Сергей Щеглов - Разводящий Апокалипсиса

Ни фига себе, сказал Валентин, ошеломленно хлопая глазами. Что это со мной? Очередные происки Емая? И это называется — душа не имеет власти над телом?!

Принц почувствовал состояние Валентина и распахнул плащ, положив руку на меч.

— Ты знаешь, куда идти? — процедил Валентин сквозь зубы. Услышав собственный голос, он понял, что ярость никуда не исчезла. Он был свободен от нее, размышляя, но действиями заправлял Емай. — Ты знаешь, где находятся Трое?

— Ты поведешь меня! — повысил голос принц.

— Да, поведу, — согласился Валентин. Жезл в его руке гудел, как высоковольный провод. — Когда того потребует Пророчество. Ты — Пророчество? — рявкнул он, направляя жезл на принца.

Тот потянул было меч из ножен — Валентин с удовлетворением отметил, что лезвие меча отполировано до зеркального блеска и выглядит новехоньким, только-только от кузнеца, — но вдруг разжал пальцы. Меч скользнул обратно, а принц протянул Валентину пустую руку.

— Ты действительно Фалер, — сказал он, широко улыбаясь. — Прости, я должен был убедиться.

— Ну, если этого недостаточно, — Валентин указал Жезлом на алтарь, — тогда ты и впрямь тот, кого я поджидал.

— Вот как? — Принц так и застыл с протянутой рукой.

Валентин положил Жезл на алтарь.

— Подобная подозрительность, — сказал он, делая шаг вперед, — является профессиональным заболеванием пангийской знати. Удачи в борьбе за престол!

И с этими словами Валентин протянул руку человеку, имя которого не имело ничего общего с тем, кем он в действительности являлся. Принц ударил своей ладонью по открытой ладони Валентина и снова широко улыбнулся:

— Об этом тоже сказано в Пророчестве?

— Вампир же возведет тебя на трон, — ответил Валентин, и только потом понял, что Емай процитировал его устами очередной катрен. Черт возьми, подумал Валентин, да без текста Пророчества я и в самом деле ни на что не годен. Не будь у меня души, я уже лежал бы с перерезанным горлом.

Или командовал бы будущим королем, спеленав его магией Жезла.

— От тебя ничего не скроешь, — рассмеялся принц. — Ну, раз ты все знаешь и до сих пор не выдал меня Негону…

— Мы знакомы всего несколько минут, — заметил Валентин. Он уже приноровился к разговору и теперь использовал каждую паузу, чтобы понять — что же случилось с магией?

Пока принц смеялся, сочтя услышанные слова шуткой, Валентин еще раз сложил пальцы в «апельсин» и еще раз убедился, что никакого заклинания у него не получается. Магия в пещере по-прежнему отсутствовала. А ведь когда я очнулся в первый раз, подумал Валентин, все было нормально. Зоны безмагии существуют, но разве возможно создать их за несколько минут? Возможно, ответил Валентин сам себе. Если воспользоваться соответствующими приспособлениями.

Он покосился на громадный сталактит, названный в Пророчестве мечом Бога. Чем вам не меч, который не меч?

— У нас в Эльсане предают задолго до того, как познакомятся, — сказал принц, перестав смеяться. — Жаль, но это не шутка.

— Это правда, — кивнул Валентин. — Зато королевская власть крепка как никогда.

Он замолчал и повернулся вправо, чтобы как следует рассмотреть сталактит. Точнее, не рассмотреть, а прочувствовать; глазами, как говорят маги, многого не увидишь.

— Настоящий король опирается на вассалов, а не на шпионов, — заметил принц, подобравшись вплотную к своей политической программе. Понятно теперь, почему он все еще не король, рассеянно подумал Валентин. Сталактит вызвал у него ощущения, живо напомнившие страну мертвых — и то отсутствие Силы, по которому там удалось нащупать Емая. Жаль, что огненный меч тоже не работает, подумал Валентин. Но принцип понятен — свернутые заклинания. Очень древние и очень мощные. Может быть, оно и к лучшему, что меч не работает.

— Помоги мне, — сказал Валентин, подходя к распятому Розенблюму.

— Ему уже не помочь, — возразил принц. — Его врастили в камень, разве ты не видишь?

Валентин уже и сам разглядел, что жрецы сотворили с Розенблюмом. Как ни странно, зрелище человеческой плоти, пронизанной тонкими прожилками камня, не вызвало у него никаких эмоций, кроме холодной ярости. Пожалуй, в этом что-то есть, подумал Валентин. Когда я зол, я по крайней мере активен. Вот оно, отличие великих магов! Ярость!

— Вижу, — сказал Валентин. — Ну что ж, сами виноваты.

Все было ясно без слов. Чтобы спасти Розенблюма, требовалась магия. Чтобы вытащить каменную плиту из зоны действия сталактита, тоже требовалась магия. Чтобы отключить сталактит, опять же требовалась магия. И найти ее можно было только в одном месте.

Валентин повернулся к алтарю и снова взял в руки Жезл. Тот отозвался привычным уже гудением.

— Встань! — сказал Валентин, направив Жезл на ближайшее тело в коричневом балахоне.

По Жезлу пробежали сполохи пламени, гудение больно отозвалось в руке — но мертвый жрец оттолкнулся руками от пола и поднялся на ноги, пошатываясь, точно пьяный.

Надо же, сработало, удивился Валентин.

Принц шумно вобрал в себя воздух. До него наконец дошло, что такое Жезл Повиновения.

— Приказывай, — проскрежетал оживший мертвец.

— Верни магию, — приказал Валентин, указывая на сталактит.

— Слушаюсь, — ответил мертвец, воздевая руки к потолку.

Валентин понял, что жрец молится какому-то одному ему известному богу. А если точнее, — Саллрану, богу покоя. Интересно, сколько их всего в пантеоне Емая? Ах, даже сам Емай не знает точно?

Перебрасываясь мыслями со своей душой, Валентин пропустил момент, в который Саллран отозвался на молитву жреца. Сталактит изменил цвет с серого на черный, и Валентин снова ощутил полноту жизни. Магия вернулась в мир, выпущенная на волю древним амулетом.

Валентин положил Жезл обратно на алтарь и сложил пальцы в «апельсин». Розенблюм был жив, насколько можно быть живым с окаменением пятидесяти процентов тела. Валентин сосредоточился на заклинаниях, превративших живую плоть в камень — и облегченно вздохнул. Молясь неведомым богам, жрецы тем не менее использовали стандартные магические формулы. Точнее, понял вдруг Валентин, они и сами собирались расколдовать своего пленника.

Ну, они собирались, а я расколдую, решил Валентин, сплетая пальцы рук в замок. Сложное заклинание, доступное далеко не каждому мастеру, удалось ему с первой попытки. Еще бы — три дня назад Тангаст только тем и занимался, что превращал в камень различные части тела самого Валентина. Тут и заяц научится.

Розенблюм отклеился от каменной плиты и повалился Валентину на руки. Он все еще был без сознания, но Валентин чувствовал, что сердце его неудачливого подмастерья забилось чуть-чуть быстрее. Он подхватил Розенблюма и перетащил на алтарь.