Сергей Шведов - Варяжский сокол

– Из-за девки печалится, – пояснил дядьке боярин Пяст. – Сглазила она его, не иначе.

За утренним столом сидели по-простому, в распоясанных рубахах, без лишних ушей, так что в разговоре можно было не стесняться.

– Сглаз – дело нешуточное, – наставительно заметил Карочей. – С такими вещами играть не след.

– Трувар Рерик во всем виноват, – продолжал зудить с настойчивостью комара боярин Пяст. – Умыкнул девку прямо из-под нашего носа.

– Значит, дело не в девке, – сделал неожиданный вывод Карочей.

– А в ком же тогда?

– В Рериках, – спокойно отозвался скиф. – Это колдуны известные. Их отца повесили даны за связь с Навьим миром.

– Быть того не может! – ахнул Пяст.

– Вот тебе и не может, – криво усмехнулся скиф. – Прокляты были славянскими богами и их отец Годлав, и дядя Драговит. Чудом удалось это проклятье снять. А их родной дядька, князь Трасик, на моих глазах пал на Калиновом мосту и был прилюдно назван кудесником Завидом Драконом.

– Ничего себе Соколы! – выразил интерес к разговору Дир, которому значительно полегчало от кислого вина.

– А Воислав Рерик отличился здесь в Итиле так, что до сих пор его ближник Тургана ган Красимир недобрым словом поминает. Черным вороном проник он в его дом и потоптал ганскую голубицу. Теперь эта голубица забрюхатела, и кого она на свет белый произведет, никому не ведомо.

– Какая еще голубица? – не понял Дир.

– Я о ганше Ярине речь веду, – пояснил княжичу Карочей.

– А ворон тут при чем?

– Так говорю же, Сокол Черным Вороном обернулся и в ее ложницу проник. Только два пера после себя и оставил. Красимир теперь эти перья всему Итилю показывает. И ведь не придерешься: перья действительно вороновы.

Дир и Пяст засмеялись: проделка Рерика им явно пришлась по душе. Однако ган Карочей сохранил на лице серьезность.

– За голову Воислава Рерика каган Турган большие деньги обещал – сто тысяч денариев. Но дело даже не в денариях – Рерик на булаву нацелился, а такого никому не прощают.

– Рерики в наших краях чужие, – махнул рукой Дир, – они и на княжьих-то столах не сидели, куда им до кагановой булавы.

– Не сидели, так сядут, – возразил Карочей. – У князя Драгутина дочка на выданье, как я слышал.

– А при чем тут дочка! – возмутился Дир. – После Драгутина я старший в роду, за мной и останется стол.

– Так я разве спорю? – удивился Карочей. – Только ведь случается, что молодые умирают раньше старых. В бою, скажем, или от сглаза. А коли мужчин в роду не остается, то такой зять, как Воислав Рерик, в самый раз. Отец его на великом столе сидел, пусть и на пару с братом. Опять же из Меровингов он, этот Рерик. Станет он зятем великого князя Киевского, и тогда ему прямой путь откроется в каганы. Русаланы за него горой станут. Да и новгородцы поддержат внука Гостомысла.

Княжич и боярин смотрели на многоопытного Карочея с изумлением: похоже, его пророчество не казалось им убедительным.

– Крови ведь прольется немерено, – покачал головой Дир.

– Это ты верно заметил, княжич, – кивнул Карочей. – И первой, скорее всего, прольется кровь твоя. Лишний ты в этом раскладе. Драгутину никогда не стать каганом, а вот его внуки вполне могут получить булаву от своего отца Рерика. Князь Воислав унаследует от Драгутина Киевский стол, а не ты, княжич Дир, можешь мне поверить. Сев в Киеве, Рерик получит в свои руки и Русь, и Хазарию.

– А сыновья Тургана ему эту власть отдадут? – насмешливо спросил княжич.

– А где те сыновья? Обадию после Большого ганского круга ждет изгнание, а Ханука просто глупец, который не удержит булаву. Теперь ты понимаешь, Дир, что судьба Руси и Хазарии сейчас находится в твоих руках.

– Нет, не понимаю, – мрачно отозвался Дир.

– А ты пораскинь мозгами, княжич, время у тебя есть. Человек ты умный и сам до всего дойдешь. А с девкой я тебе помогу. Есть у меня на примете персидский колдун. Что приворот, что сглаз – все в его власти. Хабалом его зовут. Век меня потом благодарить будешь, княжич.

Дира разговор с ганом Карочеем заставил призадуматься. В своей собственной семье он был почти что изгоем. Даже родной отец, великий князь Яромир, прогнал его не только со двора, но и из стольного града. Что же касается Драгутина, то он брата словно бы не замечал вовсе, иной раз и на совет не звал, словно мешал ему чем-то княжич Дир. О пророчестве волхвов Световида, предсказавших победу Сокола над Гепардом, княжич слышал от новгородского боярина Вадима, но почему-то не придал этому значения. И выходит, зря не придал. До сих пор он даже не задумывался о своем праве на киевский стол. Вроде не было ни у кого сомнений, что вслед за Драгутином займет его княжич Дир. Даже если у Драгутина родятся сыновья от молодой жены, все равно Дир в роду старший, а такого еще не случалось ни в Киеве, ни в других княжествах Руси, чтобы племянники садились на стол раньше дядьев. Конечно, боярин Драгутин в свои пятьдесят лет муж крепкий, но ведь всем в этом мире дан свой срок. Дир готов был подождать и десять, и двадцать лет. А теперь, по словам гана Карочея, выходило, что ждать ему не дадут. Великому князю Яромиру жить осталось считанные месяцы, старший его сын умер, не оставив потомства, и выходит, что кроме брата Дира и дочери Зорицы у Драгутина законных наследников нет. Разве что он начнет объявлять таковыми своих многочисленных бастардов. Но с этим вряд ли согласятся киевские бояре. Значит, остается зять. Рерик из рода Меровингов, годный не только в князья, но и в каганы. Его Драгутин и объявит своим наследником после смерти Дира.

– А ведь ты сватался к Зорице, боярин Пяст? – покосился на старого друга Дир.

– Сватался, – вздохнул тот. – Хотя отец остерегал. Про твоего брата Драгутина разные слухи ходят, княжич. Уж не взыщи. Говорят, что Шатун он, и не каждая женщина способна выносить зачатый от него плод. Ведь тот плод с Навьим миром связан. Вот и мать Зорицы умерла в родах.

– И что с того? – насупился Дир.

– Так ведь отказали мне, – пожал плечами Пяст. – И я теперь не знаю, плакать мне по этому поводу или радоваться.

Сыну первого ближника великого князя Яромира отказал князь Драгутин. А чем бы, кажется, Пяст не пара княжне Зорице? И рода он в Киеве не последнего, и собой недурен, и богатством не обделен. Да вот не угодил чем-то отцу красавицы.

– Так где, говоришь, живет твой персидский колдун, ган Карочей?

– Я покажу, – кивнул головой скиф. – Сегодня ночью и отправимся.

Ночь выдалась темной, к тому же накрапывал мелкий нудный дождичек. Словом, погода совсем не характерная для этого времени года, когда пробудившаяся от спячки хазарская земля ждет только ласк Даджбога, чтобы отблагодарить щедрого на любовь повелителя тепла запахом цветения своих бесчисленных садов. Ган Карочей ехал по тропе первым, высоко вздернув над головой факел, чадящий на ветру. Похоже, он плохо ориентировался в полузнакомой местности, и если бы не хазар Хвет, то киевским боярам пришлось бы долго плутать под дождем под предводительством незадачливого скифа. К счастью, верная тропа была наконец найдена, и ган Карочей произнес с видимым облегчением: