Константин Соловьев - Урод

Но это будет не скоро.

Возле первого нальта, окруженный со всех сторон чернью, стоял Хеннар Тильт, владелец калькада. Взгляд его был холоден и спокоен, как обычно, но лицо выглядывающей из-за полога Тэйв было перепуганным до смерти.

«Скверно, – подумал Крэйн, стараясь держаться так же спокойно, как хозяин. – Ох и паршиво же… Не шеерезы. Хуже. Взбунтовавшаяся чернь. Наверняка прятались в ближайшей роще, ждали караван или дружину шэла, если цела еще. А тут мы. А они уже опьянены кровью настолько, что не соображают, калькад так калькад».

– Выбирайсь, – тихо и даже ласково сказал кто-то из толпы. – Резать не станем, коли не заершитесь.

– Резать их, грязь! – шипело что-то рядом. – Теперь не их порядок!

– А хегги-то стары… Ишь, неважно дела идут?

– Да в яму их и все, чего мыкаться-то! Что, брюхастый, стоишь, кровью булькаешь? Жилки дергаются?

– Шэдский подхлебок! Покажь-ка, чего тащишь!

Тильт усмехнулся. Нехорошо усмехнулся, не по-доброму. Видно, он успел понять, что происходит еще до того, как покинул нальт – вместо обычной перевязи со стисами на нем были три эскерта, неподвижно замершие за спиной, на поясе висел широкий крепкий кейр. Будь черни поменьше, не будь она опьянена пролившейся кровью господ – калькад оставили бы в покое. Но было поздно. И Крэйн видел, как толпа подогревает себя, ожидает первого, кто выставит стис острием вперед, чтоб устремиться за ним, превратить нальты и их обитателей в размазанные по земле ошметки.

Но первый все не находился и чернь скрежетала зубами, исходила слюной и беспокойно шевелилась, как голодный ывар. Она боялась, и она ненавидела. И пока два чувства сплетались в ней, как два шууя пережимая друг друга в мощных кольцах, Хеннар Тильт спокойно стоял и смотрел на них свысока.

– Это мой калькад. Не ищите на эскертах узора, там его нет. Я со своими людьми иду в Нердан, и если мозги ваши не совсем разъело тайро, вы вспомните, что еще три сотни Эно назад…

– В Нердане по тебе уже истосковались! – выкрикнула какая-то женщина с перемазанным черным лицом. – Аж головы порастеряли!

– В ывар-тэс твои хозяева, подмисок, как всплывут – получишь свои серы!

– Шеерез! Разбойник! Твое время недалече!

– …я там уже был. Но не для шэла наша работа. Кто услаждал ваши глаза представлениями?

– И кто увозил потом наши последние серы!

Крэйн шагнул вперед, держа за спиной обе дубинки. Лайвен уже все поняла, она стояла рядом, пригнувшись и укрывшись за нальтом. Лицо ее было бледным и напряженным – акробатка не спешила поддаться панике. Из второго нальта неторопливо вышли Садуф и Теонтай. Теонтай держал в каждой руке по кейру, а силач нес на плече дубинку. Не такую, как у Крэйна, размером с молодое дерево и усеянную когтями хеггов. Нотару и Кейбель оставались в нальтах – у них не было ни оружия, ни умения защищать свою жизнь.

Увидев троих вооруженных людей, толпа притихла, а когда Крэйн приблизился, крики ужаса и отвращения взвились над всем калькадом.

– Так вот кого ты показываешь, ублюдок Бейра!

– Знатные твари у тебя водятся!

– Тварь! Ворожей!

Крэйн надеялся, что они втроем успеют подойти к первому нальту и толпа отодвинется. Хотя на несколько мгновений, но дрогнет, отойдет. Тогда можно будет присоединиться к Тильту, а вчетвером они уж как-нибудь да отобьются, особенно если сзади их будет прикрывать борт. Про безоружных и женщин лучше было не думать.

Им не хватило двух десятков шагов.

Толпа подалась было назад, но уже было видно, что отходить она не станет. Злоба задушила страх, и теперь все было кончено.

– Просто не торопитесь, – спокойно бросил окруженный Тильт своим и не спеша одним ровным движением вытянул из ножен сразу два эскерта. – Обо мне не думайте.

А потом чернь бросилась вперед.

Не так, как представлял Крэйн, не сплошной пестрой воющей волной, сминающей все на своем пути, не обезумевшей толпой, тянущейся к горячей крови. А нерешительно, поначалу медленно, словно смущенно. Какое-то время казалось, что движение в толпе прекратится и чернь замрет, но рокот набирал обороты и первые стисы уже показали свои хищные строенные языки. Тильт не стал ждать, он приподнял оба эскерта, а когда опустил их, горячие брызги долетели даже до второго нальта.

Первый натиск они встретили плечом к плечу. Огромная дубинка Садуфа поднималась и опускалась с завораживающей глаз грацией, ее тяжелый утробный свист заглушал лишь треск костей и вой тех, кому не посчастливилось оказаться рядом с ней. Теонтай крутил свои кейры тусклым размытым кругом, из которого время от времени выскакивали смертоносные широкие острия. Крэйн бил неспешно, хладнокровно выискивая уязвимые места наползающей на них стены. Но дубинки в его руках не знали покоя.

Он дрался, не сознавая себя, просто позволяя оружию делать то, что ему вздумается. И чудовищный Крэйн внутри него – другой, совсем другой Крэйн! – смеялся от радости каждый раз, когда удар настигал цель. Но потом морок прошел. И Крэйн почувствовал себя единым. Маска слилась с лицом.

И принял себя таким, какой он есть.

Чернь обступала их почти со всех сторон – воющая и визжащая стена одинаковых лиц с огненными провалами гноящихся глаз. Она мешала сама себе – здесь почти не было умеющих хорошо управляться с оружием, они путались друг у друга под ногами, поскальзывались, раненые с воем пытались пробиться обратно и затихали, втоптанные лицом в землю следующей волной. Толпа была зверем, но зверем хоть и смертоносным, но большим и неуклюжим. Если б мы вовремя успели построиться, подумал Крэйн, рассекая воздух своими дубинками, это могло бы помочь. Теперь поздно. Несмотря на силу Садуфа, на меткость Ингиза, на бесстрашие и сноровку Тильта – поздно. Слишком их много.

Тяжелая палка с осколком хитина на конце чиркнула его по лбу, оставив едкую длинную царапину. Крэйн сделал шаг вбок, и ее хозяин, удивленно крякнув, прижал кулаки ко вмятым внутрь ребрам. Его сосед попытался было поднырнуть под удар, но вторая дубинка остановила его на полпути и швырнула обратно – еще шевелящегося, но уже без большей части лица.

Толпа взвыла, ощутив его удары. Но как огромная волна Моря, она не могла остановиться, какой-то невидимой сокрушающей силой ее несло вперед и швыряло, разбивая вдребезги и снова соединяя в исполинскую рокочущую стаю. Когда она отползала, на земле оставались неподвижные тела.

Крэйн видел все, что происходило, хоть и ни разу не повернул головы.

Он видел, как рубится окруженный Тильт, рубится смертно, понимая, что это последний бой, рубится с окрашенным с одной стороны алым лицом. Люди отваливались от него, как сметаемые кейром дровосека сухие сучки от ствола. Но людей было много, а он был один. На самом верху первого нальта возвышался Ингиз и руки его ни мгновения не оставались на месте.