Александр Прозоров - Креститель

— Нет.

— Ну, так поехали.

— Давайте назад повернем, бояре? — подошла Пребрана. — Ну её, короткую дорогу. Оправдаюсь как-нибудь перед князем.

— Чего уж теперь, — поморщился Середин. — Пошли так пошли. Чего туда-обратно бегать? Опять же, в круге на любой вязи безопасно. Главное — наговор до рассвета не нарушить.

Сразу после того, как холопы запрягли лошадей, обоз тронулся дальше. Есть никто из путников не хотел. Забирать с собой, так уж вышло, было некого, тризну править — не над кем. Так получилось, что не унесут жаворонки души умерших, не пройти им Калиновым мостом, не попасть в счастливые земли. Останутся навеки здесь, неупокоенпые. А учуют темной ночью запах живой плоти — вылезут из ледяных омутов крови горячей попить…

Колеса мягко шуршали по гати, лишь изредка проваливаясь в подшившие выбоины, ноги отмеряли долгие пешие версты. К полудню икры начали ощутимо болеть, и Середин понял, что совершенно отвык ходить пешком. Богатырь тоже оказался колоссом на слабых ножках и очень скоро скинул на повозку и броню, и палицу, и шлем, и поддоспешник, оставшись только в белой шелковой косоворотке. Правда, с мечом расставаться не захотел — булат продолжал мерно стучать ему по левой ноге при каждом шаге.

— Глянь, а это кто? — указал богатырь вправо от дороги. Там, возле колодезного сруба на небольшой возвышенности, стоял человек в черном балахоне и глубокими глотками пил из ковша прозрачную воду. — Вроде, не было только что никого?

— Мир вам, добрые люди. — Человек повернул к ним красное лицо с отвисшими щеками. — Не желаете водички колодезной испить с дороги?

— Мы бы и попили, мил человек, — отозвался боярин, — да как к тебе на остров попасть?

— Так вон, тропинка идет… — указал тот на серую ленту, бегущую среди мха.

— Не пей, козленочком станешь, — тихо сообщил богатырю Олег, поймав его за руку.

— Это как? — не понял Радул.

— Да где тропинка-то твоя? — громко переспросил ведун.

— Вон, у ног твоих начинается!

— Да где, не вижу?

— Экий ты… — Человек двинулся ему навстречу. — Вот же она, натоптана.

Олег ощутил, как по мере приближения странного прохожего крест всё больше наливается огнем, и окончательно уверился в своих подозрениях:

— Где, не вижу?

— Вот… — почти рядом с гатью остановился тот.

С посвистом вылетела из ножен сабля, коротко блеснула на солнце и прорубила человека поперек от правого плеча к нижнему левому ребру.

— Ты обезумел, ведун! — метнулся к нему богатырь. — Что творишь?!

— Это ты обезумел, боярин. Какие колодцы на болоте? — Середин опустился на колено, поболтал саблей в том месте, где только что стоял незнакомец. — Видишь? Нет тут тропы. Болотник в омут тебя заманивал.

Верхний обрубок открыл глаза, синие губы забормотали:

— Не жить вам, не жить вам, не жить… — Руки болотника зашевелились, обрубок перевернулся на грудь и споро забрался под гать. Нижняя его часть плавно погрузилась в болото. Колодец же растаял в воздухе, как и не было.

— Благодарствую, ведун, — смущенно почесал в затылке боярин. — Спас ты меня, получается.

— Сегодня я, завтра ты, — отмахнулся Середин — Не будем считаться. А вообще, на болоте ухо нужно держать востро и глазам не очень верить. Тут яма бездонная полянкой легко может прикинуться, поплавок верткий — надежной кочкой, а нежить голодная — другом верным. Посему сперва думай, разумом всё оценивай, а уж потом в незнакомое место сворачивай.

— Хитро… — вздохнул боярин. — Но попробую.

Случай представился через пару часов — путники услышали истошные вопли, увидели бьющегося в воде, в нескольких саженях от дороги, мальца с испуганными глазами. Слабеющими руками ребенок цеплялся за мох, тянул его к себе — но вместо того, чтобы вылезать, только вырывал рядом черную торфяную яму.

— Помогите! Помоги-и-те-е-е!!! Тону-у!

Радул рванул было к несчастному, на ходу расстегивая ремень, но опять на самом краю гати ведун успел удержать его за руку:

— Куда, оглашенный?! Ты хоть подумал, откуда он тут взяться мог?

— Может, шел куда? — в сомнении остановился боярин.

— Куда? Откуда? До ближайшего селения полтора дня пути. — Середин повернулся к утопающему: — Ты с Полоцка али из Пскова?

— Со Пскова, — ответила жертва болота, продолжая скрести торфяник ногтями.

— Долго шли?

— Долго…

— Три дня шли?

— Шли…

— Ты тонешь или забыл уже?

Крикса, поняв, что ее обманули, выпрыгнула из лужи и заскакала вдоль дороги по мягкому мшистому ковру:

— Ты умный, да? Ты умный? Умный, да? Да, ты умный? Умный? Умный? Умный? Умный?..

Это продолжалось час, еще час. Еще и еще.

— Лучше бы я утопился! — наконец взмолился богатырь.

— Всегда успеется, боярин, — усмехнулся ведун. — Знаешь, чего она добивается? Что ты взбесишься и полезешь ее добивать. Она как раз в двух шагах держится. Ты ее вроде как мечом достать можешь. А она тебя на краю чуть дернет — и в болото.

— Ты дурак! Ну, ты дурак! Дурак ты какой! — завела новую песню крикса.

— А стрельнуть ее можно? — простонала Пребрана. — Из лука?

— Без серебряного наконечника не убьешь, — не снижая шага, ответил через плечо ведун. — Лишь время потеряешь. Надеюсь, у тебя нет желания ночевать прямо здесь? Ей только того и хочется.

— Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! — подскочила к самой гати крикса и заскакала, как мартышка, на пеньке.

— Не дождешься, — спокойно сообщил ей Середин и прошел мимо.

— Умный! Умный! Умный! Умный! Умный! Умный! — взвыла нежить.

— Мама!!! — зажала уши девушка. — Макошь и Дидилия, сжальтесь над дщерью своей! Лучше б мы пошли округ!

— Не зарекайся, — покачал головой Олег. — Никогда не догадаешься, что является для тебя спасением, а что наказанием. Откуда ты знаешь, может, на дороге нас ждала бы какая-нибудь беда или княжеский гнев? Может, твои богини направили тебя сюда именно для того, чтобы спасти от еще большего несчастья? Жалеть о несделанном бесполезно. Беспокоиться нужно о том, что делаешь. Вот, кстати, еще какой-то встречный. Хромает. Первый признак нежити, между прочим.

Навстречу прихрамывал дровосек вполне мирного вида — с топором за поясом, в куртке из грубо скатанного войлока, в высоких поршнях, небрежно подвязанных у щиколотки.

— И чего ему тут нужно без котомки, без тележки или хотя бы вязанки хвороста? — вслух подумал Середин. — И вообще: откуда взялся лесоруб там, где нет леса?

А еще — крест на руке ведуна запульсировал огнем. Но про этот свой талисман Олег предпочитал не распространяться. Он просто вдел руку в петлю кистеня, уронил грузик из кармана вниз — и нежить, не дожидаясь продолжения, заскакала прочь:

— Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! Умный! Умный! Умный! — доносилось с разных сторон.