Сергей Шведов - Варяжский сокол

– А ты умеешь читать?

– Умею, – кивнул боярин, чем несказанно порадовал своего дядю, так и не осилившего премудрость чтения. Такое усердие и прилежание следовало оценить по достоинству. И Карочей без раздумий выбросил на стол увесистый кожаный мешочек.

– Здесь сто денариев. Каждые два месяца перс Джелал будет выдавать тебе от моего имени еще по столько же. Но я должен знать все, что происходит вокруг княгини Зорицы.

– Я все сделаю, дядя, – откровенно обрадовался нежданно свалившемуся на него дару пьяница и мот Казимир. – Ты можешь на меня положиться.

В саду перед дворцом Ицхака Жучина бек Карочей едва не столкнулся с белоголовым мальчишкой лет восьми, который среди черноволосых детей и внуков каган-бека выглядел как одуванчик среди головешек. Скиф легко подхватил на руки излишне расторопного сорванца и строго спросил у него:

– Богумил?

– Да, – спокойно отозвался сын ганши Ярины и глянул в лицо скифа отцовскими синими глазами.

– Ну иди, – смущенно откашлялся Карочей и опустил мальчишку на землю.

Каган-бек Ицхак плодовитостью не уступал Искару Урсу. А вот бек Карочей, хотя наложницы и рожали ему исправно детей, законными отпрысками пока что не обзавелся. А пора бы уже присмотреться к какой-нибудь рахдонитке с приданым, чтобы было кому передать накопленные немалые богатства. Карочей и сам не заметил, как перевалил сорокалетний рубеж. Того и гляди, его скоро будут величать не только уважаемым, но и почтенным. Впрочем, седых волос в его пышной прическе пока еще нет, в отличие от прически каган-бека. Жучину уже пришла пора менять прозвище, ибо голова его наполовину поседела. А ведь Ицхак всего-то на пять лет старше Карочея. Впрочем, до старости и тому и другому еще очень далеко, и о тихой спокойной жизни они могут только мечтать.

Жучин с интересом прочитал переданное ему скифом письмо и внимательно выслушал привезенные из Киева новости. После чего впал в задумчивость, предоставив гостю возможность развлекаться фруктами и вином. Вино у каган-бека всегда подавалось отменное, но Карочею до сих пор не удавалось выпытать имя его поставщика. Одно он знал совершенно точно: вино сделано не из итильского винограда. Да, пожалуй, и не из колхидского. Скорее всего, вино было греческим. Знать бы еще, какими путями оно попадает на стол каган-бека.

– Если ты будешь столько пить, то очень скоро догонишь Хануку.

Карочей от таких слов Ицхака едва не поперхнулся. Брата кагана Хануку он терпеть не мог. Да этого забубенного пьяницу средь ближников Обадии никто всерьез не принимал, и уж тем более никто его не рассматривал как законного наследника кагана. Слава Яхве, у Обадии выросли крепкие сыновья, Езекия и Манасия, которые станут ему очень скоро надежной опорой.

– Ханука спелся с рабби Иегудой, и вместе они могут попортить кагану много крови.

– Вот ведь старый интриган! – не удержался от восклицания Карочей.

– Дело не в Хануке, – поморщился Ицхак, – и даже не в Иегуде. Купцы недовольны каганом. Караваны пропадают один за другим, речные пути для нас почти недоступны. А князь Сагал, пользуясь случаем, ущемляет права рахдонитов в Матархе.

– Это еще цветочки, – усмехнулся Карочей, – а ягодки будут тогда, когда русы оседлают всю Тамань.

– Варлаву можно верить?

– Я бы поставил вопрос иначе – можно ли доверять Людовику Благочестивому? Письмо действительно написано его рукой?

– В этом можешь не сомневаться, я знаю его почерк. Кроме того, я получил письмо от имперских рахдонитов, которые склоняют нас к союзу с франками и ромеями.

– Тогда в чем дело? – пожал плечами Карочей. – Сидя в Итиле, побед не одержишь. Каган Обадия, не в обиду ему будет сказано, слишком уж осторожен. Тем же ромеям русы в Матархе как кость в горле, кроме того, они мечтают посчитаться с ними за сожженный флот и разграбленную Амастриду.

– Откуда ты знаешь?

– Я разговаривал с купцом Калидосом, который представляет Византию в Киеве. Кроме того, ромеи хотят оставить за собой Херсонесскую фему, не вступая в затяжной спор с каганатом. Надо решаться, Ицхак. Другого такого случая посчитаться с русами может и не представиться. А осаждать их крепости, доверху набитые ротариями, просто глупо. Достаточно нам урока, полученного под Варуной.

Про Варуну Карочею не следовало бы, пожалуй, заикаться. И Ицхак, и особенно каган Обадия очень болезненно переживали это давнее поражение. Пожалуй, именно это воспоминание и мешает им приступить к решительным действиям, а вовсе не нехватка сил, на которую они так любят ссылаться. В конце концов, каганат уже сейчас способен выставить стотысячное конное войско против двадцати тысяч русаланов. Преимущество пятикратное.

– Ты забываешь, что эти крепости поставлены с согласия кагана Тургана, а каган Обадия подтвердил заключенный с атаманами договор.

– Нет договоров, которые нельзя было бы разорвать, Ицхак, – недовольно поморщился Карочей. – Калидос от имени своего императора предлагает нам помощь в строительстве крепости на левом берегу Дона. Ромеи, как ты знаешь, умеют строить. Эта крепость заставит славян и скифов, живущих в Русалании, считаться с нами. Загвоздка только в ротариях. Но и эту трудность ромеи помогут нам разрешить.

– А князю Сагалу можно верить?

– Верить нельзя никому, Ицхак. И ты это знаешь не хуже меня. Но если этого требует польза каганата, я готов договориться даже с чертом.

– Как ты собираешься тайно перебросить к Матархе стотысячную рать? Стоит нам только двинуться с места, как об этом узнают в Русалании.

– А мы пошлем в Тмутаракань всего лишь двадцать тысяч хазар, во главе с тем же беком Ханукой. И уж конечно, русы такой рати не испугаются. Но там, где пройдут двадцать тысяч хазар, там могут проскользнуть и еще двадцать тысяч отборных кагановых гвардейцев. Вот они-то и станут для русов полной неожиданностью. Так же как и десять тысяч ромеев, переброшенных в Матарху морем. Скажу тебе по секрету, Ицхак, половина их уже там. Пока их переодели и разместили по дальним крепостям как наемников.

– Зачем же тогда князь Сагал присылал своего человека в Киев за поддержкой?

– Пускал пыль в глаза русам. Пусть думают, что повелитель Матархи, как утопающий, хватается за соломинку.

Шум в саду заставил Карочея умолкнуть и вопросительно глянуть на Ицхака. Жучин перегнулся через перила террасы и усмехнулся:

– Манасия с молодыми беками.

Младший сын кагана поднялся на террасу первым, неся на плечах смеющегося Богумила. Оба сопровождающих Манасию бека тоже захлебывались от смеха. Чему так радовались эти молодые люди, Карочей так и не понял, но, в конце концов, почему бы не посмеяться, когда за спиной у тебя неполных двадцать лет, а впереди – целая жизнь, полная приключений и наслаждений.