в постели. А потом были жаркие битвы с наемниками ярла Хаарского. В битве при Арпине Рахша потерял половину своих людей, но вдребезги разнес правый фланг неприятеля, которым командовал достойный Хармид. Сам Черный колдун объявил ему благодарность. А потом был штурм Харога и новое золото, и новые женщины. Толпа головорезов под его началом громила все, что попадалось под руку.

С этого и начались его споры с почтенным Ахаем. Черный колдун требовал дисциплины и никому не давал поблажки. Его приказы должны были выполняться беспрекословно, а брать чужое дозволялось только с его разрешения. И это не нравилось многим. И многие поплатились за строптивость головами. Друг долгих лет рабства и недолгого свободного загула Экил был запорот насмерть по приказу Черного колдуна. Кава, один из главарей восставших рабов Хянджу, умер прямо во время пира, когда вздумал по пьяному делу перечить почтенному Ахаю. Почерневшее от удушья его лицо до сих пор снилось Рахше по ночам.